Вадим Жмудь - Инспекция

— Это уж слишком! Прощать Бога?

— Именно. Только через прощение мы можем смириться с Ним. Он не умеет любить, поэтому не ведает, что натворил. Если бы он умел сочувствовать, много есть и было на свете, чего не допустил бы он. Вы сказали — моль в шкафу? Нет! Гитлер — это не моль в шкафу! Гитлер — это бандит, насильник и убийца, разгуливающий по твоему дому, насилующий твою мать и дочь, и хозяин, который не замечает этой проблемы в своем доме — умалишенный.

— Бенедикт… Церковь тебя всего лишь отвергла. Если бы ты говорил такое при жизни, тебя бы сожгли, но прежде содрали бы с тебя кожу, причем долго, по кусочкам, не меньше пяти часов тебя бы мучили.

— Полагаю, что так. Но ведь я же этого не говорил там? А тут…

— Что тут?

— Дальше уже не сошлют.

— Но и здесь бывают разные ступени.

— Э, брат, ты забыл разве, что философы здесь не для наказания, а для наблюдения и размышления? Вот я и размышляю.

— Да больно уж резво побежала твоя мысль.

— А потому что цензуры здесь нет. Ты же не расскажешь? А Он не слышит. Ведь мы уже выяснили, что он не всезнайка. Иначе бы разве он допустил моль в шкафу?

— Зигмунд, можно с вами поговорить?

— Да, Михаил.

— Я пишу книгу…

— Здесь — писать? Это странно. Для кого?

— Таков уговор.

— А, понимаю. Всё изображаете из себя Мастера и пишете книгу о Нем? Играйте, радуйтесь своей затее. Может быть, это его развлечёт на Суде. Так? Глядишь, и поблажка какая-нибудь последует. Отлично задумано!

— Я серьёзно.

— Тогда слушаю.

— Поговорим о любви. О сексе.

— После «Введения в психоанализ» со мной даже зубные врачи и парикмахеры только о сексе говорят.

— Вы разве ходите к парикмахеру?

— Оценил! Так что вас беспокоит?

— Я не больной! Бросьте ваши шуточки! Я только поговорить хотел. Чем вы, кстати, сейчас занимаетесь?

— «Пассажиров» изучаю.

— Каких пассажиров?

— ПСЖ. Принудительная сексуальная жизнь. Две занятных семейки есть. Тут ведь семейная жизнь в виде наказания используется.

— И что же за семейки?

— О! Прелесть! У этих чертяк в голове кое-что есть, доложу я вам! Такие комбинации составляют! Прямо гроссмейстеры! Таль и Фишер отдыхают.

— Что за комбинации?

— Среди полигамных браков особенно занятен царь Соломон, Казанова, Дон Жуан и Клеопатра. А среди гомосексуальных — царь Шихрияр и граф Синяя Борода.

— Странные сочетания. Чем же они занятны?

— О, это великолепно! Представляете: царь Соломон, при жизни имевший семьсот жен и триста наложниц, ждёт своей очереди для любовных утех, а его конкуренты, такие же развратники при жизни, так же урывают редкую толику, вынужденные делить свою супругу между собой! Но это ещё не всё: их принуждают наблюдать за этим таинством, пока у неё другой супруг. Этакое шоу «За стеклом»! Вмешиваться нельзя! Прервать нельзя. Приходится терпеть. Адреналину сколько! Но и это не всё!

— Да уж… А Клеопатра, видимо, чувствует себя счастливой в руках стольких горячих любовников?

— Как раз наоборот! В этом-то вся соль!

— Почему же?

— Потому что им всем здесь по двадцать лет, а ей — две тысячи восемьдесят семь. Каково?

— А внешность её…

— Соответствующая. Да-с. Представьте себе, как мучается женщина, если выглядит на её возраст?

— Ужас!

— Не то слово! Теперь о Шихрияре и Синей Бороде…

— Нет. Это меня не интересует. Пусть разбираются, как хотят.

— А жаль. Это увлекательно!

— Нет, умоляю. Не надо.

— Как хотите. А о чем вы хотели меня спросить?

— Знаете, Зигмунд… Я передумал. Спасибо за всё. До свидания.

— Иван Семенович, позвольте с вами пообщаться?

— О, братец, меня никто кроме как по фамилии никогда и не называл! Извольте. Побеседуем-с. О чем?

— Не догадываетесь?

— С Барковым все только о пошлостях говорят. А ведь я понятия имею. Литературное видение. Наблюдательность. Знаете, к примеру, что есть старость?

— Интересно послушать ваше мнение?

— Это когда присутствие девицы рассматриваешь только, как досадную помеху от души пукнуть.

— Это же маразм!

— Нет, братец! Маразм, это когда присутствие девицы уже не рассматриваешь, как помеху от души пукнуть! Ха! А младенчество?

— Не берусь с вами соревноваться!

— Когда пукаешь смело и громко в любом обществе.

— Тогда детство?

— Когда пукаешь в обществе, только если невтерпёж, тихонько и исключительно, если есть на кого свалить свою оплошность!

— Юность?

— Когда не веришь, что девушка твоей мечты способна пукнуть где бы то ни было! Ха!

— А зрелость?

— Когда точно знаешь, что способна, но продолжаешь о ней мечтать!

— Барков, вы меня утомили!

— Помилуйте, это же детская тема! Хотите о серьезном?

— Избави боже!

— Кстати, хотите семь доказательств того, что бог — женщина?

— Что-что?

— Во-первых, мужчина не может создать человека, а женщины это делают!

— ?

— Во-вторых, только женщина сначала сделает, а потом подумает. Мужчина начал бы с плана.

— Из чего вы решили, что плана не было?

— Потому что вначале было слово. Это, кстати, в-третьих. Женщина всегда начинает со слов. Потом идут дела, а уж только потом — мысли.

— Да? В-четвёртых?

— Создать мир и не обмыть? Только женщина способна на такое.

— В-пятых?

— Первым был создан мужчина. Будь бог мужчиной, он создавал бы только женщин. Отличный получился бы гарем! А если ему так нужны были мужчины (кстати — зачем? Фи! Конкуренция!) так пусть бы они ему их рожали. Сыновья, по крайней мере, обязаны слушаться.

— В шестых?

— Бессмысленно было создавать женщину из ребра, когда вокруг столько глины! Ведь подошла же она для создания мужчины! Поверьте, из чего можно сделать мужчину, из того всегда можно сделать десяток женщин. Вся эта процедура затеяна для того, чтобы заставить мужчину страдать. В этом суть женщины. Погладить брюки с вечера — это стиль мужчины. А стиль женщины — это дождаться, когда мужчина откроет двери, чтобы уходить, и сказать ему: «Милый, у тебя брюки не глажены! Снимай, я поглажу!» Особенно впечатляет, когда мужчина торопится. Здесь чувствуется тот же стиль. Сперва сделать его со всеми рёбрами, а после сказать: «дай-ка я тебе выломаю одно-два ребра, так тебе будет лучше!»

— Однако!

— Почему вы не спрашиваете, что в седьмых?

— Вы меня утомили, Барков!

— И всё же? Вам не интересно?

— Допустим.

— Запрет на познания. Типичный женский подход. Не ешь плодов с древа познания добра и зла. Да кому же тогда предназначались эти плоды? Богу? Да он и без плодов должен был всё знать! Опять же вдумайтесь: разве бог человек царствовать над природой и зверьми, если бы не знал ни добра, ни зла? Даже и размножаться бы не смог. А ведь другие живые существа могли! То есть, ему запрещено было то, на что он имел полное право, и что, что, казалось бы, именно для него и создано! Провокация! Типично по-женски!