Вадим Жмудь - Инспекция

— Барков, с вами не возможно разговаривать.

— Тогда давайте, я почитаю вам стихи!

— Увольте!!!

— Жаль. Даже Пушкину нравятся мои стихи. А уж у него поэтического вкуса бездна.

— Вот ему и читайте.

— И то верно. Пойду, разыщу его… Сашка!

— Дорогой наш гость! Поздравляем! Вы наш триллионный посетитель! Вам полагается ряд бонусов, праздничных мероприятий и других приятных вещей. Для начала заполните, пожалуйста, анкету.

— Извините, вы меня ни с кем не спутали?

— Ну что вы! Обижаете! Мы — солидная фирма. Хотите знать правду? Мы — самая солидная фирма всех времён, всех народов, всех пространств и всех измерений. К тому же — самая древняя. Чистилище в сравнении с нами — это жалкая проходная, кстати, вы её миновали без захода, по объездной дороге, и это очень верное решение. Поверьте, все посетители Чистилища всё равно, так или иначе, попадают к нам. Так за чем терять время в пути? К чему отсрочки? Лишние расходы. Я бы его и вовсе закрыл, но… Шутники. Садисты. Это, знаете ли, напоминает добренького преподавателя, который уже решил, что поставит двойку, но ради прикола предлагает студенту вытянуть второй билет. Это не милосердно. Кстати: наша организация — образец, я бы сказал — эталон милосердия.

— Мне как-то странно это слышать именно о вашей организации.

— Вот и напрасно, вот и совершенно напрасно вы сомневаетесь!

— Но преисподняя и милосердие — разве сочетаются?

— А как же, дорогой мой! Только так и никак иначе! Где же ещё вы можете искать милосердие, как не у нас? Покажите мне другое место, где оно есть. Сможете?

— Рай хотя бы?

— Рай? Вы шутите! Откуда же там быть милосердию? Милосердие можно проявить по отношению к тому, кто заслуживает наказания. А в раю таких нет. Да там никто и не способен на такие чувства. Святой Пётр, вы полагаете, милосерден? Как же! Он взвесит ваши деяния, и если найдет хоть один маленький грешок, то и отправит вас в Чистилище. Какое уж тут милосердие. Впрочем, если вы покаялись, и ваш грех отпущен, то его как бы и нет вовсе. Резюме: грехи, оплаченные покаянием, за таковые не считаются. Некоторое подобие безналичной оплаты покупок. Вдумайтесь: идёт беззастенчивая торговля местами в раю. Взнос — покаяние. Кто просрочил хотя бы один взнос, лишается всех своих привилегий и отправляется прямиком к нам. На таких условиях как должен был бы поступать милосердный поставщик услуги? Разумеется, он должен был бы высылать повестку: «В связи с предстоящим отбытием на небеса просим в срок не позднее десятого числа следующего месяца погасить долги по грехам. Покаяния принимаются у исповедника согласно расписанию. Дата предполагаемого отбытия такая-то» Я думаю, на таких условиях, рай был бы полон нормальных людей. То есть тех, кто вовремя успел покаяться и причаститься. Однако же, нет. Там в основном жуткие грешники, потому что они каялись каждую минуту. Вот и Иоанн Грозный там же. А ведь мы его тут как ждали, как ждали! Приготовили ему его любимые пытки. Столько средств напрасно потрачено! И ведь нам их до сих пор не списали. Может быть, вы могли бы замолвить словечко? Ну, да, извините, это я, так сказать, задумался. Что может значить слово простого триллионного посетителя? Простите, как ваше имечко, забыл?

— Михаил. То есть… Впрочем, ну да, Михаил.

— Да, наслышаны. Михаил. Разумеется. Так вот, Михаил, милосердия у нас значительно больше, чем там. Да. Это точно. Хм. Не будем касаться тех мест. Я, впрочем, там почти и не бываю. Так только, с отчетами, иногда вызывают. Скучно. Пустынно. Рай. Да. Пусто. Там народу мало. Я бы сказал, и вовсе почти нет. Все грустные. Скучные. Даже и этот Иоанн Васильевич. Мне думается, ему у нас было бы лучше. Там ещё, знаете ли, царевич Дмитрий тоже обитает. Родственничек. Вот они там на пару и грустят. Больше и нет никого. Ещё какая-то женщина, бесцветная, некрасивая вовсе. Девственница, видимо. Одна. На весь рай. Представляете?

— Я полагал, что там несколько более людно?

— Откуда? С чего вы взяли?

— Вот, хотя бы Иосиф…

— Позвольте, о родственниках Самого мы не говорим. Они в отдельных местах. Это, как говорится, отели высшего класса. А то — общежитие. Райское общежитие — тоска. Мест много, все пустуют. И скучно. Ужас. У нас не соскучитесь. Обещаю! А сейчас не желаете ли баньку с дорожки?

— Это у вас так заведено в порядке карантина или …?

— Вот именно, «или»… Но пусть вас это не смущает. Вы вполне заслужили особое отношение, и я вас сейчас это легко докажу.

— Любопытно!

— Давайте порассуждаем. Если вы — триллионный посетитель, стало быть, мы уже приняли и разместили здесь без одной души триллион?

— Я нахожу это логичным.

— Из этого следует, что здесь довольно людно, не так ли? Если каждого вновь прибившего парить в баньке, то очень уж расходным делом становится эта, по сути, формальная процедура: принять — разместить. Вы согласны?

— Но ведь это не в единый момент!

— Какая разница? Расходы от этого не уменьшаются!

— Допустим. Тогда почему же вы со мной церемонитесь!

— Я как раз к этому и подхожу. Если одну душу из тысячи принять по-человечески, то, во-первых, это вовсе даже и не разорительно, а во-вторых, есть, так сказать, с кем душу отвести. И палач когда-то должен отдохнуть! И черти могут проявить доброту.

— Зачем?

— Для черта доброта — это как для ангела зло, то есть отдых, расслабон. Делать не то, что положено по профессии, это же так приятно? Контролер в автобусе возвращается домой. Отработал человек, устал. С какой стати он будет проверять билет? Даже если он видит, что в автобусе безбилетник, что из того? Рабочий день-то закончен! Вы кем были при жизни?

— Врач, писатель.

— Вот, чудненько. Вы во время отдыха разве лечили кого-нибудь?

— Приходилось.

— Я не о том. Ну, ладно, писали вы в свободное от работы время?

— Только так и начинал!

— Опять не то. Ладно, представим тогда, что дворник в качестве отдыха пошел подметать улицу. Абсурд?

— Да.

— Вот. Теплее. Думаете, певец на отдыхе поёт? Нет, не удачный пример. Водитель. Повар. Нет, не то. Сапожник, вот. У него может быть такое хобби — сапоги шить? Нет? Ведь нет?

— Нет.

— Вот! Да. И мы тоже. Во время отдыха мы души не парим. Мы с ними по душам общаемся.

— Но почему с каждым тысячным?

— Да потому что те, кто штатную процедуру прошли, они же в нас только врагов видят. Как же с ними пообщаешься? Вот мы и расслабляемся с теми, кто не прошел ещё этого. С вами, например. Отбираем круглые порядковые номера. Круглая цифра — это всегда праздник. Разве нет?

— И всё же выбор странен.

— А вы дослушайте. Теперь давайте мыслить логически. Если эта процедура заведена и не нарушается уже довольно давно, стало быть, она уже — сама традиция? Так?