Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

– Телевизор там есть, тарелка спутниковая, – спокойным, равнодушным тоном проговорил Сергей.

– Только солярки для генератора там мало. Ни жратвы, ни питья. Из Байкала теперь пить нельзя. И вообще…

Заглитин сел, поставил пепельницу на столик, налил себе ещё выпивки.

– И вообще, – продолжал он, – лучше держаться людей. Какой бы ни был наш народ, а если война, то надо сообщаться. Ведь вот кто мог подумать ещё пару дней назад, что всё будет так? Думали – начнётся война и все залезут в подвалы, в бункеры всякие. Думали – на улицу носа нельзя будет высунуть несколько лет. А теперь посмотри. Нет, мы сейчас не на улице, но ведь и не в подвале. Живы, здоровы… пока, тьфу-тьфу, сидим, коньяк пьём. Жизнь-то продолжается. А навыдумывали… радиация, ядерная зима, атомная … (фигня).

По речи и виду Заглитина было заметно, что он захмелел: лицо его раскраснелось, он чаще обычного делал резкие жесты.

Разговор продолжался ещё несколько минут, но Сергея стало клонить ко сну. Его вообще расслабляла крепкая выпивка, обессиливала. К тому же день выдался долгий, тяжёлый: с минутами ужаса, часами страха и сильного волнения, с ежесекундным тревожным ожиданием, с новыми лицами.

Он прилёг на койку, закинул одну руку за голову, закрыл глаза.

– Что, голова болит? – бросил взгляд на Лазарева Заглитин: он был уже возле стола и наливал себе коньяк.

– Нет, – через силу ответил Сергей.

– А я о своих думаю: где они сейчас, как они там? – одним глотком Заглитин опустошил бокал, куснул яблоко – и вышел из комнаты.

Лазарев слышал, как он спустился по лестнице, заговорил с хозяевами. Потом с улицы донёсся рокочущий звук двигателя (наверное, бронетранспортёра) – приблизился… стал отдаляться. Опять негромкие голоса на первом этаже. Через минуту Сергей уже дремал.

Проснулся Лазарев через час от шума. Как выяснилось: возвратились соседи из двухместного номера, те, что ушли рано утром. С ними приключилась беда.

Вообще, их приезд на озеро был связан с поиском клада и историей столетней давности, которая в определённых кругах известна как «легенда о золоте Колчака».

Два брата служили в армии белогвардейского адмирала. Звали их Ермолай и Еремей. За несколько дней до разгрома колчаковцев, Еремей был непосредственно в охранении вагонов с драгоценным запасом. Он с товарищами из своей караульной смены сговорился украсть золото. Они каким-то образом выпилили или выломали в полу вагона дыру и смогли завладеть двумя пудами желанного металла. Ермолай в условленном месте получил от брата добычу и спрятал её, после чего возвратился и стал дожидаться следующей части сокровищ.

Однако то ли новая караульная смена обнаружила проникновение, то ли в вагон пришёл инспектор и увидел, что пол взломан, а часть золота похищена – так или иначе, кража была обнаружена, объявлена тревога. Еремей и компания занервничали, схватились за оружие, но никому из них уйти не удалось: кого-то убили сразу в перестрелке, а кого-то позже расстреляли по решению военного трибунала.

Ермолай же, заслышав стрельбу, вскочил на коня и, прихватив золото, скрылся. Неведомо доподлинно: забрал ли он всю добычу или только часть.

Как о тех событиях стало известно теперь?

Ермолай родился и вырос в предместьях Омска. Но, бежав, он какое-то время скитался, а затем поселился у Байкала, в урочище Семёновском, и спрятал золото в одной из пещер. В отцовский дом он не вернулся по той причине, что там могли знать о его службе в белой гвардии. Через несколько лет он женился на местной девушке. Тайну своего прошлого раскрыл жене, когда уходил на войну в 1942-ом году. Ему уже шёл пятый десяток, а имел он только одну дочь (ещё двое детей умерли в младенчестве). Мать рассказала дочери эту историю много лет спустя, в девяностых, когда вроде дышать стало свободнее да жить голоднее.

Лиза – правнучка Ермолая, жила с матерью в Иркутске. В университете она увлеклась родословием и начала изучать древо семьи. Прошлым летом девушка получила доступ к архиву трибунала колчаковской армии: в нём обнаружился фрагмент дела о сговоре в караульной роте с целью похищения золота и упоминались Ермолай с Еремеем. Она рассказала матери о находке, а та поведала о семейной тайне, в которую сама до этого момента не очень верила. Игорь, жених Лизы, услышав историю, загорелся идеей найти сокровища Ермолая. Так пара оказалась на северо-западном берегу Байкала в день Катастрофы.

Ещё вчера они наняли человека с катером и ушли сегодня на рассвете. Взяли с собой простейшие приспособления для спуска в пещеру: верёвки, клинья, молоток. Пещеру обнаружили накануне – почти вертикальный вход в неё был закрыт небольшими тонкими брёвнами. Спуск начали в половине восьмого (а с владельцем катера договорились, чтобы тот возвратился за ними к пяти вечера). Все вещи, в том числе телефоны, спустили вниз.

Поднялись на поверхность в начале пятого. Удивились, что начисто отсутствует мобильная сеть. Потом вокруг образовалась какая-то дымка: как показалось Игорю и Лизе, она огромным полупрозрачным облаком выползла из-за гор. Перед этим появился запах наподобие пыльного или цементного, затем он сменился на слабый запах горящей травы. Вскоре они заметили, что туман – по сути, пепел. Подумали: где-то горит тайга.

Катер за ними в пять часов не прибыл. Они прождали до шести, после чего отправились вдоль берега до Голоустного пешком.

Приблизительно через час начались проблемы. Первой почувствовала неладное Лиза: в носу, во рту и в горле появилось жжение и начала болеть голова. Когда она обратила на это внимание Игоря, то те же симптомы он заметил у себя. В пещере было сыро и холодно, поэтому оба посчитали, что простудились. Они чувствовали слабость и лёгкое головокружение, но продолжали идти. Начало темнеть, воздух к этому времени почти очистился от пепла. Ещё через некоторое время Лизу вырвало; Игорь тоже чувствовал тошноту. Появилось жжение в глазах. Вспоминая разные ужастики, парень как бы в шутку предположил, что они подхватили в пещере древнюю генетическую инфекцию и у них началась мутация. Но эта мысль совсем скоро показалось им не только не смешной, но и стала пугать – у Лизы, а через четверть часа и у Игоря, пошла из носа кровь.

Обо всём этом несчастные рассказывали на полу кафе: в номер им не дали пройти ради безопасности остальных постояльцев и хозяев. Сначала они сидели на стульях, но чувствовали такой упадок сил, что предпочли полулёжа, прислонившись к стене, расположиться на полу. Михалыч, укрывшись надлежащим образом, бросился за помощью к военным.

Когда, заслышав шум, Сергей проснулся и спустился по неосвещённой лестнице на первый этаж, Заглитин был уже там, с фонарём в руке. Пострадавшим давали пить, успокаивали, с ними разговаривали, однако, как к прокажённым, к ним старались не притрагиваться и даже не подходить близко. Состояние Лизы было тяжелее: если Игорь разговаривал и даже, полежав пару минут, присел, то девушка хотя и говорила, но совершенно потухшим слабым голосом.