Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

В последние годы даже в этот осенний период тут было людно. Туристы бродили по улицам, вдоль берега стояло множество палаток и машин, у пирса качались на волнах лодки и яхты, экскурсионные отряды входили или выходили из посёлка; сюда съезжались байкеры из Иркутска и других городов страны, здесь проводились фестивали, отмечались торжества.

Сейчас посёлок поразил Лазарева безлюдьем. Ни души! Закатное солнце едва пробивается сквозь далёкие тучи и пепельный туман, а облака нависли над окрестностями кровавыми сгустками. Пустые улицы с неподсвеченными вывесками заведений, ни одной палатки у берега, нет лодок и яхт на чёрном глянце озера, не видны машины автотуристов – мрачное запустение в преддверии жуткой ночи.

Вид мрачных безлюдных окрестностей произвёл на Сергея и его спутников гнетущее впечатление: ехали молча, всматриваясь в тёмные окна, в которых отражались их автомобили с непривычно яркими, как казалось, огнями габаритов и фар.

Машина директора заморгала левым поворотником и свернула к гостевому двору под названием «У Михалыча». Оба автомобиля остановились перед заведением. «Форд» дважды коротко просигналил, из него вышел Заглитин и жестом показал: ждите. Он направился к кафе – строению с верандой, украшенной композициями в виде обрядовых масок – и стал подниматься по ступенькам.

Что представляет собой гостевой двор «У Михалыча», Сергей примерно знал. Он тут не останавливался, но обедать в кафе ему доводилось. Приличное заведение: подают салат с солёным омулем «сагудай», бурятские позы, уху из хариуса и другие по-домашнему приготовленные блюда. Во дворе – небольшие летние домики-номера.

Но не домики под ярко-бирюзовыми крышами и не свиная поджарка однажды вызвали в Сергее симпатию к этому заведению на окраине посёлка. Как человека творческого его заворожило оформление кафе: в нём чувствовалось мастерство художника, настоящая шаманская магия… и что-то очень знакомое, с ярко выраженным стилем. От хозяйки он узнал, что оформлением занималась даровитая художница из Усть-Ордынского, а о ней, оказывается, несколько лет назад он делал фоторепортаж.

– Здесь, что ли, хочет остановиться? – проговорил вполголоса Геныч.

– Нам зачем здесь ждать? – спросил Савельич, видимо, намекая на то, что они, как местные, могут ехать домой, а не сопровождать ушканского директора со всеми его крюками и заездами.

– Вот же, человеку тоже надо где-то остановиться, Савельич, – Геныч посмотрел в зеркало на Сергея, который сидел в салоне рядом с пожилым егерем.

– У меня можно переночевать. Даже сколько хочешь жить можно, – немного сконфуженный собственной невнимательностью, обратился Савельич к Лазареву. – Ко мне поедем.

Сергею не хотелось отделяться от Заглитина: у того есть обширные знакомства и полезные связи. А в деньгах Сергей оказался ограничен. В кармане тысяч семь наличных – этого может хватить на неделю, наверное, – а как снять с карточки? Даже если не отрублено где-то электричество, вряд ли банки работают. Наверняка же счета заблокированы. Интернета нет, а Аркадий ещё говорил, что все компьютеры завалены – теперь ещё доказать надо, что у тебя был счёт.

– Я думал с Андреем Иосифовичем вместе оставаться, а утром ехать с ним в Иркутск. Но всё равно спасибо.

– Вместе можете у меня ночевать.

– Посмотрим, что он скажет.

– Нет, – Геныч заглушил двигатель, – он всегда только здесь у Михалыча останавливается или на Ушканку сразу едет.

Лазарев сейчас заметил, что словоохотливый Димон уже минут пять как молчит, только ведёт себя нервно: вертит головой по сторонам, пытается что-то высмотреть то впереди, то в небе. Наверное, его больше других поразило безлюдье родного посёлка.

А Заглитину пришлось немного подождать возле двери. Но вот она отворилась, и гость быстро юркнул внутрь: кто ему открыл (мужчина ли? женщина?) – никто в машине не рассмотрел. Появился через минуту: и вновь дверь моментально открылась-закрылась. Он сначала подошёл к «форду» и коротко переговорил с Михаилом через приспущенное окно, затем направился к «уазику».

– Серёжа, – обратился он к Лазареву, обойдя автомобиль и отворив дверь, – я с Сергеичем здесь остановлюсь. Ты как? С нами?

– Да, – Сергей с готовностью привстал.

– Тогда бери вещи и пошли. С хозяйкой я уже поговорил, она ждёт. Ну что, ребята? Савельич, Санька, Димка… вы здесь, в посёлке пока будете?

– Наверное.

– Здесь будем.

– Тогда ещё увидимся. Я тут, у Михалыча, если что.

Лазарев взял рюкзак и спрыгнул на землю. Он только помахал своим попутчикам, а Заглитин пожал каждому руку. Они дошли до директорского «форда»: охотник забрал своё ружьё в дорогом кожаном чехле и небольшую сумку, после чего оба направились к гостевому двору. Геныч завёл «уазик» и машины поехали.

– А куда он? – спросил Лазарев.

– Сергеич? Позже приедет. Мы-то с тобой вольные люди, а у него дела. Ему и мужикам в лесничество заехать надо, Дашку до дома довезти.

У двери их кто-то ждал, поэтому она отворилась, как только гости подошли… и быстро закрылась за ними. Встречали двое: мужчина и женщина, оба в камуфляжных костюмах, с респираторами на лицах, в латексных перчатках. По крупным бирюзовым серьгам, выпадавшим из-под косынки, Лазарев узнал в женщине хозяйку гостевого двора – личность известную в Прибайкалье, и в немалой степени героическую. Мужчина, скорее всего, был хозяином – тот самый Михалыч: с ним Лазарев не был знаком, хотя в лицо узнал бы, будь он без респиратора.

– Здравствуйте, здравствуйте, – поприветствовала хозяйка гостей, но без обычной радости. – Вот сюда становитесь на половик, сейчас мы вас почистим. Теперь только так, в обуви в дом дальше нельзя заходить. Я вам тапочки дам.

Её муж уже держал в руках небольшой пылесос, работающий от аккумулятора. Сначала очистили поклажу – отложили её в сторону; затем прошлись щёткой и пылесосом по головным уборам и верхней одежде – разделись и сложили одежду в отдельные мешки; потом дошла очередь до обуви. Уже надев тапочки, сняли с лица повязки и отдали их хозяйке: она осторожно положила их в мусорный пакет со словами:

– Это нельзя второй раз использовать, чтобы сторону не перепутать. Сказали все респираторы, повязки, перчатки не выбрасывать с другим мусором, а складывать в мешок и потом сдавать военным. Пока держать в доме возле двери, на улицу не выносить, а то птицы или животные могут порвать их и разбросать.

И только теперь она, взглянув на Лазарева, узнала его:

– А, это вы. А я сразу не присматривалась. Повязки ещё. Голова сейчас занята всем этим… Серёжа, да?

– Да, – заулыбался Сергей и кивнул.

Заглитин потянулся к своему ружью и сумке, но женщина остановила его: