Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

– Как там? – спросил Михаил.

– Ничего, – Сергей взял у него комки бахил. – А вы что, туда?

– Да, надо. Ты не растрясывай тут особо, – он отвернулся от Лазарева: – Мужики, собирайтесь тоже. Дашуля, и ты. Сейчас я по-быстрому – и поедем.

Директорское «по-быстрому» оказалось долгим. Егеря, Заглитин и Даша уже через две минуты были одеты, так же как и Лазарев, а затем нетерпеливо то присаживались к столу, то подходили к окнам – и прошло четверть часа, прежде чем с крыльца донеслись громкие притопы и голос Михаила.

Зайдя в дом, директор, Стас и Димон сняли повязки, стараясь не трясти, и аккуратно сунули их в чёрный мусорный мешок.

– Всё готово, – объявил директор. – Сейчас сообщим Аркаше, что выезжаем – и в путь!

Он сразу же занялся радиостанцией.

Стас начал что-то рассказывать, а Димон подсел к Сергею и, указывая на сумку, спросил:

– Фотоаппарат?

Лицо его выражало хищный веснушчатый азарт.

– Да, – сухо ответил Лазарев, которому хотелось послушать Стаса.

– Покажешь, что ты там снял?

– Покажу.

– А видео есть?

– Нет. Только фотографии.

– Ну, тоже сойдёт. А скинешь мне на мобилу? У нас в машине «юсбишка» есть.

– Не получится, – помедлив, ответил Лазарев. – Формат не для мобильников.

– А… – с некоторым недоверием протянул рыжий. – А что это такое?

– Ну, как тебе объяснить? Вот видео есть «ави», есть «мп4»… слышал, да?

– А, это да. Я думал, ты про разъём говоришь.

– Нет. В моей камере специальный формат, который мобильник вряд ли раскодирует.

– Дык у меня в нём тоже камера есть, – и он, достав из куртки смартфон, сунул его Лазареву под нос.

– Нет, – отклонился Лазарев от гаджета. – В телефонах другая камера и другой формат. В моём фотоаппарате специальный.

– Может, попробуешь?

– Ну, посмотрим… потом, – отвечал Лазарев, лишь бы отвязаться от рыжего парня редкой простоты.

Пока Сергей защищал от неконтролируемого распространения свою фотографическую продукцию, директор нашёл нужную волну и связался с Большим Голоустным. Общался он с Аркадием в этот раз весьма недолго. Поинтересовался только, не поменялось ли в посёлке что-нибудь (тот ответил – нет) и сообщил, что выезжает с людьми на двух машинах. После этого посмотрел на часы: они показывали 18:15.

– Стас, с тобой мы свяжемся в двадцать ноль-ноль. Держи радиостанцию наготове.

Тот кивнул, подходя к директору.

– Пора! До темноты должны успеть. Надевайте повязки, берите две-три штуки запасных.

Когда все были вроде бы снаряжены в путь, Михаил обвёл всех взглядом.

– Так… все в намордниках. Смотрите, чтобы воздух не подсасывало через складки. Дашуля, может, тебе покрепче затянуть? Шурик, проверь у неё, подтяни. Все проверяйте сами. А то пока доедем до посёлка, у некоторых может хвост вырасти… или рога. Тебя, Палёный, – он указал пальцем на Димона, – это не касается. У тебя рога растут, когда ты из дома хотя бы на пару часов уезжаешь. Все притолоки мне здесь похерил ими.

Послышался чей-то смешок.

– Чего я сразу? – обиженно прогундел Димон сквозь полотенце.

Но Михаил уже отвернулся от него.

– Ну, с Богом!

Он двинулся к двери. На секунду замер перед ней – затем резко открыл. Выйдя, отступил в сторону и стал пропускать остальных, похлопывая каждого по плечу. Последним вышел Стас. Вместе с директором он спустился с крыльца, наблюдая, как остальные занимают места в машинах.

– Дарья, садись с Ёсичем в мою. Шустрее, шустрее, – поторапливал всех Михаил. – И двери поскорей закрывайте. Обвязки пока не снимайте. О, стихами заговорил. Можно оперу теперь писать. Опер требует складных показаний.

Когда все устроились, Михаил обратился к Стасу:

– Давай, Стас, принимай хозяйство. В общем, как договорились: будь на связи, лишний раз на улицу не выходи. Солярку береги: не знаю, когда ещё привезём. А электричество, походу, надолго вырубило. Посмотрим, в посёлке есть – нету? Всё, давай!

Он хлопнул молчаливого товарища по плечу.

Машины тронулись, начали разворачиваться. Стас отошёл к крыльцу и, когда оба автомобиля просигналив, стали удаляться, поднял над головой ладонь в жесте прощания.

Впереди ехал «уазик», а Михаил старался вести свой «форд» за ним след в след, удерживая дистанцию метров в пять – семь. Как сказал Геныч, ведший «буханку», директор боялся, что его машина может наскочить на камень в воде и пробить колесо или повредить подвеску. Оказывается, немного дальше пристани часть берега проходит под скалистой кручей: с неё время от времени скатываются камни размером от булыжника до глыб весом за тонну. Уровень воды в это время года высок, поэтому, хотя северо-западный ветер немного согнал её к восточному берегу, всё же двигаться приходилось у самой кромки воды, иногда заезжая глубже, чтобы объехать преграды в виде валунов. Скорость была не высока, но пару раз автомобиль резко подпрыгнул – это колесо наскакивало на один из камней, недавно упавших со склона и невидимых под водой.

Проехав какое-то расстояние, машины остановились. Поперёк береговой полосы был натянут на столбах трос, рядом – прямоугольный щит на двух шестах. Димон выскочил из автомобиля и разомкнул замок на петлях троса. Геныч подал машину вперёд, а директор на своём «форде» объехал «буханку» и встал перед ней. Сергей оглянулся – на обратной стороне щита было предупреждение о границе частных владений и запрете въезда для посторонних. Дождавшись Димона, тронулись в путь: теперь первой ехала иномарка.

Вскоре берег расширился – за шеренгой деревьев вдоль него просматривалась дорога, уходящая вверх по подножию хребта. Автомобили свернули на неё. Минут через пять грунтовая трасса отклонилась вправо от отвесной кручи впереди и на фоне закатных облаков выступили мощные силуэты трёх вышек сотовых ретрансляторов. Ещё через несколько минут показались строения Большого Голоустного.

Когда лет двадцать назад Лазарев первый раз попал в Голоустное со школьной экскурсией, оно представляло собой небольшое поселение рыбаков и лесников. Тут не было даже магазина (по крайней мере, Сергей не запомнил его) и продуктами людей снабжала автолавка. В какой-то момент посёлок начал быстро расти. За три-четыре года он обновился, приукрасился, похорошел и, что особенно заметно, стал обзаводиться гостиными дворами. Теперь посёлок растянулся почти на три версты вдоль устьевых проток одноимённой реки.

Голоустное всегда было перевалочным пунктом для туристов, рыбаков, охотников – отсюда они разбредались вдоль западного берега Байкала, – а теперь многие стали тут останавливаться: появился выбор небольших гостиниц, с уютными номерами, готовыми обедами, душем и прочими атрибутами городского комфорта. Можно снять номер на неделю или хоть на месяц и лазить по горам, удить рыбу, собирать гербарии, фотографировать окрестности и диких животных – при этом не беспокоясь о сухом и тёплом убежище, о пище, о сохранности вещей или хотя бы о такой мелочи, как подзарядка батарей планшетника, мобильника или фотоаппарата.