Георгий Старков - Ночь

За пару дней, что я лежала в горячке, пустырь успел иссохнуть, как песок пустыни. Кроме спутанной травы, ничто не указывало здесь на недавний ливень. На деревья я стала натыкаться реже, зато земля пошла очень холмистая. Ноги, ослабевшие после болезни, быстро уставали от бесконечных подъёмов и спусков. Киппи я посадила на плечо, там он сидел, погрузив коготки в ткань рюкзака. Его тёплое дыхание согревало мне мочку уха.

Что касается Маяка, то он рос, как тесто на дрожжах. Когда я направляла луч фонаря на него, мне казалось, что два луча пересекаются, проникая друг в друга. У меня не осталось сомнения, что прожектор расположен не на вышке или холме — это могла быть только гора. Ни одно искусственное сооружение не могло достичь такой высоты. Никакой горы в этом месте не должно было быть и в помине, но это не удивляло меня. В конце концов, я насмотрелась вещей более странных. Меня волновала мысль о том, как я буду взбираться наверх. Если склон будет крутым и каменистым, а дорогу на вершину я не разыщу, то восхождение будет опасным.

Стало холоднее. Я привыкла к постоянному недостатку тепла, но полностью сжиться с этим было нельзя. Мёрзло лицо, отнимались руки и ноги. А когда я спала, мёрзло всё. Природа остывала, но почему-то не так стремительно, как завещал мрачный парень из университета. Я думала над этим перед сном, глядя на огонь Маяка. И пришла к выводу, что дело во времени. Что там говорил отец — Осевые часы могут управлять ходом времени? Если так, то сейчас часы здорово отставали.

— Представим себе, Киппи, — говорила я бельчонку, который лежал у меня на груди и касался подбородка пушистым хвостиком, — что кто-то снова испортил эти треклятые часы, и они очень сильно замедлили ход. Это многое объясняет. Если поломка пришлась в полночь, ночь станет почти бесконечной, растягиваясь, как резина. Назови меня гением, я жду.

Вместо восхвалений я услышала вопросы — один за другим. Говорящий бельчонок не был озлоблен и не насмехался, но был скептичен и собран:

«А звёзды? Почему их нет?».

«А люди куда пропали?».

«И почему местность вдруг решила трансформироваться?».

Я обречённо почесала затылок окоченевшими пальцами.

— Да, ты прав. Есть слабые места. Но, парень, это же колдовство. Чародеи всё умеют, стоит им только пожелать. Может, пересказать тебе одну из сказок Андерсена?

Так как Киппи не высказался против, я начала довольно сбивчиво рассказывать ему прочитанное во втором классе «Огниво». Но до конца не дошла — уснула, едва поведав, как солдата обвинили в колдовстве и бросили в темницу, и он послал мальчишку за огнивом. Снов не имела; тени чудовищ не мерещились. Утром я впервые засомневалась в существовании преследующего меня монстра. Когда я наткнулась на повешенного беднягу, то была не в себе. Так не могло ли воображение сыграть со мной злую шутку? Безусловно, мёртвый Грант был, но всё остальное могло мне показаться — и его ужасная худоба, и переломанная шея. Игра света и тени перед испуганным взором способна и не на такое. Я попыталась вызвать отпечатавшийся в памяти образ перед глазами. Это удалось удручающе легко: кожа, ставшая серой папиросной бумагой, нелепый острый угол между головой и шеей. Если мне привиделось ТАКОЕ, да ещё с подобной ясностью, то диагноз был один — шарики за ролики.

Что предпочесть? Признать, что я двинулась головой, или поверить в реальность невидимого преследователя? Одна перспектива была хуже другой, и я выбрала самый лёгкий вариант — уйти от ответа. Поднялась, приняла скудный завтрак и пошла дальше с бельчонком на плече. Идти сегодня было тяжелее, чем вчера, потому что земля кренилась вверх. Подъём был до того пологим, что глаза ничего не замечали — только ноги, которые чутко реагировали на нагрузки, начали ныть. Пришлось устроить перерыв уже через два часа. Чтобы не сидеть просто так, я дорассказала Киппи сказку про огниво. Он бегал передо мной, словно о чём-то размышляя.

— Солдат стал королём, принцесса стала королевой, и жили они долго и счастливо, управляя королевством, — закончила я. — Такой финал, Киппи. Как тебе сказка?

Услышав своё имя, зверёк остановился и поднял мордочку на меня. Выглядел Киппи не особенно довольным.

«Дурацкая сказка, — представила я его ответ. — Какой в ней смысл? Я, например, представить не могу принцессу, которая радовалась бы тому, что её родителей заживо сожрали псы-переростки».

— Ну… — я растерялась. — Киппи, ты плохо знаешь устройство людей. Наверняка принцесса с детства мечтала занять трон, а ей мешали одряхлевшие родители, которые к тому же запрещали ей всё и вся. И стала она их ненавидеть. Откровенно говоря, я её немного понимаю.

«Да? — иронично спросил Киппи. — И кого ты ненавидела из своих близких?».

Вот тут я рассердилась по-настоящему.

— Не говори ерунды, — отрезала я и поднялась на ноги. — Не заговаривайся, Киппи. И вообще, мы просидели достаточно. Пора идти дальше, я хорошо отдохнула.

Бельчонок не ответил. Я снова посадила его себе на плечо. Мне показалось, что коготки зверька врезались в лямки рюкзака сильнее, чем обычно. Я мотнула головой. Чёрт возьми, так недалеко и до полного сумасшествия докатиться. Давать Киппи «право голоса» в своём воображении — это, конечно, здорово. Но не увлеклась ли я этими играми?

Подъём продолжился. Буря пощадила эти места: по крайней мере, трава лежала более ровно. Деревья пропали вовсе, и после двух часов ходьбы я поняла, почему. Я набрела на сухой корень, вылезший из-под земли (должно быть, дождь размыл верхний слой почвы), и полетела кувырком. Киппи спрыгнул с моего плеча. Я упала на живот, успев кое-как выбросив руки вперёд. Ладони заныли от удара, но в целом я отделалась лёгким испугом. Встав, я огляделась в поисках дерева, которое стало причиной несчастья, но луч фонаря ничего не нашёл. Дерева не было, только корень. Даже пня не осталось — похоже, дерево срубили, а вот разросшийся корень не смогли выкорчевать. А зачем вырубать деревья посреди пустыря, если только…

— Если только это не окраина поселения, — пробормотала я. Секунду в ноздрях чудился запах горячей выпечки. Наваждение быстро схлынуло, но рот всё равно наполнился слюной.

«Это всего лишь корень, а ты уже паришь в мечтах», — хмыкнула циничная особа. Я не стала ей ничего отвечать и продолжила поход. Подъём кончился, грунт стал ровным. Ещё один хороший знак, ведь город могли основать на возвышении.

Город, пусть даже пустой, был бы мне сейчас очень кстати. Я могла бы зайти в магазин и пополнить запасы, подобрать новый комплект одежды, принять душ… да мало ли что. Может, там будут люди, кроме меня. А ещё в город могли наведываться люди, которые построили Маяк — например, за провизией. Чем плоха мысль?