Фрэнк Харди - Легенды Бенсонс-Вэлли

Один из его башмаков был натянут на колодку, а рядом выстроились в шеренгу башмаки и туфли разных размеров и фасонов: детские полуботинки, дамские туфли и пара крошечных туфелек. Вся эта обувь была изрядно потрепана — каблуки стоптаны, носы сбиты. Новой кожи для починки не было, и он обходился пришедшей в полную негодность старой обувью, кусками изношенной подметки и потрескавшимся сапожным голенищем.

На дырявую подошву башмака он наложил грубую латку и, беря изо рта один за другим сапожные гвоздики, стал ловко подбивать ими подметку. Одна из трех подпорок у колодки была сломана, и ему приходилось, вбивая гвоздики, придерживать ее рукой.

Из кухоньки в конце веранды вышла женщина с большой закоптелой кастрюлей в руках. Вся одежда ее свидетельствовала о крайней бедности, но держалась женщина с большим достоинством и сразу располагала к себе. Лицо ее, несмотря на морщины, еще не утратило обаяния былой красоты. Седеющие волосы были скручены узлом на затылке. Она шла, слегка наклонясь вперед, будто несла тяжелую ношу. Перешагнув через строй башмаков, женщина зачерпнула кастрюлей воду из бака, стоящего у веранды. Бак примостился под самой стеной дома, словно подпирая его.

Двор был покрыт жидкой грязью и мутными лужами. Только небольшой участок у веранды был засыпан золой и устлан сухими мешками.

Мужчина продолжал стучать молотком еще несколько минут, а затем поднялся и пошел вслед за женщиной. Она месила тесто на столе, занимавшем добрую половину кухоньки.

— Как твои часы, Уинни?

— К утру ушли вперед на десять минут.

— А сейчас еще больше, наверно.

Он постоял у плиты, потирая руки.

— Одно хорошо в этой старой кухне, — сказал он, — в ней можно хотя бы погреться зимой.

Он снова вышел на веранду и подошел к двери, ведущей в гостиную. Ручки у двери не было. Казалось, домишко весь как-то выгнулся посредине, будто туго перепоясанный. Мужчина толкнул плечом дверь и с шумом захлопнул ее за собой. Он осторожно прошел по затемненной комнате и приподнял жалюзи. Комната была чисто прибрана, только на столе все еще стояли обеденные тарелки. Несколько одинаковых стульев и две софы составляли все ее убранство. Кирпичная облицовка камина потускнела, на обоях кое-где виднелись бумажные заплаты.

Мужчина уселся в углу, возле швейной машины, надел наушники и стал прилаживать острие контактной пружинки над кристалликом устаревшего детекторного приемника. Он склонился над целлулоидным конусом, и тонкая изогнутая проволочка коснулась кристалла. Чуткими пальцами осторожно он поворачивал проволочку, нащупывая ускользающую контактную точку.

Из соседней спальни вышла молоденькая девушка, длинноногая, похожая на нескладного подростка, уже не девочка, но еще и не взрослая женщина, неловкая, смущенная новым миром, расцветающим в ней самой. Она принялась убирать со стола, гремя посудой.

— Потише, Мэг, потише! Ты же видишь — я стараюсь поймать передачу о первом заезде.

— Мне надо убрать со стола, — возразила она, не глядя на него.

— Могла бы подождать, пока я налажу прием. Погоди, сейчас закончу. Одну минутку.

Девушка поставила тарелки на стол и пошла в спальню, пробурчав себе под нос:

— И со стола-то не дают убрать.

Несколько минут он продолжал вертеть контактную пружинку, затем откинулся на спинку стула, вытащил из кармана черную записную книжечку и раскрыл ее. Имена скаковых лошадей были аккуратно записаны по шестеркам, а футбольные клубы — по парам, и против каждого обозначен счет игры.

Женщина в кухне разделывала ячменные лепешки. Она хлопотала в тесном закутке у плиты, чуть слышно напевая какую-то жалобную мелодию.

Вскоре мужчина с записной книжечкой в руках вышел на веранду. Он что-то пометил карандашом в книжечке, сунул ее в карман и снова присел на корточки к своей колодке с башмаком.

Девушка прошла через веранду, неся тарелки в кухню, где женщина грела воду для мытья посуды.

Через полчаса седая голова мужчины снова склонилась над приемником. Некоторое время он напряженно слушал, затем поднялся и вышел из комнаты. Женщина стояла у бака и черпала ковшом воду. Войдя на веранду, она остановилась и устало сказала:

— Поговорил бы ты с Джимом.

— А в чем дело? Что он еще натворил? — спросил мужчина, опять принимаясь за башмак.

— Он ушел и увел ребятишек, всех, кроме Мэг и малыша, на футбольный матч в Дилингли-Оувэл. Денег у него, конечно, нет. Он будет перетаскивать их всех через ограду. Вот что он затеял! Ты должен потолковать с ним. Меня он не слушает.

— Уинни, он сам сказал мне, что идет на футбол. Я и не думал ему запрещать.

— По-твоему, так и надо. Но ты же знаешь, что было на той неделе с мальчиками Джексона, когда их поймали. Этот новый полицейский такой грубый…

— Не бойся, ему не поймать нашего Джима. Пускай они повеселятся, Уинни. Ведь у них не бывает никаких развлечений. Мы не можем покупать им билеты даже в кино. Пусть уж у них будет хотя бы футбол.

Она постояла в нерешительности, а потом, как видно, в знак молчаливого согласия, удалилась в кухню.

По мере того как день клонился к вечеру, мужчина все чаще отрывался от работы и все больше времени сидел у приемника.

Он старался нащупать контактную точку, и тут из спальни вышла Мэг; она расстелила на столе старое одеяло и приготовилась гладить платье.

— Потише, Мэг. Одну минутку, пока я налажу.

— Хватит, па. Мы не можем бросить все дела из-за того, что тебе надо слушать передачу то с ипподрома, то со стадиона.

— У меня в билетах три победителя, а сейчас должен начаться четвертый заезд, — нетерпеливо возразил он.

— Который раз я уже слышу об этом, — сказала девушка, однако тут же послушно отставила утюг и удалилась в спальню.

Через несколько минут он вошел в кухню.

— Как насчет чаю, Уинни? — спросил он.

Голос у него был теперь радостный и явно взволнованный.

— Чайник кипит, — ответила она, не замечая его волнения, — а лепешки уже почти готовы.

— Я заварю чай.

С полки, украшенной бумажной бахромой, он достал большой чайник с отбитым носиком. Пока он заваривал чай, она открыла духовку и вытащила противень с дымящимися, румяными лепешками.

Он налил чай, уселся за стол и стал мазать лепешку джемом домашнего изготовления.

— Неплохо бы масла на горячую лепешку, а, Уинни? — заметил он с веселой улыбкой.

— Будто ты не знаешь, что масло нам не по карману, — возразила она укоризненно.

— Через недельку, может, будет и нам по средствам, — заявил он, жуя лепешку.

Он вытащил из кармана записную книжку.

Она пристально посмотрела на него.

— Как это?

— А так — в моих билетах первые четыре победителя.

— А-а, — протянула она равнодушно.