Александр Кустарев - Вальс

Он сказал Лиле, что делить квартиру никак невозможно. Но что он использует все свое влияние и связи, чтобы достать молодым отдельную квартиру.

Трехкомнатную, поколебавшись, согласилась Лиля. И чтобы ваш сын, а наш муж остался прописан у вас. Когда вы умрете, ваша квартира не должна пропасть.

С этим Парамоновы живо согласились. Брак был оформлен чин-чинарем, и через некоторое время старый Парамонов мог сообщить Лиле, что квартира для молодой семьи получена. Но успех был частичным. Трехкомнатную квартиру раздобыть не удалось. Только однокомнатную. Старому Парамонову вежливо, но твердо объяснили, что хватит и этого.

Лиля сначала глубоко возмутилась и сказала Парамонову все, что о нем думала. Этот номер не пройдет, объявила она. Нам нужна только трехкомнатная.

Старик Парамонов сделал второй заход, но напрасно. На него даже накричали. Он упал Лиле в ноги и стал молить о пощаде. Лиля решила, что из Парамонова, пожалуй, выжато все, что можно было выжать. Надо брать, что дают, а то как бы и оно не уплыло.

Новая семья въехала в однокомнатную квартиру и, конечно, тут же перегрызлась в кровь. Молодой Парамонов долго жить в этой квартире не стал. Ему бы вообще не следовало туда соваться. Брак браком, а жить вместе никто его не неволил и не соблазнял. Было очевидно, что муж из него никакой, и вообще весь этот брак был с самого начала чепухой на постном масле.

Тем не менее молодой Парамонов под гипнозом юридической реальности и под давлением родителей, которые продолжали держаться своих прямо-таки средневековых взглядов на брак, все же попытался жить с семьей. Но это была абсолютно идиотская затея. Трое участников, собравшись вместе, тут же сообразили, что им тут всем вместе не жить.

Когда на свет появился ребенок, молодым Парамоновым в квартире уже и не пахло. Родители поняли, наконец, что пора начинать следующую фазу этой брачной аферы и выволакивать сына из мышеловки. Он водворился в родном доме, а когда он был Лиле нужен и она звонила по телефону, то ей всегда говорили, что его нет дома.

Лиля какое-то время была глубоко возмущена. Дезертирство зятя, который, по ее расчетам, должен был некоторое время все же стирать пеленки и катать коляску, сперва ее глубоко возмутило. До нее не сразу дошло, что в сущности никакой надобности в нем уже нет. В конце концов, квартира была захвачена, и Парамоновы могли катиться ко всем чертям.

Потом Лиля все это сообразила, но тут ей пришла в голову мысль, что она недостаточно взяла с Парамоновых; дешево князья отделались; надо на них еще поднажать; пусть деньги гонят.

Но тут старый Парамонов очнулся. Нет, сказал он. Денег не будет. Лиля этого не ожидала. Она, как могла вежливо, объяснила Парамонову, что в случае развода им все равно придется гнать алименты. На что Парамонов отвечал дрожащим голосом: как решит суд, так и будет. Своими руками он не выдаст ни копейки.

Развод так развод, согласилась Лиля. Она сообразила, что развода все равно не избежать и чем скорее она спихнет молодого Парамонова обратно в его буржуйскую лавочку, тем лучше. С Парамоновых, прикидывала она, будут капать неплохие алименты. Почему-то Лиля считала, что алименты будут вычитать со старика Парамонова. Когда ей в суде разъяснили, что алименты будет платить муж, то есть молокосос Парамонов, она чуть было не кинулась на судью. Судья ее своими замечаниями довела до чистого бешенства, и Лиля даже зубы на нее скалила. Все они, сволочи, были заодно. И профессура, и судьи. Фашисты.

Лилино странное заблуждение обошлось ей довольно дорого. Парамонов был еще студент и взять с него было нечего. Конечно, впереди у него была карьера, но неизвестно, как скоро он ее сделает и какую именно. Главное же, Лиля не верила в отложенную прибыль: она верила только в то, что здесь и сейчас, что имеет цвет и запах, что можно пощупать или пнуть ногой.

Когда было принято судебное решение относительно алиментов, муж Парамонов еще учился, и Лиле казалось, что это навсегда. Дожив уже до не слишком юного возраста, она все же, как, впрочем, и большинство её знакомых и сограждан, не очень отдавала себе отчет в текучем характере времени. И она не очень-то понимала, что некоторые вещи меняются сами собой, без ее личного участия. Короче, она не умела ждать. Три-четыре месяца до окончания парамоновского студенчества, или сколько там месяцев оставалось, или, может, лет — сколько вообще люди бывают студентами? — казались ей вечностью без начала и конца. Учитывая ничтожный характер алиментов, можно сказать, полное их отсутствие, пришедшееся на эту вечность, положение казалось Лиле совершенно беспросветным.

Лиля была в отчаянии и, конечно, досталось в первую очередь дочери. Они дрались каждый день.

Однако вдруг ситуация переменилась. Алименты резко увеличились. Бывший муж кончил учиться и поступил на работу. Зарплата — не стипендия: Лилиной дочке доставался теперь ощутимый кусок.

Но прошел год, и Лилю постигло опять разочарование. Год прошел, а алименты не выросли. Лиля забеспокоилась и позвонила Парамоновым. То, что она узнала, буквально сожгло ей пищевод. Сначала старый Парамонов рискнул немножко посмеяться и пошутить. Он спросил Лилю, почему это она думает, что алименты должны увеличиваться каждый год. Зарплата — вещь довольно постоянная, особенно у молодых специалистов.

Но Лиля не унималась. Доводы старика Парамонова она просто как следует не расслышала; у нее другое было на уме — она точно знала, какой институт кончил сын профессора и что он знал четырнадцать языков. Это что — все псу под хвост? Где деньги? Где загранка? Где импортные товары? Он что, в свой институт поступал, потому что ему больше негде было языки учить? Кому вы, папаша, мозги пудрите?

Три раза они повторили друг другу одно и то же. Парамонов потерял терпение. Кроме того, Лилины намеки, несмотря на их очевидную нелепость в одном смысле, были чрезвычайно реалистичны в другом смысле. Старик это чувствовал, и ему было горько и обидно. В конце концов он потерял голову, и благодаря этому Лиля узнала следующее.

Никогда, никогда ей не удастся получать с Парамоновых много и хорошего качества, потому что карьера молодчика Парамонова загублена, не успев начаться. История его брака известна кому следует, и теперь дипломатическая карьера для него заказана.

Лиля вернулась домой и устроила дочери скандал: зачем та связалась с мужиком, у которого плохая анкета. Дочь оправдывалась тем, что ничего про это не знала.

Вот урок, сказала ей Лиля, не ложись спать с кем попало. Она решила взять дело в свои руки. Пришлось пойти работать, потому что безработной женщине трудно устанавливать контакты. Надо быть среди людей, чтобы иметь возможность к ним присмотреться. Тут от вокзалов толку немного. Брак — дело серьезное. Нужно найти кого-либо порядочного. Один раз уже нарвались на проходимца. Хватит.