Максим Рохмистров - Введение в социологическую теорию предпринимательства

В нашей литературе миссия П.А. Столыпина чаще всего сводится к осуществлению им всё той же «аграрной реформы» [60] Столыпинская аграрная реформа // Иллюстрированный энциклопедический словарь. – М.: РИПОЛ Классик, 2005. – С. 721. , которой он, кстати, противостоял. По сути же реформа Столыпина включила в себя решение не только крестьянского вопроса, но и дел в промышленности, образовании и др.

Сам Столыпин отводил на осуществление своей задачи 20 лет. И, что самое интересное, главная суть его программы была реализована более всего в период нэпа в 1921 году. И в нем, как еще в последние годы жизни П.А. Столыпина, как замечал Ж. Соколофф, «зарождающаяся крестьянская собственность» входила в «число безусловных признаков подспудного развития рыночных отношений». Не случайно, что все непростые по своему содержанию постсоветские годы нэпа довольно часто становились предметом внимания не только ученых, но и практиков. И это один из показателей некого обмена культурной массой. По результату же он выступает весьма своеобразным источником изменений внутри цивилизаций. Цивилизационная рефлексия представляет собой преодоление субъектоцентризма, т. е. абсолютизации субъектом своей социально-политической и духовной позиций.

В истории российской цивилизации главное – люди, идеи, предметы. В осмыслении российской цивилизации всегда есть желание добраться до истоков, найти окончательный смысл, утвердиться в нем. Ближе всего к истокам – осмысление того, что человек занимается чем-то важным, главным. Именно такое ощущение приходит по мере осмысления исторической связи человека с Родиной.

Вместе с тем отдельные авторы сегодня пытаются представить сходство древневосточной и советской цивилизаций в контексте обратного движения исторического времени, что весьма затрудняет понимание истинного смысла постсоветской цивилизации. По ряду признаков они утверждают, что Россия близка к архаическим обществам Востока (Вавилон, Египет). К этим признакам относятся следующие:

1) доминирование государства над обществом;

2) уравнительная бедность в большинстве социальных групп;

3) формирование слоя людей, занятых преимущественно в сфере управления;

4) опосредованность функций собственности принадлежностью и к власти, и к должности;

5) стремиление лидера, пришедшего к власти, сделать ее пожизненной;

6) первичность политики по отношению к экономике [61] Белоус В.И. Древний Восток и советская цивилизация: проблема обратного движения исторического времени // Российский исторический журнал. – 1997. – № 1. – С. 3–5. .

Историческое время способно двигаться в обратном направлении.

Очередное возращение в прошлое неизбежно проявляется:

• в потере ориентиров и целей развития общества;

• росте социальной напряженности;

• переделе собственности;

• разрушении государства.

Но при этом постепенно теряется и та историческая связь человека с Родиной, о которой мы говорили ранее.

Какими средствами для создания положительного образа России располагает современная отечественная цивилизация?

Как известно, сами способы бытия человека зависят от культуры и цивилизации. В этом отношении смысл патриотизма, социализация человека и цивилизационный процесс пересекаются. Сходным образом зависят друг от друга самоопределение патриотизма и определение человека в культуре. Ясно, что сам факт разрушения системы смыслов в России в конце ХХ века затронул также и смысл патриотизма. Поэтому так непросто проходит процесс становления системы смыслов в постсоветский период.

Пока конкретными эмпирическими проявлениями цивилизационной рефлексии признаются какие-то конкретные факты рефлексии патриотизма, которые можно представить как вид цивилизационной рефлексии. Пример возвращения Крыма в состав России – яркое тому свидетельство.

Какие-либо попытки специальных «цивилизационных расчетов», на наш взгляд, пока преждевременны. Речь идет, например, об изменениях в государственной символике России. (Имеется в виду предложение верховного муфтия Талгата Таджуддина в 2006 году внести изменения в государственную символику России, которые более предметно выражали бы цивилизационную специфику России: православно-мусульманскую.)

Пока ясно одно. То, что в самом жизненном пространстве выделяются ориентиры, которые затем становятся смысловыми основаниями деятельности личности патриота. А усвоение личностью этих смыслов патриотизма, транслируемых через культуру, представляет собой также микроцивилизационный процесс, который со временем, видимо исчисляемым не годами, а поколениями, превратится в действительно новую российскую цивилизацию…

Переход России на новые условия развития произошел скорее спонтанно, чем в результате какого-либо научного осмысления и длительных теоретических дискуссий. Так же спонтанно осуществлялись и первые практические шаги становления новой России, хотя руководили этими процессами ученые-экономисты, а не практики. Скорее всего, исходя из этого, и сложилась такая ситуация, что постсоветская трансформация России до сих пор всецело находится в поле интересов экономической науки. Это объясняется не только тем, что рыночная экономика, становление которой выступает целью трансформации российского общества, всегда являлась предметом буржуазной экономической науки, но и тем, что и в советское время экономические отношения изучались исключительно только экономистами. Всё это и создало в нашей стране ситуацию, когда вместе с методологией марксизма экономика «потеснила» практически все другие общественные науки. В результате центральной задачей науки в целом стала проблема преобразования социалистических производственных отношений в отношения капиталистические, что с объективной необходимостью вывело экономическую науку на передний план. Однако по прошествии четверти века сам ход процесса постсоветской трансформации не вывел страну из той кризисной ситуации, в которую она вступила, отказавшись от своей старой парадигмы развития. Складывается впечатление, что одной науке явно не удается решить все задачи постсоветской трансформации. К тому же трансформация – это не только «преобразование», но и «превращение». Последний аспект трактовки латинского понятия «трансформация» чаще всего выпадал из научного арсенала экономистов.

Задумаемся на миг: как легко в истории осуществлялись процессы преобразования, например, феодального общества в капиталистическое или полуфеодального и полукапиталистического российского общества в социалистическое. А сколько времени потребовалось, чтобы старое общество превратилось в новое? Разве по силам осознать данный процесс одной экономической науке? Очевидно, что нет. Научная практика явила специальную научную дисциплину, которая сосредоточивает свое внимание именно на переходных процессах развития общества, превращении его из одного состояния в другое. Эта наука – всё та же социология, сама специфика которой и состоит в том, что она не может существовать в какой-то замкнутости, оторванности от других наук, изучающих разные моменты жизнедеятельности общества. И, думается, данное качество социологии позволяет ей активно использовать результаты других общественных наук, не противопоставляя им себя, ярким примером чего, на наш взгляд, может служить социологический анализ наиболее важного инструмента постсоветской трансформации – собственности.