Максим Рохмистров - Введение в социологическую теорию предпринимательства

Винить физиократов, Смита и других представителей политической экономии XVI–XVIII веков, в том, что они не осознали цивилизационную роль промышленного производства, вряд ли справедливо. До конца это осознать не сумели даже ни К. Маркс, ни другие ученые последующего Х1Х века. А ведь в это время промышленное производство априори стало символом развития общества. Что касается А. Смита, то сама технология мануфактурного труда в принципе ничем не отличалась от ремесленного цехового производства, так как орудия труда (инструменты) работников были одни и те же, т. е. старые ремесленные инструменты. И хотя, как отмечал А. Смит, производительность труда в условиях новой кооперации труда повысилась, процесс опредмечивания ремесленного средства труда в новой структуре труда еще не стал некой новой реальностью. Осознать в новой системе организации производства на основе разделения труда процесс зарождения капитализма, ясно, было не просто, поскольку до «передачи эстафеты» специализированного инструмента рабочего мануфактурного периода машине было еще далеко. Тем более трудно в чем-либо винить физиократов и их современников, главным фактором в жизни которых было земледелие. Некоторые изменения в трактовке собственности, отличающейся от марксистской позиции, появились лишь в ХХ веке. Хотя сразу же заметим, что они не были революционными. Конечно, речь идет о сдвигах в так называемой буржуазной политэкономии. Советские ученые, естественно, могли «углублять» марксистское толкование собственности исключительно с помощью самого Маркса. Что они успешно и делали лишь изредка, делая «вылазки» в сферу товарно-денежных отношений…

Всё началось и продолжается сегодня с расширением круга почитателей новых трактовок капитализма и капиталистического общества, именуемого как «постиндустриальное общество», во второй половине ХХ века. Ясно, что не мог не возникнуть разговор и об изменениях в собственности. Из смеси различных представлений о собственности, появившихся в последние десятилетия ушедшего ХХ столетия, наибольший авторитет приобрела экономическая теория прав собственности (Р. Коуз, А. Алчян, К. Эрроу и др.), которая покоится на сведении всех отношений собственности к индивидуальным контрактам.

Развернутое определение центрального понятия этой теории довольно близко к нашему пониманию собственности как социологической категории, но, естественно, далеко не тождественно последнему. Оно, на наш взгляд, скорее философское в смысле понимания философии как совокупности знаний в период до разветвления ее на конкретные науки [69] Кстати, первоначально философы занимались и политэкономией. К их числу К. Маркс относил: Т. Гоббса, Дж. Локка, Д. Юма, Т. Мора, Р. Кантильона, Ф. Петти, Ф. Кенэ и др. (Маркс К. Капитал // Соч.: в 9 т. – Т. 7. – С. 576). .

В этом определении права собственности понимаются как санкционированные поведенческие отношения между людьми, которые возникают в связи с существованием благ и касаются их использования. Эти отношения определяют нормы поведения по поводу благ, которые любое лицо должно соблюдать в своих взаимодействиях с другими людьми или же нести издержки из-за их несоблюдения. Термин «благо» используется в данном случае для обозначения всего, что приносит человеку полезность или удовлетворение. Таким образом, и этот пункт важен, понятие прав собственности в контексте нового подхода распространяется на все редкие блага. Оно охватывает полномочия как над материальными объектами, так и над «правами человека» (право голосовать, печатать что-либо и т. д.). Господствующая в обществе система прав собственности есть в таком случае сумма экономических и социальных отношений по поводу редких ресурсов, вступив в которые, отдельные члены общества противостоят друг другу [70] См.: The Economics of Property Rights / ed. by E.G. Furubotn, Pejovich S. – Cambridge, 1974. – P. 3. . Последнее явно заимствовано у К. Маркса. Но не оно характеризует сам выход подходов к собственности из того замкнутого круга, который вокруг нее всегда старались очертить представители экономической науки.

Во-первых, нова уже сама подмена «рабочего» использования отправного термина: не просто «собственность», а «право собственности», которое звучит уже конкретнее, чем исключительно только безликие «отношения собственности», вокруг чего до сих пор ведут свои псевдодефиниционные игры представители экономической науки.

«Не ресурс сам по себе является собственностью, – утверждал в свое время один из ярких представителей основателей новой теории прав собственности профессор Лос-Анджелесского университета Г. Демсец, – пучок или доля прав по использованию ресурса – вот что составляет собственность» [71] Demsetz H. Toward a №eory of Property Rights // American economic Review. – Vоl. 57. – 1967. – № 2. – P. 17. .

Во-вторых, сторонники теории прав собственности согласились с тем, что отношения собственности можно трактовать как отношения между людьми, а не как отношение «человек – вещь».

В-третьих, была учтена и проблема редкости, поднятая К. Марксом и его предшественниками.

Всё это ясно относится к экономической науке, но включает в себя и отдельные положения социологии. А вот другие аспекты и в первую очередь трактовка прав собственности, вбирающая в себя как материальные, так и духовные объекты, включая неотчуждаемые личные свободы, – это уже всецело входит в предмет социологической науки. Сюда же можно включить положение о том, что отношения собственности рассматриваются как санкционированные обществом, но не обязательно государством. С этим собственно сталкиваемся в настоящее время и мы, хотя, конечно же, и раньше было известно, что эти отношения могут закрепляться и охраняться не только в виде законов и судебных решений, но и в виде неписаных правил, традиций, обычаев, моральных норм. Но практика реализации всего этого, конечно же, была другая. Она в принципе до сих пор более распространена, чем какие-либо нормы современного понимания, например, той же частной собственности.

Новая экономическая теория прав собственности стала не столько неким практическим руководством по совершенствованию существующей сегодня ситуации с собственностью, сколько источником бурной деятельности политэкономов развитых стран.

В XXI веке волна влияния этой новой теории докатилась и до постсоветской России, в которой вот уже более чем четверть века идет процесс рыночного реформирования. И здесь нашлись политэкономы, которые утверждают, что в условиях трансформационной экономики можно построить конкретную систему (классификацию) отношений собственности, взяв за основу общецивилизационную тенденцию социализации частной собственности, т. е. развития общественного ассоциированного распоряжения и присвоения общественного богатства. В этих условиях они считают возможным проследить линию «содержательного движения к всё более и более ассоциированным (общественным) отношениям собственности» [72] Бузгалин А.В., Колганов А.И. Теория социально-экономических трансформаций. (Прошлое, настоящее и будущее экономик «реального социализма» в глобальном постиндустриальном мире): учеб. пособие. – М.: ТЕИС, 2003. – С. 189. .