Максим Рохмистров - Введение в социологическую теорию предпринимательства

Вряд ли стоит отрицать то ведущее место, которое собственность занимает в системе категорий экономической науки. Об этом не устают подчеркивать и наши отечественные экономисты, забывая о том, что собственность в постсоветской России является главным фактором превращения российского общества «одного качества» – советского – в другое – капиталистическое. Другого не дано, как всегда говорили, в том числе, и советские экономисты.

Следовательно, собственность в переходных условиях становится центральной категорией социологии как науки о закономерностях развития общества. О чем, собственно, свидетельствовал еще К. Маркс, считавший, что «определить буржуазную собственность – это значит не что иное, как дать описание всех общественных отношений буржуазного производства» [62] Маркс К. Нищета философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – 2-е изд. – М., 1955. – С. 168. .

Тем самым К. Маркс «вложил» в научный инструментарий некий «ключ», с помощью которого стало возможным «открытие дверей» в тайну развития человеческого общества, заложив тем самым фундамент социологии как науки, специализирующейся в области познания закономерностей развития человеческого общества. Вместе с тем, ограничив данный процесс рамками производственных отношений, Маркс сузил содержание собственности как объективного «двигателя» общественного развития, оставив для себя возможность субъективного толкования самих законов этого развития, манипулируя при этом собственностью как базисным элементом этого развития. Подчинив его сугубо своей логике видения процессов развития общества и сделав главным инструментом реализации своей общественной доктрины, Маркс создал предпосылки того, что собственность всецело перешла в систему категорий экономической науки.

Представление Марксом собственности в форме закона, определяющего всю совокупность общественных отношений, сердцевину которых составляют экономические отношения, т. е. некоторого управленческого начала, на базе которого функционирует конкретная социально-экономическая система, которую он субъективировал, сделав основой своей общественной доктрины процесс замены одной формы собственности – частной, другой – общественной, реформировалось в домарксистский вариант теории ценности А. Смита, Д. Рикардо и различные варианты процесса овладения ценностью («присвоения» [63] См.: Лоскутов В.И. Экономические отношения собственности и политическое будущее России. – Мурманск: Изд-во МГТУ, 2001. – С. 11, 12. ).

Кризис социалистической системы показал всю несостоятельность волюнтаристского использования собственности как рычага реализации марксистского идеала развития общества. Однако сама практика вмешательства индивида в закономерный процесс эволюции человеческого общества создала прецедент субъективирования этого процесса, который мешает адаптации в постсоциалистических странах действительной эволюционной практики их развития. Отсюда и возникает необходимость исследовательского поиска действительного места и роли собственности в посткоммунистической трансформации в рамках социологии, которая способна вобрать в себя весь накопленный опыт других наук и в первую очередь – экономической науки.

Если исходить из логики марксистской доктрины, то отказ от нее автоматически предполагает кардинальное изменение в ее фундаментальном положении: замене общественной собственности частной собственностью. Именно по этому пути пошли наши первые реформаторы, сделав приватизацию государственной (общественной) собственности центральным аспектом постсоветской трансформации. Казалось бы, приватизация – это чисто экономическая акция смены собственников, которая должна была встретить всенародное одобрение и поддержку. Ведь вместо лозунгов многие члены трудовых коллективов стали обладателями конкретной части своих заводов и фабрик. Однако почти сразу же процесс приватизации вызвал недовольство населения, которое проявило неприятие частной собственности на средства производства. Со временем эта тенденция только усиливалась.

У всех тех, кто всячески тормозит процесс полной свободы частной собственности на средства производства, есть для этого свои причины. У чиновников это – лишение коррупционной составляющей в их доходах и сохранение своей роли в общественном производстве, у населения (его значительной части) это – неготовность к интенсификации и повышению квалификации своей производственной деятельности, у части ученых и специалистов это – нежелание, а в ряде случаев и неспособность к овладению новыми знаниями и умениями.

Особое место в переходе на рыночные условия жизнедеятельности российского общества занимает процесс овладения качественно новым способом мышления и деятельности. Пока, к сожалению, это новое воспроизводится в большей мере в «терминологическом» плане. Жонглируя терминами «рыночная экономика», «менеджмент», «частная собственность», большинство населения не овладевает той новой реальностью своего бытия, которая заключена в них. Так, например, слово «менеджмент» просто используется вместо слова «управление» абсолютно без учета того, что «менеджмент» – это часть рыночного порядка жизнедеятельности, а не просто термин.

То же самое происходит с понятием «частная собственность». Во-первых, отрицательный оттенок этого понятия сохраняется до сих пор. Во-вторых, для того, чтобы это понятие «вступило в свои права», необходима серьезная законодательная работа, связанная с изменением буквально всех правовых актов, так или иначе затрагивающих отношения собственности вообще. С этих позиций необходимо устранить всякое двусмыслие в Земельном кодексе РФ и других документах, где есть оговорки о каких-то регламентациях в сфере практической реализации частной собственности на землю. Особого внимания требуют те положения и статьи Уголовного кодекса РФ, которые в какой-то, даже малой, степени связаны с реализацией права частной собственности, ее охраной и т. п. Главная беда отечественных (и не только) исследователей проблем собственности проявляется, на наш взгляд, в двух основных плоскостях.

Во-первых, они разделяют общество на две части населения: на собственников и не собственников, сразу же превращая собственность в источник разделения общества на противоборствующие группы. Влияние в данном случае марксистской доктрины борьбы классов очевидно. Отсюда и рождение (или воспроизводство) самой методологии исследования, направленной на реализацию проблемы соединения собственности и равноправия членов общества.

Во-вторых, что опять-таки связано с первой проблемой, это – отделение собственности от управления обществом. Здесь в лучшем случае речь идет о том, что «собственник средств производства, как правило, реально управляет процессом воспроизводства», что «по существу в руках собственников находится реальная экономическая власть» [64] Половинкин П.Д., Савченко А.В. Основы управления государственной собственности в России: проблемы теории и практики. – М.: Экономика, 2000. – С. 11. . Сказанное, несомненно, сужает роль собственности в жизнедеятельности общества в целом. Но не менее важно и то, что такой подход сужает роль собственности и в самом общественном производстве. И сколько бы исследователи собственности не пытались воспроизвести экономическое содержание и экономическую сущность собственности, они неизменно скатываются на рельсы марксистской трудовой концепции стоимости.