Новелла Матвеева - Песни русских бардов. Серия 4

Нам жизнь отнять, как плюнуть, нас учили воевать

Кругом и без войны война, а с голыми руками

Ни пригрозить, ни пригвоздить, ни самолет угнать

Для пуль все досягаемы,

Ни черта нет, ни Бога,

И мы себе стреляем, и

Мы никого не трогаем.

Стрельбе, азарту все цвета,

Все возрасты покорны,

И стар, и млад, и тот, и та,

И желтый, белый, черный.

Опять сосет под ложечкой.

Привычные уже

Убийство на обложечке,

Девулька в неглиже.

Наш мир кишит неудачниками с топориками в руке

И мальчиками, с пальчиками на спусковом крючке

Вот твой билет, вот твой вагон,

Все в лучшем виде, одному тебе дано

В цветном раю увидеть сон -

Трехвековое непрерывное кино.

Все позади, уже сняты

Все отпечатки, контрабанды не берем,

Как херувим стерилен ты,

А класс второй не высший класс, зато с бельем

Вот и сбывается все, что пророчится,

Уходит поезд в небеса, счастливый путь.

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть.

Земной перрон, не унывай

И не кричите — для ваших воплей он оглох.

Один из нас уехал в рай,

Он встретит Бога, если есть какой-то бог.

Он передаст ему привет,

А позабудет, ничего, переживем.

Осталось нам немного лет,

Мы пошустрим и, как положено, умрем.

Вот и сбывается все, что пророчится,

Уходит поезд в небеса, счастливый путь.

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть.

Не всем дано поспать в раю,

Но кое-что мы здесь успеем натворить:

Подраться, спеть — вот я пою,

Другие любят, третьи думают любить.

Уйдут как мы в ничто без сна

И сыновья, и внуки внуков в трех веках.

Не дай Господь, чтобы война,

А то мы правнуков оставим в дураках.

Вот и сбывается все, что пророчится,

Уходит поезд в небеса, счастливый путь.

Ах, как хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть.

Тебе плевать, и хоть бы хны, —

Лежишь и даже принимаешь вечный кайф.

Что до меня, такой цены

Я б не дал даже за хороший книжный шкаф.

Разбудит вас какой-то тип,

И впустит в мир, где в прошлом войны, вонь и рак,

Где побежден гонконгский грипп.

На всем готовеньком ты счастлив ли, дурак?

Ну а пока звенит звонок,

Счастливый путь, храни тебя от всяких бед,

И если там и вправду Бог,

Ты все же вспомни, передай ему привет…

Оплавляются свечи

На старинный паркет.

Дождь стекает на плечи

Серебром с эполет.

Как в агонии бродит

Золотое вино.

Пусть былое уходит, уходит, уходит, уходит,

Что придет, все равно.

И в предсмертном томленьи,

Озираясь назад,

Убегают олени,

Нарываясь на залп.

Кто-то дуло наводит

На невинную грудь.

Пусть былое уходит, уходит, уходит, уходит,

Пусть придет что-нибудь.

Кто-то злой и умелый,

Веселясь, наугад

Мечет острые стрелы

В воспаленный закат.

Слышно в буре мелодий

Повторение нот.

Все былое уходит, уходит, уходит, уходит,

Пусть придет, что придет.

В дорогу, живо, или в гроб ложись.

Да, выбор небогатый перед нами.

Нас обрекли на медленную жизнь.

Мы к ней для верности прикованы цепями.

И кое-кто поверил второпях,

Поверил без оглядки, бестолково.

Но разве это жизнь, когда в цепях,

Но разве это выбор, если скован?

Коварно нам оказанная милость,

Как зелье полоумных ворожих.

Смерть от своих за камнем притаилась,

И сзади тоже смерть, но от чужих.

Душа застыла, тело затекло,

И мы молчим, как подставные пешки,

А в лобовое грязное стекло

Глядит и скалится позор в кривой усмешке.

И если бы оковы разломать,

Тогда бы мы и горло перегрызли

Тому, кто догадался приковать

Нас узами цепей к хваленой жизни.

Неужто мы надеемся на что-то?

А может быть нам цепь не по зубам?

Зачем стучимся в райские ворота

Костяшками по кованным скобам?

Нам предложили выход из войны,

Но вот какую заломили цену:

Мы к долгой жизни приговорены

Через позор, через позор, через измену.

Но рано нас равнять с болотной слизью,

Мы гнезд себе на гнили не совьем,

Мы не умрем мучительною жизнью,

Мы лучше верной смертью оживем.

Если б водка была на одного, как чудесно бы было,

Но всегда выпивать на троих,

Но всегда покурить на двоих,

Что же на одного? На одного колыбель и могила.

Припев

От утра и до утра

Раньше песни пели.

Как из нашего двора

Все поразлетелись

Навсегда, кто куда,

На долгие года.

Говорят, что жена на одного, спокон веку так было,

Но бывает жена на двоих,

Но бывает она на троих,

Что же на одного? На одного колыбель и могила.

Припев

Сколько ребят у нас в доме живет,

Сколько ребят в доме рядом.

Сколько блатных мои песни поет,

Сколько блатных еще сядут

Навсегда, кто куда,

На долгие года.

Так оно и есть, словно встарь, словно встарь —

Если шел в разрез, на фонарь, на фонарь,

Припев

Если воровал, значит сел, значит сел,

А если много знал — под расстрел, под расстрел.

Думал я, наконец, не увижу я скоро лагерей,

Но попал в этот пыльный расплывчатый город без людей, без людей.

Бродят толпы людей, на людей непохожих, равнодушных, слепых.

Я заглядывал в черные лица прохожих, не своих, не чужих.

Припев

Так зачем проклинал свою горькую долю — видно зря, видно зря.

Так зачем я так долго стремился на волю в лагерях, в лагерях?

Бродят толпы людей, на людей непохожих, равнодушных, слепых.

Я заглядывал в черные лица прохожих, не своих, не чужих.

Припев.

У домашних и хищных зверей

Есть человечий вкус и запах.

А каждый день ходить на задних лапах,

Это грустная участь людей.

Сегодня зрители, сегодня зрители

Не желают больше видеть укротителей,

А если хочется поукращать,

Работай в розыске — там благодать.

У немногих приличных людей

Есть человечий вкус и запах,

А каждый день ходить на задних лапах,

Это грустная участь зверей.

Сегодня жители, сегодня жители

Не желают больше видеть укротителей,

А если хочется поукращать,

Работай в цирке — там благодать.

Благодать или благословение

Ниспошли на подручных своих.

Дай нам, Бог, совершить омовение,

Окунаясь в святая святых.

Все пороки, грехи и печали,

Равнодушье, согласье и спор,

Пар, который вот только наддали,

Вышибает, как пули, из пор.

То, что мучит тебя, испарится