Илья Сушенцев - Слушая других

— Здравствуйте, Илья... Алексеевич?.. Нет, Сергеевич?.. — тихим голосом выдавила из себя Юля.

— Илья Александрович. Но не запоминайте. Это сложно, сам постоянно забываю, — я улыбнулся.

Юля кивнула, показывая, что с шуткой она согласна.

Тоску и уныние я буквально таки ощущал кожей, даже не смотря на «защиту» халата и письменного стола. Абсолютно безэмоциональная, отвечающая формальными односложными фразами, она была классической иллюстрацией пациента с клинической депрессией.

Сейчас от неё сложно было добиться хоть какой-нибудь важной информации для работы — депрессия вредила всему, снижая когнитивные функции, разрушая личную жизнь. Я понимал, что любые мои слова будут лишними, было необходимо дождаться, когда подействуют препараты. С улучшением настроения обычно проходят и другие симптомы, человек словно оживает

Однако Юля всё равно нуждалась в поддержке и участии.

— Помнится, в прошлый раз с мужем проблемы были, — «закинул удочку» я.

Юля слегка дернула бровями вверх — удивление.

— Вы удивлены, что я помню? — она была настолько подавлена апатией, что ей было тяжело говорить и мне приходилось озвучивать её реакции.

Поджала нижнюю губу, повела головой — похоже на одобрение.

— А в этот раз? Он опять изменил вам?

Опустила глаза вниз, правая бровь вверх — сомнения, внутренний диалог.

— Вы точно не знаете... Похоже, что это только в вашей голове.

Кивок — значит это не адюльтер и моя догадка верна.

— Ясно, понимаю, что подозрение и недоверие осталось и сейчас цветёт и пахнет у вас в голове на жирной депрессивной почве...

Правый угол рта вверх, взгляд вверх и вправо — жалкое подобие иронии.

— Понятно... Ну, а что тогда определяет ваше состояние сейчас?

Тяжелый вздох, плотно сжатые губы, глаза вниз и влево: «Если бы только я знала...».

— А что с рекомендациями и таблетками? — продолжил я «допрос».

Наморщила лоб, взгляд вправо — попал в точку.

— Хм... Значит, совсем никаких таблеток после выписки не пили?

Юля кивнула:

— Думала, что сама справлюсь...

Большая часть пациентов возвращалась в больницу именно из-за несоблюдения рекомендаций. Я не стал читать долгие и унылые нотации, лишь цокнул языком.

Дальнейшая «беседа» выявила, что в голове у Юли полный сумбур и одно подкреплялось другим. Унылые мысли приводили к падению настроения, что влекло заторможенность мышления, слабость и апатию, всё это сказывалось на поведении, что, в свою очередь, анализировалось и вызывало невесёлые мысли, которые тащили следом сниженное настроение, апатию. et cetera. Этот порочный круг подкреплял сам себя, и в нём Юля вязла всё глубже и глубже.

Не смотря на то, что я видел всю тяжесть состояния Юли, меня не покидала надежда на лёгкое и быстрое излечение. В течение нескольких дней я «брал штурмом» её психопатологические симптомы конфронтируя и деконтоминируя, [16] помогая выразить чувства и разобрать патологические мысли. Однако к успеху это не привело.

Фактически из-за подобной спешки я сам почувствовал себя в некоторой тоске из-за того, что не могу кавалерийским наскоком помочь Юле.

В итоге я даже начал немного злиться на неё из-за того, что она «плохая пациентка» и не хочет выздоравливать. У меня хватило такта и самоконтроля, чтобы сдержаться и не обвинить Юлю в саботаже лечения. Сейчас я понимаю, что это была переоценка своих сил и возможностей, мне не следовала форсировать события. Фактически я требовал от Юлии невозможного: из-за тотального характера депрессии ряд её психических функций пострадал, и она была в какой-то степени «инвалидом». Лекарственные препараты и время, а также не торопящий события доктор, могли бы обратить болезнь вспять.

Итак, мне предстояло набраться терпения и двигаться вместе с Юлией, терпеливо ожидая эффекта от лекарственной терапии. Я дал ей задание вести дневник, куда она смогла бы выписывать все тревожные мысли и переживания. Вначале она делала это неохотно, но потом втянулась и призналась, что так сама лучше начинает разбираться, что происходит у неё в голове. На встречах она рассказывала особенно важные моменты из дневника.

«Дети видят меня больной. Как мне готовить еду? Я не могу жить, не справляюсь, трудно жить. Наверное, я не приспособлена к жизни... Я плохая мать. Точно. Я плохая жена. Тоже точно... Я никчемное создание. Я ничего не умею ... Детей запустила. Квартиру не убираю. Я не могу сходить в магазин. Я ни с чем не справляюсь. Как я дочь на праздник в школу поведу? А в чем я её поведу? Одеть нечего ... Сил нет. Не могу с кровати встать. Не могу в магазин сходить. Я обленилась. Совсем ленивая стала ... Я плохая мать ... Все люди, как люди. Одна я — тюфяк. Всё бросила на самотек и сюда приехала. Я плохая ... Я лентяйка ... У других вон, горе, детей хоронят. А у меня? Все же нормально. Это я совсем обленилась. Сил нет... Я ушла в себя, вылезти не получается. Соседка по телефону с мужем говорит, он ей обиду простить не может. Мой бы тоже не простил ... Нет. Надо домой ехать. Мне плохо ... Муж не звонит. У него кто-то есть. Точно. Зачем ему больная жена? А старшая дочь совсем в школу не ходит. Точно. Домой надо. Но я с кровати-то с трудом встаю. Свекровь дом заполнила. Везде она ... Я не знаю, как мы будем жить. Денег не хватает. Боюсь ехать домой. Не хочу лекарства всю жизнь пить. Я плохая жена. Вон мужчина из соседней палаты, еле ногами двигает, шаркает. Он старый. Я, наверное, такая же ... Боюсь ехать домой, с делами не справлюсь. Сильно страшно. Не могу уже. Как мы старшей свадьбу будем делать? В чем она на выпускной пойдёт? Я поломалась. Меня нет. Меня нет. Нет. Нет. Нет.»

Каждый раз Юля начинала встречу с фраз: «Я плохая мать. Я плохая жена. Я ленивая. Я не умею жить...». Она не поддавалась разубеждению, а я всё больше чувствовал себя бессильным помочь ей. Хотя это и имело некоторое оправдание. Если у человека сломана нога, то ходить он не научится, как бы ты ему не помогал. Но если срастить перелом, то потом он может восстановиться, опираясь на тебя.

С мозгом и депрессией всё было также.

« Слабохарактерная ... Лентяйка ... Не могу взять себя в руки. Надо в себя как-то приходить. Не получается ... Господи! Хоть ты сохрани меня. Ничего не хочу. Я плохая мать. Не смогу детей вырастить. Они без матери растут. А мать в психушке лежит. Я их люблю... Меня нет. Я не справлюсь с работой. Муж мне изменяет. У меня хороший муж. Надо как-то вылечиться. Обязательно. Все стремятся, а у меня не получается. Вон женщина улыбнулась. Попробую. Нет, не получается ... Я люблю своего мужа. Он уже устал от меня. Женщина сказал мне, быть на позитиве ... Я здоровая. Я хорошая. Я здоровая. Я хорошая ... У меня всё получается ... Я всё умею ... Я всё могу. Нужно это себе повторять. И нужно чаще улыбаться искусственно. Тогда всё хорошо будет. Так соседки говорят по палате. Надо как-то в колею входить. Выбилась из колеи... Ужасная лень... От таких мыслей настроение еще хуже. Зачем я это пишу?.. Лечение мне помогает. Лечение мне помогает. Лечение мне помогает. После капельницы слабость, кружится всё ... Лечение мне помогает. Лечение мне помогает. Лечение мне помогает ... Надо повторять. Сил нет. Кнопку какую- то выключили, а где она, чтобы включить, не знаю. Совсем дурная стала. Помогите мне, хоть кто-нибудь. Как мы будем жить?..»