То, что нас объединяет (СИ)

Хелен взяла в руки персик, оценивающе осмотрела его со всех сторон.

– Да. Кто это говорит?

– Я звоню из больницы Святой Реджины. Ваш номер мы нашли в телефоне пожилой дамы, которую доставили к нам часом ранее…

– Что за дама?

– Из документов при ней была только библиотечная карточка на имя М. Д’Арси.

М. Д’Арси . Маргарет Д’Арси.

Персик выпал у нее из рук в полупустую корзинку. Опустив ее на пол, Хелен заспешила к выходу из магазина.

– Что случилось? В каком она состоянии?

– Вы ее родственница?

– Я ее дочь, – Хелен судорожно рылась в сумочке в поисках ключей от машины. – Что случилось? – повторила она.

– Она упала прямо на улице. Ее доставили…

– Как, вы сказали, называется больница?

– Святой Реджины. Это по пути…

– Я знаю, где это.

Отключившись, она начала вставлять ключ в дверцу, но руки дрожали, и удалось ей это только со второй попытки. Ее мать, ее элегантная мать упала прямо на улице, в окружении чужих, незнакомых людей.

Один из прохожих, должно быть, вызвал скорую, после чего ее доставили в больницу Святой Реджины. Кто-нибудь из персонала, покопавшись в ее сумке, нашел мобильник – тот самый, что Элис подарила ей на Рождество. Пролистав контакты, они решили, что Хелен , записанная под одним только именем, приходится ей кем-то из близких. Хелен понятия не имела, кто еще был у матери в контактном списке и с кем они пытались связаться до нее.

Элис наверняка находилась в числе первых, но у нее был нездешний номер, так что ее, видимо, пропустили, решив сосредоточиться на местных.

Пристегнувшись, Хелен завела мотор. В этот раз она ехала осторожнее обычного, поскольку пыталась справиться с нервным напряжением.

Свернув на больничную стоянку, она выключила мотор и принялась разглядывать трехэтажное кирпичное здание. Мимо больницы Святой Реджины она проезжала бесчисленное количество раз – это было по пути к родителям, где-то в полумиле от их дома. Но внутрь ей заглядывать не приходилось. Когда у отца случился удар, его, по настоянию матери, поместили в клинику Блэкрок. Самой же ей сегодня пришлось довольствоваться ближайшей больницей.

Выбравшись из машины, Хелен направилась ко входу. Несколько шагов по ступенькам, и вот уже она внутри. В маленьком вестибюле с лимонного цвета стенами еле заметно пахло хлоркой.

– Маргарет Д’Арси, – сказала она молоденькой девушке в регистратуре. – Ее привезли сегодня днем.

Та отложила журнал и принялась быстро стучать по клавишам компьютера.

– Второй этаж, – обронила девушка, не отрывая глаз от экрана. – Налево по коридору и вверх по лестнице. Или воспользуйтесь лифтом. На этаже вам покажут палату.

На втором этаже медсестра проводила ее в пустую приемную.

– Сейчас я позову доктора, – сказала она и заспешила прочь по коридору.

– Не знаете, как там моя мать? – окликнула ее вдогонку Хелен, но та была уже далеко.

Едва удостоив взглядом стопку журналов на низеньком столике, Хелен подошла к окну и положила руки на еле теплящуюся батарею. Какой-то мужчина в белом фартуке пронес через двор поднос, но что было на подносе, она не смогла разглядеть. Небо над головой хмурилось, обещая скоро разразиться дождем.

– Хелен?

Она обернулась. Женщина в белом халате протягивала ей руку.

– Джин Кармоди, – представилась она. Голос был мягким, еле различимым. Так обычно разговаривают в церкви или библиотеке. Рукопожатие тоже не отличалось избытком энергии.

– Я дежурила в то время, когда к нам привезли вашу мать.

Хелен молча кивнула.

– Боюсь, у меня для вас плохие новости. Ваша мать перенесла обширное кровоизлияние в мозг. Помочь ей мы уже не в силах, можем только облегчить немного ее состояние.

– Она умирает, – подытожила Хелен. Слова с пугающей отчетливостью разнеслись по комнате.

– Боюсь, что так. Она может протянуть еще какое-то время, но дни ее сочтены.

Хелен опустила взгляд на руки доктора Кармоди. Те были сжаты едва ли не в молитвенном жесте. Хелен уже и не помнила, когда она сама в последний раз молилась.

– Могу я увидеть ее?

– Разумеется.

Следуя за доктором к палате матери, Хелен вспомнила, как шагала когда-то по такому же больничному коридору, тяжело опираясь на руку Брина. Давненько они не пересекались. Последний раз это было года два назад, в день ее несостоявшейся свадьбы.

– Она то теряет сознание, то вновь приходит в себя, – сообщила доктор. – В любом случае, боюсь, она вас не узнает.

Распахнув дверь палаты, доктор отступила, пропуская Хелен вперед.

Воздух в крохотной комнатке был удушливо-теплым. Всего одна кровать. У противоположной стены на полке – маленький телевизор. Хелен взглянула на мать. Та лежала неподвижно, устремив взор в пространство. Немыслимо бледное лицо, способное соперничать белизной с больничной наволочкой. При звуке шагов она слегка повернула голову.

Хелен присела на старенькое кресло у кровати и сжала иссохшую руку матери.

– Это я, – сказала она, поглаживая пергаментную кожу, пальцы с безупречным маникюром. Сколько Хелен себя помнила, ее мать обновляла лак каждую пятницу.

– Я здесь, – повторила она. – Это Хелен, мама. Я с тобой.

Сара

Началось все парой месяцев раньше, с перепутанного слова. Так просто и незаметно.

– Дедушка сказал, что ходил в географию, – сообщил ей Стивен. – Я не понял, о чем он. А оказалось, что он имел в виду библиотеку. Это так забавно.

Сара, занятая составлением меню на тридцать человек гостей, которые должны были прибыть в дом престарелых на празднование пятидесятилетия со дня его основания, не обратила внимания на подобную мелочь. Ну с кем не бывает? Отцу исполнилось восемьдесят семь. В таком возрасте позволительно быть забывчивым.

Но через несколько недель все повторилось.

– Он не мог вспомнить слова «телевизор». Все время говорил: «Та штуковина в гостиной». А мы угадывали, что это – диван, камин или что-то еще. Совсем как игра. Только когда я рассмеялся, он очень рассердился.

Встретившись в следующий раз с отцом, Сара поинтересовалась, как он себя чувствует.

– Все в порядке, – ответил он.

На первый взгляд, он действительно выглядел, как обычно. Не такой энергичный, как прежде, это правда. Но он по-прежнему водил машину и каждое воскресенье приезжал к ним на ужин.

– Дай мне знать, – сказала Сара двенадцатилетней Марте, – если заметишь что-нибудь странное. Если дедушка опять начнет путать слова или поведет себя не так, как обычно.

Прошло несколько недель, но тревожные звоночки больше не поступали. Казалось, все наладилось. А потом она как-то заглянула к отцу после работы. Пока тот ставил чайник, Сара подошла к окну. Внимание ее привлек какой-то странный предмет. Выйдя во двор, она обнаружила домашние тапочки отца, которые аккуратно стояли прямо на лужайке.