Бахор Рафиков - Мастерская: Галерея спящих

– Когда я увидела новость о твоей выставке… я не смогла побороть свое желание увидеть тебя… твои картины… услышать твою речь… прошу, посмотри на меня!

Александэр обернулся на ее крик. Некоторое время их взгляды неотрывно струились друг в друга.

– Кристина… чего ты хочешь от меня?

– Я уже сказала. Хочу, чтобы ты простил меня.

– Я прощаю тебя. Все?

– Думаешь, я не вижу отсутствия искренности в этих словах?

Александэр развел руками.

– Ну, извини. Я могу управлять своим языком, но не своим сердцем.

Он снял еще одну картину со стены.

– А теперь я попрошу вас покинуть зал. Выставка окончена.

Кристина бессильно смотрела на него, шевеля губами, словно стараясь что-то сказать. Наконец, она выпалила:

– Я… я хочу купить эту картину! С маяком!

– Она не продается, – громко ответил ей Александэр, направляясь к выходу.

Франц сидел за столом, задумчиво водя пальцем по его поверхности. Скрипнула железная дверь, зашел заключенный, прозвучало привычное «у вас пятнадцать минут» и беззаботное лицо Антуана выросло перед ним. Франц посмотрел на него. Музыкант перестал улыбаться.

– Расскажи мне, как ты убил Развро.

– Разв… что? Что за шутки, Франц? Ты не раз слышал эту историю.

– И все же, будь добр…

Антуан сконфуженно почесал подбородок.

– Влез к нему в дом через окно… подсыпал яд в бутылку с вином, пока он был в душе… ну, и… конец. Дальнейшие подробности ты и сам знаешь.

– Я просто вдруг подумал, – начал Франц издалека, – что подобная манера убийства нетипична для тебя. Более того, Антуан, которого я знаю, отнесся бы к такому подходу с презрением. О, нет, он бы действовал куда более явно и вызывающе, сделав из убийства целое театральное шоу.

– Дружище… что это ты такое говоришь?

– Я говорю, что было бы забавно, если бы кто-то опередил тебя с убийством Развро. Да не просто опередил, а невольно подставил… Смешно и печально одновременно, когда ты приходишь в дом человека с целью убить его, а вместо этого застаешь его смерть не от своей руки и оказываешься в таком неприятном положении… первым, кого можно подозревать.

Антуан весь переменился в лице.

– О, нет… ты знаешь…

– И самое интересное во всем этом, – продолжал Франц, меняя тон голоса на более угрожающий, – что простое отрицание своей вины уже заставило бы людей искать какие-то зацепки, которые могли бы привести к настоящему убийце… но вместо этого… ты…

– Франц…

– …признаешь свою вину!

– Франц, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

– Понимаешь? О, сильно сомневаюсь! Я год терзался мучениями от мысли, что ради моей безопасности ты пошел на убийство! А ты, значит, устроил очередной розыгрыш? Но, скажи, в чем его суть, если ты действительно провел в тюрьме целый год?

– Позволь мне объяснить все. Прошу.

Франц откинулся на спинку стула, гневно взирая на Антуана, и молча кивнул.

– Все было так, как ты и сказал. В ту ночь я пришел к Развро, чтобы навсегда покончить с ним. И, да, конечно, у меня и мысли не было об отравлении! В моем рукаве был спрятан нож.

– Нож? Я ожидал большего от тебя.

– Я не садист, чтобы устраивать «представления из убийства». Все должно было произойти быстро – мне ведь нужно было спешить на концерт. И, в тот момент, когда мы с Развро стояли друг напротив друга, и я уже готов был совершить то, за чем туда явился, он вдруг начал задыхаться. Яд в вине… благо, со своего бокала я так и не испил… В течение минуты он скончался. Я стоял у его тела, как вкопанный, и не знал что делать. Знаешь, что я испытывал в тот момент? Досаду. Да, можешь считать меня ненормальным, но я был глубоко расстроен, нет, взбешен тем, что не я убил его. Развро должен был погибнуть от моей руки. А он остался пробоиной в моей душе, пространством, которое так и не суждено было заполнить.

Антуан сглотнул.

– А потом… входная дверь открылась и вошла женщина… вроде прислуга… увидела мертвого Развро и меня, стоявшего над ним… закричала… ну и я после этого выбежал из дома и поспешил на концерт… удивительно, что в тот момент я сумел быстро переключиться с мысли об убитом Развро на мысль о том, что мне сейчас предстоит выступить на сцене… сыграть лучше, чем когда-либо… знаешь, уже в первые минуты после того, как я покинул дом Развро, я все для себя решил. Взять на себя ответственность за убийство было единственным правильным решением… неразумным с точки зрения справедливости и отношения к своим близким, но разумным для своей души… как я сказал, несостоявшееся убийство оставило там пробоину. Взяв вину на себя, я будто бы закрыл ее, убедив себя и других в том, что убийца – это я.

Франц большими глазами смотрел на Антуана, качая головой.

– Ты ненормальный, больной мерзавец…

– Согласен.

– У тебя совершенно нет понятия о том, что можно, а что нельзя делать.

– А вот с этим можно поспо…

– Молчи! Просто молчи! Черт возьми, Антуан, почему только тебе это все кажется забавным? Все твои знакомые и друзья, мы с Александэром, твоя мама – все думают, что ты убил человека! А ты добровольно сел в тюрьму и уже год отбываешь наказание НИ ЗА ЧТО. Как после этого тебя можно назвать здоровым адекватным человеком?

– Франц, да пойми же! Если бы не яд, то я убил бы Развро! Я был в секунде от того, чтобы вынуть нож с рукава и вонзить ему в сердце!

– Но ты не сделал этого! Нельзя назвать человека преступником только по его намерениям!

– Здесь уже не намерение, а незавершенное действие. Смирись, Франц. Что произошло, то произошло. Я ни о чем не жалею.

Франц внимательно смотрел на Антуана. Злость на музыканта сменилась подозрением.

– Почему мне кажется, что ты хотел сюда попасть?

Антуан загадочно улыбнулся.

– Действительно, какая глупая мысль…

– Я уже опасаюсь, что каждое твое действие происходит неспроста. Даже этот твой тюремный оркестр…

– Мой дорогой Франц, я просто плыву по течению. Может быть, поэтому я частенько оказываюсь в таких неординарных ситуациях… Ты ведь знаешь меня. Я пытаюсь найти красоту во всем, что мне послано свыше. Это как твой вопрос, почему я сменил скрипку на пианино. Я люблю искать что-то новое.

– О, добраться до тюремной каморки в поисках новых ощущений, это выше всяких похвал.

– Ну что же ты иронизируешь по поводу таких серьезных вещей… я говорю тебе правду. Даже здесь есть место прекрасному. Более того, здесь его даже интереснее находить, потому что на первый взгляд кажется, что его тут нет. Но оно есть. Оно есть везде, если продолжать искать и верить.

– Надеюсь, когда-нибудь я пойму твой ход мыслей… если, конечно, меня не отравит кто-нибудь завтра…

Антуан нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Александэр лежал на кровати, задумчиво созерцая разукрашенный потолок мастерской. Холодный дождь бил по окнам, сопровождаясь отдаленными раскатами грома. Если верить синоптикам, это надолго… Художнику, в принципе, было все равно, какая погода за окном. Куда важнее была погода в душе. И в данный момент там у Александэра все было довольно скверно. Появление Кристины сильно подломило его, заставив вновь окунуться в воспоминания. Он не мог ее простить, но и забыть также был не в состоянии. Нужно было отвлечься, а в этом плане работа помогала, как ничто другое. Все же он сумел заключить неплохой контракт на выставке, и пора было приступать к своим творческим обязательствам. Художник первым делом потянулся за ноутбуком, чтобы проверить, не пришло ли письмо с заказом. Открыв свою электронную почту, он действительно увидел там новое непрочитанное сообщение, но оно было от некоего «Милорда».