Терри Лис - Тень Реальности. Заблудшие души

Условная «нежить», не к ночи будь помянута, наловчившись выживать во враждебной среде и, наконец, реорганизовав ее в «терпимую и гостеприимную», умудрилась агрессивной витальностью превзойти живых. Как и любые паразитические формы…

Сергей оборвал мысль, удивленный ее направлением. Не самым характерным для сотрудника НИИ Межрасовых Взаимодействий. Благо, специалисты Комиссии по внутренней этике пока не додумались применять телепатию ко всем сотрудникам поголовно.

Первым клиентом оказался как раз гемоглобинозависимый: будто постиранный, истощенный юноша с невообразимо печальными глазами и глубокой, затяжной дистимией 34 34 Дистимия —длительная легкая депрессия, по выраженности симптомов уступает классической депрессии, а по длительности – превосходит. . Паразита он напоминал куда меньше, чем, собственно, жертву. Что даже хуже.

Несмотря на невинно-блеклое, располагающее личико, двадцатилетний Рикар Маррэт, полностью игнорируя систему контроля и стабилизации, оберегавшую сотрудников от воздействия агрессивных аур, впитывал чужую энергию машинально, просто сидя в приемном кресле с покаянно сложенными на тощих коленях рукам и поникшей головой.

«Мозгоправ» избежал мигрени, опустошенности и дисфории – типичного букета досадных последствий – лишь благодаря устойчивости психики да внезапной отрешенности.

Рикар пытался получить справку для продолжения обучения после реабилитации. По справедливости, справка не светила ему ближайшие полгода. Облученный, хапнувший дозу империла в каких-то катакомбах, где путался с такими же дружками-оболтусами, Маррэт впал в депрессию, естественно, с суицидальными эпизодами. Последний почти увенчался успехом – его сняли с козырька поломанным, не долетевшим до асфальта метров пятнадцать и, закономерно, не вразумленным.

У вампиров особая склонность к аутоагрессии. Специфика профиля силы. Причины до сих пор не установлены, что не мешает подданным Короны с завидным постоянством себя калечить. Серега как раз занимался разработкой соответствующего проекта. Уже год.

Парень поправил очки, постаравшись абстрагироваться от сторонних размышлений. Например, встраивания этого конкретного случая в готовую теорию. Потому что «случай» смотрел на него оленьими глазами, выразительно оттененными густо-лиловыми опухшими веками, кусал потрескавшиеся губы и теребил тонкими, как веточки, пальцами манжет толстовки.

Отличный специалист, добросовестный работник и, с недавних пор, Заместитель Куратора НИИ по научной работе, Сергей Воронцов честно слушал путаные ответы и механически отчеркивал какие-то пункты в личном деле. Белобрысый «мозгоправ» мысленно дивился пропасти, разделяющей не только расы, но даже элементарно индивидуумов внутри своего класса.

Странно, при известном многообразии, видовое тождество могло бы послужить неплохим поводом к сплочению. Но ничуть не бывало. Во всяком случае, не у людей. Кратосы Человечества, субвиды и даже оборотни грызлись меж собой с поистине упырьей кровожадностью. Зато вампиры, наоборот, сбились пчелиным роем вокруг Королевы. Этот малахольный страдалец имел шансы выкарабкаться лишь благодаря поддержке Короны. Точнее, педагогов Академии, вовремя заметивших странности в поведении студиозуса.

– Как долго, Рикар? – вдруг спросил Воронцов и по испуганному взгляду понял, что не ошибся.

– Что? – сморщил переносицу вампир, крепче сжав злосчастные рукава. – О чем вы?

– В карте нет отметок. Анализы чистые. Но… —Взгляд упыря затравленно метнулся вбок. – Это же не сложно. Для вампира. Хотите это обсудить?

– Я не понимаю, – он упрямо тряхнул головой, но, напоровшись на непререкаемый взгляд серых глаз смертного, осекся. – А…

– Мы можем вернуться к этому вопросу позже, если вы предпочтете специалистов нашего НИИ или ЦБ. Или же я могу написать соответствующее заключение для учреждений Короны.

Рикар моргнул. Стиснул заметно раздавшиеся челюсти:

– То есть, справки я не получу?

Воронцов привычно сплел пальцы на столе и улыбнулся:

– А ваше поведение не представляет угрозы?

– Это просто империл, – парень закусил губу. – Это же… Это не наркотик…

Сергей вздернул бровь. Выглядело слишком характерно, слишком напоминало типичную клиническую картину. Но он уже начал догадываться, и догадка ему совсем не понравилась.

– Империл? Добровольно?

«Оленьи» глаза молодого упыря сделались совершенно круглыми. Бескровный портрет испуганного отчаяния. Воронцов с некоторой досадой подумал о том, с каким наслаждением отправил бы этого кареглазого страстотерпца на принудительное лечение. Ну, и о невозможности этого действия. В основном, досаду вызывала именно ограниченность его полномочий.

Как астральный нейротоксин, империл входил в область научных интересов Института, активно изучался… И так же активно лез из всех щелей «терпимой и гостеприимной». Изучение тут не особо помогало, а синтетические ингибиторы справлялись скверно. Ментальный яд, в крупных дозах смертоносный, канцерогенный и тератогенный для большинства видовых групп параллели, легко реагировал со средой, непредсказуемо преобразовываясь, подпитывая астральных паразитов и плодя локальные вспышки «вирусной ненависти».

Если кто-то наловчился использовать эту дрянь в качестве… чего? Психодислептика? Депрессанта? Психостимулятора? Как это, вообще, должно было работать? В любом случае, внезапно открывшиеся обстоятельства означали прецедент и требовали внимания.

Воронцов, уже составляя в уме отчет, отправил обескураженного парня на дообследование в лабораторное крыло, искренне надеясь, что по итогам тестов упыря вышлют к профильному специалисту, а не вернут ему же. Ну, или что Ортмут к тому моменту успеет чудесным образом излечиться и вернется, наконец, к своим обязанностям.

Если гемоглобинозависимый добровольно отравлял тонкоматериальные оболочки своего тела, терапия была одновременно необходима и неосуществима. С точки зрения закона. Aequilibrium in differentiae 35 35 Состояние двух равных противоположных побуждений. Лат. . Совет ведь не считал возможным запрещать лицензированным шаманам псилоцибины, например. Хотя, в отличие от пресловутых мухоморов, империл не был внесен ни в какие реестры Ареопага 36 36 Ареопаг (др.-греч. Ἄρειος πάγος букв. «холм Ареса») —судебно-политический трибунал в древних Афинах. В контексте Третьей – высший представительный и законодательный орган Колдовского Содружества Семи. ни как вспомогательное, ни как «традиционное» вещество. Нашли, тоже, традицию…

Сергей со вздохом растер переносицу. В любом случае, этим должен заниматься другой отдел. Хороший доктор.