Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 12

«Что надо? Что ей было надо? Другие бабы за детьми так не ходят, как я за ней!… Прямо из рук ушла эта Золотая Рыбка, прямо из рук… Что хотите думайте, люди добрые, а я не повинна! Ведь я душу им отдаю… душу отдаю! Как же это так получается, люди добрые?!.»

Но наутро она с суровым достоинством заявила деду Антону:

- Поторопись с новым-то двором, Антон Савельич! Зима круто забирает, а балаган наш я никак не могу натопить. Как бы нам ещё греха не нажить: тогда на меня не пеняйте.

Незаметно, как снежинки по ветру, пролетали короткие зимние дни. Вот уже и ноябрь отсчитывал последние числа свои в календаре.

Как-то па ферму к деду Аптону зашёл председатель Никита Степаныч. Увидев в кухоньке Катерину, которая мыла горячей водой бадейки, он весело спросил:

- Ну что, говорят, идут у тебя дела-то?

- Идут! - засмеялась Катерина. - Вон посмотрите, каких в старшее отделение сдала!

- Я уж видел, молодец! В районе о тебе докладывать буду.

Катерина не часто обращала внимание на похвалы. Но на этот раз она зарделась от удовольствия. Скуп, скуп на похвалы Никита Степаныч, а тут вон какие слова сказал!

- Тебе, Никита Степаныч, деда Антона позвать? - спросила Катерина, чтобы скрыть смущение. - Он тут где-то! Я сейчас!…

Через минуту показался дед Антон.

- Ты что?

- Пойдём-ка, на стройку зовут нас с тобой, - сказал председатель, - один важный вопрос решить надо.

Дед Антон зорко поглядел на него:

- Насчёт печек, что ли?

- Вот именно. Ставить всё-таки печки в телятнике или нет? Слово за тобой.

Дед Антон и Никита Степаныч отправились на стройку. Телятница Паша, слышавшая этот разговор, побежала к Марфе Тихоновне. Марфа Тихоновна сунула Паше бадейку с пойлом, которую несла телёнку, вытерла руки, накинула полушубок и тоже поспешила на стройку.

Новый двор уже стоял под крышей. Светлая, чистая дранка казалась жёлтой на фоне лиловато-серого зимнего неба. В одной секции были вставлены окна, они светились будто квадратные лужицы, покрытые льдом.

Марфа Тихоновна вошла во двор. И тут же услышала, голос техника, руководившего строительством:

- Значит, в телятнике печки ставить не будем? Это твёрдо?

- Ну что ж, решили, значит, твёрдо, - ответил дед Антон.

Марфа Тихоновна подошла ближе.. - Что такое? - глухо спросила она. - Телятник без печки?

- Да, так решили, Марфа Тихоновна, - ответил ей Никита Степаныч, - опыт себя оправдал. Будем растить телят на холоде, отходов больше допускать нам невозможно.

- Значит, со мной уж совсем решили не считаться, Никита Степаныч? Значит, отслужила, не нужна стала?…

- Эко, ты, голова!… - начал было дед Антон, но председатель прервал его:

- А зачем вы, Марфа Тихоновна, говорите эти жалкие слова? Ведите и дальше ваше хозяйство. Но принимайте наши поправки. Принимайте. Самовластия в колхозе нет и быть не может.

- Значит, плохо работала… Это не важно, что телятник из разрухи подняла, не важно, что ферму на первое в районе место вывела…

- Опять за своё! - дед Антон с досадой махнул рукой.

У председателя резче обозначились скулы и в глазах появился жёсткий, ледяной блеск.

- Всякого человека, который в работе своей идёт вперёд, мы уважаем, - сдержанно сказал он, - а если этот передовой человек начинает тормозить работу, мы его устраняем.

- Спасибо!

Марфа Тихоновна низко поклонилась председателю, потом деду Антону и, величаво повернувшись, пошла со двора.

- А, домовой тебя задави! - рассердился дед Антон. - Ничего понимать не хочет!

Вечером, когда убрали после ужина со стола, Марфа Тихоновна села писать заявление об уходе. Крупные кривые буквы, выведенные рукой самоучки, медленно, но твёрдо вставали одна к другой.

Настя с Дуней Волнухиной сидели в горнице. у тёплой печки и по очереди рассказывали друг другу сказки. Отец тут же в горнице сидел на диване, просматривая газеты.

Вошла мать и вполголоса сказала отцу:

- Прохор, там мать какое-то заявление пишет. Случилось, что ли, что?

Прохор поднял брови:

- Не знаю!

Он отложил газету и вышел в кухню:

- Мать, ты что это? «Прошу меня уволить!…» Ты что, с работы уходишь?

- Ухожу, - ответила Марфа Тихоновна, - и с работы ухожу и из колхоза ухожу.

Прохор сел с ней рядом:

- Ну, с работы, конечно. Уж не молоденькая! И отдохнуть пора. Но вот из колхоза?… Это что же означает?

Марфа Тихоновна, приподняв брови, устало глядела в сторону:

- То и означает. Без работы я жить не могу, а делать мне здесь больше нечего. К Нюше пойду, у неё дети маленькие. С ними нянчиться буду. А что мне здесь делать?

Прохор полил плечами:.

- В доме всегда дело найдётся!

Настя не подозревала, о чём разговаривают отец с бабушкой. А мать, делая вид, что читает газету, стояла у кухонных дверей и слушала. Тонкие чёрные брови её сошлись от напряжения, губы сжались.

Марфа Тихоновна подумала, помолчала…

- Нет уж, - сказала она, - не хочу. Не хочу я в этом колхозе оставаться. Пускай работают без меня. Пускай Катерина лучше сделает. А вот ещё что в районе им на это скажут, мы ещё посмотрим! Всё-таки на почётной доске я первая из всего района была!

Марфа Тихоновна взяла перо и снова начала ставить одну к другой крупные, твёрдые буквы.

- Ну, если ты с председателем не поладила, то мы-то тут при чём? - обиделся Прохор. - Почему же и от нас бежать? Далее перед народом совестно: что скажут…

- Мне всё равно, что скажут. А я уйду.

- Ну что ж, воля твоя… - Прохор встал. - Хочется к Нюше - иди.

- И уйду!

Дед Антон, услышав на другой день, что старуха Рублёва подала заявление об уходе, далее растерялся от неожиданности.

- Ты что это задумала? - закричал он, войдя в телятник. - Да с чего ж это ты?

- Поработала, хватит, - ответила Марфа Тихоновна.

И сколько ни уговаривал её дед Антон, сколько ни убеждая, ничего другого от неё не услышал.

Вечером к Рублёвым зашёл председатель.

- Что ж тебя вынуждает, Марфа Тихоновна, так круто поступать? - спросил он. - Давай поговорим, может, договоримся?

«Испугались!. - усмехнулась про себя Марфа Тихоновна. - Заговорили!»

Председатель подметил эту усмешку и нахмурился:

- Я работать тебя не неволю и задерживать не имею права, из годов ты уж вышла. Но думаю, что поработать ты ещё можешь, организатор ты хороший, чего ж дело зря бросать? Вот к новому году в новый двор переберёмся…

- В телятник без печек… - договорила Марфа Тихоновна. - Нет уж, - ответила она на все речи председателя, - нет уж, отпусти. Ничего у нас с тобой не выйдет. Вы по-моему работать не хотите. А я по-вашему не могу. Стара я уже. На покой нора. Ну, а если вам что от райкома будет, меня не вините!