Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 12

Телятница Надежда, услышав своё имя, обернулась. Худощавое лицо сё было озабочено и заплакано.

- Ну; что ж, приходите, - сказала она, - дела найдутся. А помощь, конечно, нужна. Трудно будет, ох, боюсь! Трудно мне будет без Марфы Тихоновны. Твёрдая у неё рука была… А я - что там! Не знаю, и справлюсь ли!

- Ну, что ты, Надежда! - стараясь подбодрить её, сказала Катерина. - Да разве ты одна? У тебя вон Паша - опытная работница. И потом, как ты думаешь, не вернётся ли Марфа Тихоновна к нам обратно? Может, посмотрит, что у нас дела хорошо идут, увидит, что неправа была, поверит нам, да и вернётся.

У Пасти заблестели глаза. Она взяла Катерину под руку и прижалась к ней.

- Вернётся? - Надежда покачала голо-. вой. - Ну, нет! Марфу Тихоновну знать надо. Хоть и увидит, что неправа была, так не вернётся. Характер не позволит.

- А мне калится, что вернётся, - задумчиво сказала Катерина, - уж очень она горячо своё дело любит. Неужели она может так вот всё бросить и успокоиться? Не поверю, не поверю! Она теперь сгоряча умчалась. А пройдёт день - два - и начнёт думать и начнёт беспокоиться: а как-то там Белянка? А как там Атлас, а как там. Звёздочка? А ну, как их во-время не накормят да не напоят?… Ну ты, Надежда, по себе посуди: разве сможешь ты от своего дела так вот взять да и отрешиться и всё забыть?

- Я-то не смогу, - ответила Надежда, - а, может, другие и могут.

- Только равнодушные люди могут, - возразила Катерина, - а такие, как наша Марфа Тихоновна, нет. Такие не могут!

Настя, крепче прижав к себе катеринину руку, снова заглянула ей в глаза:

- Катерина, ты правда думаешь, что бабушка вернётся?

- Правда, думаю, - твёрдо ответила Катерина. - Да, правда, думаю.

Все замолчали, задумались…

- Ну, что ж, приходите! - обратилась Надежда к Пасте. - Приучайтесь, будьте нашей сменой!

Куддус Мухаммади

Рисунки Ю. Кискачи

Вы видели ль, скажите мне,

Небес осенних синеву?

С лозы срывали ль «хусайне»,

А с ветки - светлую айву?

Сок виноградный молодой

Варили ль на большом огне?

Орехи радостной гурьбой

Сбивали ли, скажите мне?

Ну, ладно, бросим пустяки!

Скажите лучше: на полях

Вы хлопка белого тюки

Таскали ль на своих плечах?

Ах, осень! Вот уж каждый лист

Летит, то золот, то багров.

А ветки яблонь напряглись

Под тяжестью своих плодов.

Зерно повсюду на токах -

Какое чистое оно! -

На элеваторы в мешках

Всё будет в срок отвезено.

Вот солнца пылкий луч исчез…

Как дышится легко, когда

Зашепчется, скользя с небес,

Животворящая вода!

Перевод с узбекского Ел. Благининой

Михаил Стоян

Рисунки И. Кузнецова

Было это давно, а когда, - всё равно.

На краю деревни в небольшой хатёнке жил бедный крестьянин с женой и дочерью. Златокудрая Лизавета славилась во всей округе своим прилежанием, да и отец с матерью работали от зари до зари, но толку было мало. Тяжело жилось крестьянину и его семье. Воины всесильного и грозного властелина этих мест отбирали у окрестных крестьян всё, что тем удавалось заработать. Никому не давали они пощады. Недаром люди называли их повелителя Инима-Ря, что значит Злое Сердце.

Единственной птицей во дворе у отца Лизаветы была жёлтая, славно золото, курочка. Курочка эта была не простая: каждый день несла она по яичку, да по такому большому и вкусному, что вся семья досыта наедалась им. Другой еды у них почти и не было.

Юная Лизавета была искусная пряха и ткачиха. Да только работать на себя ей не удавалось. Целыми днями трудилась она на жадного Инима-Ря. То и дело его слуги приносили Лизавете пряжу и заказывали напрясть ниток, наткать полотна да отбелить его чисто-начисто. Но какой бы большой урок ни задавали ей, ЛизаЕета всегда успевала его выполнить. Слух о необыкновенной мастерице дошёл до самого Инима-Ря, и захотелось ему своими глазами посмотреть, как это она так быстро справляется с работой.

И вот однажды рано утром, когда на траве ещё блестели капли росы, отправился Инима-Ря в путь. Отправился не в золочёной коляске, не на быстром коне, а пешком и один, без свиты.

Когда он добрался до хатёнки, в которой жила Лизавета, отец и мать её уже ушли в поле, Инима-Ря стал смотреть в окошко. А девушка в это время прибирала в доме: подметала пол, растапливала печь, мыла посуду и при этом ласково приговаривала:

- Ну-ка, метла, мети чисто и быстро, ведь ждёт меня небелёное полотно да пряжа. Ну-ка, огонёк, загорайся пожарче, поярче, ведь ждёт меня небелёное полотно да пряжа.

Затем вышла Лизавета во двор, покормила собаку, погладила её, поздоровалась с курочкой, зёрнышек ей бросила и снова вернулась в хату.

Здесь ждали её небелёное полотно и пряжа.

Взяла Лизавета в руки веретено и сказала:.

- Ну-ка, дружище, принимайся за дело. Видишь, сколько шерсти прислал нам злой владыка. Плохо нам придётся, коли не спряду я всё! Да споём давай, чтобы лучше работа спорилась!

И принялась Лизавета за работу, напевая:

Быстрей, веретено, вертись, Потоньше, ниточка, прядись…

Зажужжало веретено, завертелось быстро-быстро. Потянулась тонкая, ровная нитка. Не успел Инима-Ря оглянуться, как вся пряжа была готова. А Лизавета взялась за небелёное полотно. Положила его в корыто, налила воды и стала приговаривать:

Ну-ка, ну-ка, полотно, Стань ты в миг один бело…

Не успел Инима-Ря глазом моргнуть, как полотно уже стало белым. И тогда решил он захватить чудесное веретено и корыто. Но только открыл калитку, как вдруг весь двор озарился ярким светом. Это курочка снесла яичко и вышла из курятника. Увидел Инима-Ря золотую курочку, схватил её и был такое. Даже про веретено забыл.

Собака услыхала, как закудахтала курочка, бросилась на выручку, да было поздно. Тогда кинулась она в хату:

- Гав, гав, гав! Спеши, девушка! Забрался в наш двор злой человек, унёс нашу курочку!

Лизавета выбежала на крыльцо, приложила ладошку к глазам, посмотрела кругом и увидела вдалеке удалявшегося на запад Инима-Ря. Скоро он совсем исчез из виду.

Девушка вернулась в хату и быстро собралась в путь. Но только сделала она шаг к двери, к.ак вдруг услыхала тихий, шелестящий голосок: