Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 12

…В октябре холодные ночи. В октябре дует свирепый ветер, который пронизывает до костей. От холода сводит судорогой пальцы, и кажется, вот-вот выскользнет из рук тяжёлое ведёрко с клеем…

Мы с Ли Чаи Поком крадёмся пустыми, безлюдными переулками. За пазухой у нас свежие листовки. Текст листовки мы получили накануне от подпольщиков и переписали его от руки в десятках экземпляров. Листовки звали к борьбе, рассказывали страшную правду об американских интервентах.

Город спит. Только по главным улицам, стуча подкованными сапогами, расхаживают по двое комендантские патрули. После восьми часов жителям запрещено выходить за ворота. Нарушителей этого приказа расстреливают тут же, на улице.

Прячась в тени стен, мы выходим на главную улицу. Прислушиваемся. Шаги патрулей замирают где-то вдали. Можно действовать. Я достаю листовку, Ли Чан Пок проводит кистью по забору. Спустя секунду на тёмном фоне забора уже выделяется белый листок. До рассвета мы благополучно расклеили все наши листовки. Это первая вылазка, и нам радостно, что всё сошло благополучно.

Утром специальные наряды лисынмаиовской полиции ходили по улице и сдирали со стен наши листовки. Это оказалось не таким уж простым делом: клей мы сварили хороший. Казалось, листовки приросли к стенам.

Следующей ночью Ким Де Хан с Ким Пен Палом расклеили новую партию листовок. А утром Ли Чан Пок отправился посмотреть, читают ли наши листовки жители. На одном из перекрёстков он увидел толпившихся у забора людей. Ли Чан протиснулся вперёд и стал читать листовку вслух. Разгорячившись, он произнёс целую речь. Потом выступил старик-шахтёр, за ним - какая-то женщина. Этот неожиданный митинг продолжался до тех пор, пока его не разогнали полицейские.

На заседании штаба мы похвалили Ли Чан Пока и постановили, что с этого дня мы все будем поступать так, как он. Листовки нам помогали сочинять наши старшие товарищи-подпольщики. Мы переписывали принятые по радио выступления Ким Ир Сена, сводки Главного командования Народной армии, рисовали карикатуры на американских «завоевателей». Лучше всех это делал Ли Чан Пок…

От здания американского штаба в разные стороны расходились провода. Американцы за несколько секунд могли связаться с самыми отдалёнными пунктами: отдать приказ, получить распоряжение, передать оперативную сводку. Мы решили уничтожать вражескую связь.

Ночью мы прошли по городу и перерезали все телефонные провода, которые встретились нам по дороге. Мы были очень довольны, что всё сошло благополучно. Но наша радость оказалась преждевременной. Ранним утром американские связисты в течение одного часа соединили вновь все места разрывов.

Через несколько дней Сон Кен Хан с Ким Пен Палом, отправившись в свой ночной рейд, вырезали в четырех местах по нескольку метров телефонного провода и унесли его с собой. И всё же к полудню связь снова была восстановлена.

Тогда мы придумали новый способ. Мы выяснили, где пролегает главный телефонный кабель, и перерубили его в трёх местах. В трёх местах мы извлекли из кабеля по метру металлического стержня и вновь соединили уже пустые концы провода, тщательно замаскировав места разрыва. Американские связисты выбились из сил, разыскивая места аварии, но так и не нашли их. Пришлось заменить весь кабель. Но мы не успокоились на этом.

На берегу Чанчонгена были сложены огромные катушки запасного кабеля. Как-то вечером мы осторожно скатили их в реку, а потом снова перерубили телефонный кабель в нескольких местах. Связь бездействовала трое суток, пока не подвезли новый кабель.

Жители Анчжу гордились своей дорогой: они сами строили её. Дорога проходила через город и терялась среди сопок. Она вела на север. Теперь днём и ночью по ней на большой скорости мчались американские машины, гружённые снарядами, патронами, минами.

Нам очень хотелось нарушить размеренный ход машин, оборвать эту бесконечную грохочущую ленту. Но что мы могли сделать? Конечно, хорошо было бы швырнуть под колёса связку гранат или заминировать дорогу, но у нас не было ни гранат, ни мин.

И вот Ким Пеп Пал предложил очень простой способ: положить поперёк дороги обыкновенную широкую доску с вбитыми в неё длинными гвоздями. Мы назвали потом эти доски «ёжиками». Как только колёса «студебеккера» или «доджа» коснутся такого «ёжика», баллоны тотчас же спустят воздух - и машина остановится, как вкопанная.

…Мы лежали в кустах у дороги. Нас было пятеро. Никто из нас не захотел отказать себе в удовольствии своими глазами увидеть, как сработает наш «ёжик».

Ночь была тёмная, машины шли одна за другой, освещая путь синими подфарниками. Я пополз к дороге, осторожно толкая перед собой доску с гвоздями. Вот на какое-то мгновение дорога опустела. Я слышал приближение автоколонны, но головная машина находилась ещё далеко. Я выполз на дорогу и положил поперёк неё наш «ёжик», потом вскочил на ноги и, пригнувшись, побежал обратно в кусты.

…Первым шёл бензовоз. Машина резко дёрнулась и встала, сзади в цистерну врезался «студебеккер». Вспыхнул бензин. Обе машины загорелись. Солдаты, соскочившие с задних машин, стали стрелять из автоматов в темноту. Наш «ёжик» сработал на славу!

В городе только и разговоров, что о «летающей крепости», которая этой ночью врезалась в сопку. Говорят, что это - дело рук разведчиков Народной армии, побывавших ночью на аэродроме. Поговаривают и о том, что на аэродром был сброшен десант и до самого рассвета там не умолкал бой.

Мы ходим по городу и прислушиваемся ко всем этим разговорам; мы-то хорошо знаем, что произошло на аэродроме.

…Снежной декабрьской ночью мы вышли за город и пробрались к американскому аэродрому. Сыпал снег, и крупные хлопья кружились в мощном луче прожектора, расположенного в центре посадочной площадки. Прожектор служил ориентиром для ночных бомбардировщиков. Этот ориентир мы решили уничтожить.

Мы проползли под колючей проволокой, которой был огорожен аэродром. Ползком, в маскировочных халатах, сшитых из простыней, мы пересекли лётное поле. До прожектора оставалось метров двести. Возле него, стараясь согреться, приплясывал американский часовой. Мы замерли, припав к земле, а Ким Де Хан, вынув нож, осторожно пополз к часовому.

Мы ждали. Мигнул огромный глаз прожектора - это был условный сигнал. Всё в порядке, можно двигаться дальше.

…Часовой лежал на снегу, лицом вниз, широко раскинув руки. Ким Де Хан, присев на корточки, ощупывал кабель.