Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 12

Мать сидела на краешке кровати и смотрела куда-то в угол.

- Не хочется отправлять ребёнка так далеко. Очень не хочется…

- Ну что ж! Если ребёнку там будет лучше… - сурово сказал отец в пожал плечами. - Мне тоже не хочется, - добавил он помягче. - Но как только подумаю, что неизвестно, сколько ещё всё это продлится… - Он мрачно смотрел в окно, как будто видел там опустевший завод и потухшие плавильные печи.

- Вы можете быть совершенно спокойны: Владзе там будет очень хорошо, - сказала представительница комитета. - А как только кончится забастовка, она вернётся… И даже раньше, если вы захотите.

- Я и не беспокоюсь, что ей будет плохо: если рабочая семья берёт ребёнка, чтобы помочь бастующим, то уж его там не обидят. Об этом я не беспокоюсь, - медленно говорила мама, - мне просто тяжело отпускать Владзю так далеко. Но пусть будет так. Раз комитет хочет нам помочь, пусть едет…

Мама была такая грустная, что Владка не знала, радоваться ли ей тому, что она отправляется в далёкое путешествие. Она растерянно смотрела то на маму, то на представительницу комитета, пока мама не сказала уже своим обычным, решительным тоном:

- Беги, Владка, к тёте, скажи, что я прошу её придти помочь нам собрать тебя в дорогу, Владка помчалась через грязный двор, вдоль заборов, вдоль стен затихшего, бездействующего завода. Запыхавшись, пробежала она по ещё одному грязному двору, по кривым ступенькам, по тёмному коридору, распахнула дверь и, забыв даже поздороваться, закричала:

- Тётя! Мама просит вас придти к нам, помочь ей: у неё очень много работы, я еду в город Лодзь!

- Что ты говоришь! - тётя вытерла фартуком руки - она занималась уборкой, когда пришла Владка, - и сразу же принялась искать свой большой чёрный клетчатый платок. - Что ты говоришь? Значит, мама всё же согласилась? Ей ведь не хотелось отпускать тебя так далеко…

- Она говорила об этом с отцом и с представительницей комитета. - Владка почувствовала себя вдруг важной особой: вокруг неё велось столько разговоров. - Я расскажу вам всё по дороге, пойдёмте скорей, пойдёмте! - Владка не могла усидеть на месте, ей было весело: она отправляется в такое далёкое путешествие!…

Дома всё время, пока мама с тётей стирали, штопали, чинили бельё, они только и говорили о том, что надо Владку получше снарядить в дорогу, пусть в Лодзи не думают, что металлурги живут по-нищенски. Владка на самом деле стала «важной особой» в доме: все говорили о ней, всё делалось для неё.

Но вот уже синее платье, вычищенное, выглаженное, как новое, висит на спинке стула, тут же два белых воротничка, две пары заштопанных чулок и одна новая, две сорочки, два полотенца…

Наступил вечер, последний вечер дома. Владка лежала, как всегда, на маминой кровати у стены.

- Спи, Владзя, спи, надо выспаться перёд дорогой…

Владка зажмуривает глаза и видит сквозь ресницы маму и тётю; они рассматривают старый тёмнокрасный свитер и обсуждают, как переделать его для Владзи. И так с образом мамы перед глазами, она засыпает. Но вдруг просыпается, вся содрогаясь. Очевидно, спала ода всего несколько минут, потому что мама с тётей всё ещё разглядывают свитер, подняв его высоко, к лампе. Владка вспоминает, что завтра она будет уже далеко от мамы, и плачет, как маленькая. Мама наклоняется над ней, утешает её:

- Не плачь, Владзя. Увидишь, как тебе будет хорошо. Ты будешь играть с детьми, ведь у них двое детей, у Станьчаков!

И Владка удивляется, что до сих пор не спросила, к кому она едет. Так, значит, к Станьчакам? И у них двое детей? Ах, её теперь ничто не интересует, кроме того, что там не будет мамы… И она плачет ещё сильнее.

Мама знает, как утешить дочку.

- Забастовка скоро кончится, - говорит она, - и мы сразу же напишем, чтобы ты возвращалась домой.

Понемножку Владка успокаивается и засыпает.

Но на следующий день утром на вокзале она снова не могла сдержать слёз. Да и другие дети плакали, хотя раньше радовались поездке так же, как Владка. Наступила минута, о которой они раньше не думали: поезд тронулся, они уезжают, а родители остаются и должны будут вернуться в опустевшие квартиры. Забастовка продолжается, в плавильных печах нет огня. И, чтобы ещё раз увидеть эти потухшие печи, дети металлургов, всё ещё всхлипывая, столпились у окон увозящего их поезда.

Как только у Станьчаков начались разговоры о забастовке металлургов и о том, что надо бы взять на это время к себе кого-нибудь из ребят бастующих, Сабина решила, что должна приехать девочка. Ей казалось, что девочка будет похожа на Метю, её младшую сестру, которая вот уже скоро два года, как умерла от скарлатины. Сабина с Метей были очень дружны, - они всюду ходили вместе, вместе учились, вместе играли в куклы. У них был общий пенал с ключиком. Из-за этого-то ключика, который они носили по очереди на тесёмке, и произошла у них ссора. Метя потеряла этот ключик, потом он нашёлся. Но если бы Сабина знала, что её сестра умрёт от скарлатины, она никогда не ссорилась бы с ней, даже если бы ключик совсем пропал! И теперь ещё, когда она смотрит на этот ключик, спрятанный на дне деревянной шкатулки, она не может удержаться от слёз…

Сабина решила, что неизвестная девочка, дочь бастующего металлурга, должна быть похожа на её сестру, на Метю, что она будет играть с ней в куклы, как с Метей. С Адамом нельзя было играть: он постоянно что-нибудь мастерил. Зато мебель для кукол он делал замечательно…

Так размышляла Сабина в тот день, когда отец её должен был окончательно договориться в комитете о ребёнке. Она едва дождалась конца уроков: боялась, что не поспеет домой до того, как отец ляжет спать после работы. Но когда она влетела, чуть дыша - до дому было довольно далеко, - все сидели за столом, обедали и говорили как раз о том, что вечером к ним приедет Владзя Марковская и что надо кому-нибудь пойти за ней в комитет.

- Я посплю до семи, а потом пойду, - сказал отец.

Но мама не согласилась:

- Ты и вчера спал всего каких-нибудь три часа. Так никого надолго, не хватит. Я сама пошла бы, да дома ещё много дела: надо принести от тёти кровать, переставить мебель, чтобы и в этой тесноте у Владзи оказался свой уголок; пусть девочка не чувствует себя у нас, как у чужих.

- Может, мне пойти? - предложила Сабина. Но мама решила, что за Владзей пойдёт

Адам, а Сабина поможет Дома подготовить всё к приходу Владзи. Отец, прежде чем ляжет спать, подвинет шкаф поближе к водопроводу, Сабина отгородит освободившийся уголок занавеской и натрёт пол, а Адам, конечно, успеет перед уходом принести кровать.

- Хорошо, - сказал Адам баском и попросил ещё щей.

Адам держался, как взрослый, говорил, как взрослый, хотя ему было всего тринадцать лет. У него были серьёзные голубые глаза, детское лицо и большие сильные руки. «Как у настоящего рабочего», - с гордостью говорил он о них.