Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 12

Никто из наших мальчиков не забудет этого страшного дня - 20 октября 1950 года…

…Бой шёл где-то за городом, на берегу реки Чанчонген. По улицам громыхали американские танки, и на башне одного из них мы увидали голубое знамя Организации Объединённых Наций - знамя ужаса и смерти… В этот день в школьном саду, под яблоней, мы закопали наше пионерское знамя и значки «Отличный пионер», которыми были награждены многие наши ребята.

По городу рыскали американские солдаты и их лисыимановекие лакеи, арестовывая мирных жителей. В каждом доме плакали. Каждый дом посетило горе.

Город горел. Удушливый жёлто-коричневый дым поднимался к небу. И только изредка сквозь это горькое марево виднелись чёрные копры шахт.

Шахты были пусты: корейцы-шахтёры поклялись, что никто из них не станет работать на американцев.

Прошло двое суток с того дня, как американцы заняли город. Ночью меня разбудил лёгкий стук в окно. Я сел на постели и прислушался. Стук повторился. Нет, я не мог ошибиться - так стучит только Ким Де Хан. Сколько раз по утрам он вызывал меня этим стуком, чтобы вместе идти в школу!

Я оделся и, чтобы не будить домашних, через окно вылез на улицу. Ким Де Хан ждал меня, прячась в тени забора.

- Что случилось? - спросил я. - Идём, - проговорил Ким Де, взяв меня за руку.

Мы пошли глухими переулками. Вот уже осталась позади крайняя хижина, вот берег Чанчонгена, где несколько дней назад шли бои. Мы поднялись по крутому откосу, заросшему кустарником.

- Они ищут меня, - сказал Ким Де Хан, - а если поймают, убьют, но я им не дамся.

Что-то новое, незнакомое было в его лице, в том, как он говорил» Глядя куда-то в сторону, Ким Де рассказал мне о том, что произошло с ним за эти два дня.

…Ночью их дом окружили американские солдаты. Они пришли за Ким Де Ре, старшим братом Ким Де Хана, членом Трудовой партии.

Бежать было поздно. Ким Де Ре передал брату пистолет и две гранаты и назвал адрес, куда надо было отнести оружие.

…Дверь рухнула под напором. В комнату ворвались американцы. Начальник городской жандармерии лисынмановец Сон Ен Сен кинулся к матери.

- Почему не открывала?! - закричал он. - Где сын, говори!

Тут они заметили Ким Де Ре, стоявшего в глубине комнаты. Четверо американцев навалились на него и скрутили ему руки.

Воспользовавшись тем, что на него не обращают внимания, Ким Де Хан проскользнул за дверь, но его тут же остановили.

- Куда бежишь, говори, куда? - спросил полицейский.

Ким Де Хан молчал.

К полицейскому подошёл Сон Ен Сеп; яркий луч карманного фонаря ударил в глаза Ким Де Хана.

- А, это мальчишка, - разочарованно сказал Сон Ен Сеп, - отпустите его, он просто испугался.

Во время допроса в жандармерии Ким Де Ре не сказал ни слова, и ранним утром в хижину снова пришли солдаты. На этот раз они увели в жандармерию мать и Ким Де Хана.

В большой комнате, расположенной на втором этаже, где американцы и лисынмановцы допрашивали арестованных, Ким Де Хан увидел своего брата. Ким Де Ре уже не мог сидеть, и его привязали ремнём к стулу.

За столом сидел американский офицер Он сказал что-то по-английски, и Сон Ен Сеп поспешно перевёл его слова.

- Американский начальник, - сказал Сон Ев Сеп, обращаясь к матери Ким Де Ре, - советует тебе повлиять на твоего сына. Ты должна убедить его, что с нами шутки плохи. Пусть он говорит, иначе мы вышибем из него дух! Понятно?

Мать хотела подойти к сыну, но между ней и Ким До Ре встал американец.

- Говори издали, - пояснил Сон Ен Сеп, - говори издали, он ещё слышит.

Но она не сказала ни слова, она сделала шаг вперёд и с силой ударила по лицу американского офицера. Все находившиеся в комнате застыли в оцепенении. Схватившись за щёку, офицер дрожащими пальцами расстегнул кобуру и б упор выстрелил в женщину. Ким Де Хап видел, как его мать, даже не вскрикнув, медленно опустилась на пол.

Страшная, гнетущая тишина стояла в комнате. И вдруг Ким Де Хан схватил бутылку рома, стоящую на столе, и запустил её в голову американца. Потом он оттолкнул Сон Ен Сепа, вскочил на подоконник и, выдавив плечом стекло, прыгнул со второго этажа вниз, на клумбу. Раздалось несколько выстрелов, но Ким Де Хан уже исчез за поворотом улицы.

…Ким Де Хан замолчал. По его щекам бежали слёзы. Я не знал, что сказать ачу, как его утешить.

- Не надо, Ким Де, не надо, - говорил я, и больше у меня не было других слов.

Он долго молчал, а потом сказал тихо:

- Ты не успокаивай меня, я всё равно отомщу им. Она была очень хорошая, моя мама!

Светало… И тут мы увидели, как к противоположному берегу подъехала грузовая машина. Солдаты прикладами стали сталкивать с кузова связанных людей.

- Ты видишь, кто там, Ли Бен, ты видишь? - прошептал Ким Де Хан.

- Вижу, - ответил я, - вижу, вон товарищ Мун My Сур, вон Ким Бен Гер, а рядом… - дальше я не мог продолжать.

- Рядом мой брат Ким Де Ре! - докончил за меня Ким Де Хан.

Я обнял товарища и прижал его голову к груди.

- Отвернись, отвернись, не будем смотреть! - говорил я.

- Нет, мы будем смотреть, - медленно сказал Ким Де и повторил ещё раз: - Мы будем смотреть.

Сухой треск винтовочных выстрелов рассек спокойную тишину утра. Американские палачи расстреляли шахтёров.

- Ты подожди меня здесь, - сказал Ким Де Хан, доставая из кармана гранату. - Ты подожди меня, я скоро вернусь.

Но я остановил его:

- Нет, нет! Не сейчас, в другой раз, Ким Де!… Ты помнишь, мы читали… Краснодон, ночь, вот так же всё было… Там немцы убили шахтёров… А потом возникла «Молодая гвардия»… Ты понимаешь, к чему я это говорю, Ким Де, понимаешь?

- «Мы будем смело бороться, как боролись Александр Матросов, Зоя Космодемьянская, Лиза Чайкина, как боролись герои-краснодонцы. Мы будем бороться, пока наша Корея снова не станет свободной…» - читаю я слова торжественной партизанской клятвы, и товарищи повторяют её за мной. На моём дворе, в противовоздушной щели, ночью собрались на первое заседание члены будущего штаба нашей организации. Нас было пятеро: Ким Де Хан, Ким Пен Пал, Ли Чан Пок, Сон Кен Хан и я.

Мы приняли торжественную клятву, мы решили бороться. Свою организацию мы назвали «Юной гвардией» в честь молодогвардейцев Краснодона. Командиром мы избрали Ким Де Хана. Он был самым старшим из нас. Ему исполнилось 16 лет, он был уже членом Союза демократической молодёжи. Остальные четверо членов штаба были пионерами.

Комиссаром товарищи выбрали меня.

Прежде всего мы решили разыскать партизан. Ким Де Хан помнил адрес явки, который перед арестом сообщил ему брат, и мы отправились по этому адресу. Подпольщики провели нас на шахту, и там, глубоко под землёй, в забое, с нами разговаривал руководитель подполья Трудовой партии. Мы рассказали ему о своих замыслах, и он одобрил их. Потом мы наметили план будущих действий «Юной гвардии», договорились о том, как будем держать связь.