Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 08

Кирилл приходил в отчаяние. Собственно говоря, с таким же успехом он мог бы бродить по шоссейным дорогам Московской области и искать там под ногами слюду. Правда, кусок мусковита, который ненец доставил в Ергалан, был отличнейшим, редким образцом. Но можно ли быть уверенным, что этот камень найден около озера Имарга? Ведь ненец тут же объяснил, что он плохо знает местность и сам живёт по ту сторону Хаты. Может быть, камень найден за сотни километров от Имарги, а они с Ергуновым вот уже три месяца топчутся на этих берегах. Три месяца! Подумать только! За эти три месяца Советская Армия освободила сотни сёл и городов!

Он должен ускорить эти поиски, он должен их ускорить! Но ведь и сейчас он спит только четыре с половиной часа в сутки.

Кириллу вдруг ужасно захотелось спать. Да, поспать бы, по выражению Ергунова, «этак что-нибудь минуток триста»…

Нет, этот номер не пройдёт!

Пробежаться, что ли?

Кирилл вышел из палатки; на скале показался Ергунов. Он устало шёл, поминутно подтягивая мешок.

- Ну, как? - спросил Кирилл, входя вслед за Ергуновым в палатку.

- Пустяки, - ответил Ергунов, опоражнивая мешок.

Кирилл нанёс на план местности образцы пород, найденных Ергуновым, и мрачно заявил:

Поднявшись на вершину Хлуды, он присел отдохнуть. Озеро, в длину километров двадцать, в ширину километров шесть, лежало внизу, охватываемое одним взглядом, как на карте. Сдавленное горами, блестяще светлое, оно казалось ледяным даже летом. Горы, подымавшиеся над озером, были совершенно мертвы, ни одно деревце, или кустик, или клочок травы не росли на их склонах, даже ледники, занимавшие южный уголок гор, обрывались на выходах к Ларе. Камни, только камни, взметнувшиеся вверх скалы. И, глядя на эти горы, Кирилл, как всегда, испытывал невольное волнение.

Стойбище лежало в единственной долине, соединявшей озеро с просторами тундры, на берегу быстро бегущей Лары. Кирилл знал, что ещё недавно это было, может быть, самое бедное стойбище, самое маленькое селение самого малочисленного народа - нганасан.

Кирилл знал сказки этого народа, горькие сказки-мечты о великих охотниках, баснословно удачливых рыболовах, которым удавалось раз в месяц наедаться до того, что ноги переставали двигаться.

И вот сейчас внизу новенькие деревянные дома: правление колхоза, склад, школа, больница, - лес для которых пригоняли по Дударе и от. Дудары тащили волоком к Имарге. Тысячное стадо оленей бродило в окрестностях стойбища…

Кирилл направился прямо в правление колхоза «Новый путь». Там за настоящим конторским столом (этот стол шёл на двух связанных нартах из самого Ергалана), сидел председатель колхоза Селифон Чимере, крепко сбитый ещё молодой человек с редкой, монгольской бородкой и тёмными блестящими глазами, одетый в военного покроя китель. Вокруг стола сидели бригадиры: охотники, рыболовы и пастухи.

- Лето планируете? - спросил Кирилл, пожимая руки собравшимся.

- Лето планируем, - подтвердил, улыбаясь, Селифон. - Первый аргиш собираем, скоро уходим в тундру на лотовку. Вот отёл важенок закончится - и пойдём.

- Много бригад собираете?

- Пять, у нас план на дикого гуся на двадцать процентов больше. Это понимаешь? В самом Ергалане Андросов, секретарь партии, сказал мне: «Ты, Селифон, помоги Гитлера бить, давай фронту гуся, давай рыбу, давай песца, давай зайца - всё давай». Такой план дали - никогда не было. Якову Бетту на пятнадцать процентов больше, мне на двадцать; я просил меньше, - говорит: «Ты справишься».

Селифон Чимере жаловался на большой план, но по его голосу и по тому, что, жалуясь, он радостно подмигивал своим пастухам и бригадирам, Кирилл понимал, что Селифон страшно гордится тем, что секретарь окрпарткома звал его бить Гитлера и что ему дали значительно больший план, чем его вечному и пока более удачливому сопернику Якову Бетту.

- Гусей в этом году много, рыбы тоже хватит. Выполните план, - решил Кирилл. -Место только для летовки подобрать хорошее. А я к вам, знаешь, зачем? Дай мне оленя: мясо кончилось.

- Оленя не жалко, - Селифон хитро прищурился. - Пороху дашь?

- Пороху у меня мало. Полкило дам, больше не могу. Остальное деньгами.

- Дроби давай, есть? Пороху семьсот граммов.

- Дроби немного могу. Пороху больше нет.

- Сам оленя выберу, любого не дам.

- Ну, выбирай. Старого не возьму, невкусный.

- Хороший олень будет. Молодой, ногу сломал, хороший бык.

- Газет нет?

- Гиндипте вчера привёз, в Ергалане был. Газеты в школе, у Ольги Ивановны.

- Отлично, я и так собирался зайти в школу.

С Ольгой Ивановной Кирилл познакомился три месяца назад, когда приехал на поиски слюды.

Моторы медленно останавливающегося самолёта ещё оглушающе ревели, а на плоскости и фюзеляж уже лезли бесстрашные ребята. Догоняя ребят, быстро шла высокая полная девушка с типично русским лицом, одетая в национальную нганасанскую одежду - лёгкую, нарядно вышитую малицу, отороченную лисой. Сложив руки рупором, она на ходу кричала ребятам что-то по-нганасанскя. И Кирилл понял, что это и есть учительница Ольга Ивановна, которой он должен передать письма и книги. Он подошёл к ней, за ним подскочил Ергунов, но девушка, улыбаясь, быстро сказала:

- Идите, идите с Селифоном, а я приду попозже, - и бросилась на помощь к бортмеханику Белых, который яростно, но безуспешно отгонял от самолёта ребят.

Они не дождались её в правлении колхоза: по выражению Ергунова, им хотелось скорее «определиться», выбрать место, разбить палатку. Оставив письма и книги Селифону, они ушли в горы. А з воскресенье рано утром она пришла и вместе с ними отправилась на поиски. С тех пор Оля приходила почти каждую неделю, приносила газеты, задавала вопросы, касающиеся самых различных отраслей, видимо, она думала не только о школе, но и обо всём колхозе. Ергунов и Кирилл соревновались, стараясь дать лучшие ответы.

Но однажды она заявила, что прекращает свои посещения, пока они не навестят её. Кирилл твёрдо обещал придти, когда погода окажется неблагоприятной для поисков. Но теперь всякая погода казалась Кириллу сносной - он мог думать только о слюде. И вот прошёл месяц, пока Кирилл наконец собрался «в гости» к учительнице.

Когда Кирилл пришёл в школу, Ольга Ивановна была на уроке.

Он сел в коридоре и стал прислушиваться. Она что-то рассказывала по-нганасански. Кирилл подумал, что, может быть, ей неприятно будет увидеть его у дверей класса, ведь он как бы подслушивал её урок.

В коридор вошла старая нганасанка, осмотрела гудевшую печь, взяла с полочки колокольчик и зазвонила.