Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 08

И. А. Каиров,

министр просвещения РСФСР

Дорогие ребята! Наше родное советское правительство позаботилось о том, чтобы вы хорошо отдохнули за каникулы, окрепли, набрались сил, бодрости и здоровья.

Близок час, когда во всех школах Советского Союза прозвенит звонок и первому уроку нового учебного года.

Великое счастье - возможность учиться; великое счастье - приобретать всё новые и новые знания. Вы избавлены от необходимости собирать знания по крохам, как приходилось когда-то великим и талантливым сыновьям нашего народа, таким, как Ломоносов, как Горький. Но и в новых прекрасных школах, которые даны вам советской Родиной, вам надо положить немало труда, проявить немало усердия, чтобы по-настоящему крепко и глубоко усвоить то, чему вас учат.

Вы живёте в эпоху грандиозных строек коммунизма. Огромные судоходные каналы прокладываются через бескрайные степи Дона, Поволжья, Украины - строятся гигантские гидроэлектростанции; орошаются пустыни Средней Азии; по воле советского человека меняют русло реки, на опалённых засухой безводных землях вырастают леса и дубравы. Вам, ребята, предстоит продолжить и завершить то, что начато вашими дедами и отцами, - построение счастливого коммунистического общества.

Но быть участником этого великого дела нельзя без больших, глубоких знаний. «Чтобы строить, надо знать, надо овладеть наукой. А чтобы знать, надо учиться. Учиться упорно, терпеливо», - сказал товарищ Сталин. Вы должны всегда помнить эти слова.

Поздравляю вас с началом нового учебного года, ребята! Будьте дисциплинированны, настойчивы и прилежны в учении. Желаю вам успехов в наступающем учебном году.

А. Малых

Рисунки Е. Васильева

В кабинет секретаря всё входили и входили разные люди, и Оле начинало казаться, что секретарь забыл о её существовании.

- Будьте добры, может быть, товарищ Андросов забыл обо мне? Напомните, - сказала Оля пожилой машинистке.

Та обернулась и окинула нетерпеливую приезжую девушку неприязненным взглядом. Но олино круглое лицо, с которого даже трудная дорога не могла полностью согнать детский, во всю щёку румянец, видимо, понравилось машинистке.

- А что вам сказал товарищ Андросов? - спросила она мягко.

- Он сказал: «Подождите», - ответила Оля.

- Ну и ждите спокойно, товарищ Андросов никогда ничего не забывает.

Оля посмотрела в широкое двойное окно. По реке тянулись дымы быстрых катеров. Шёл снег.

А в Москве сейчас солнце, на всех лотках виноград, на дачах ещё купаются в речках, весёлых, стремительных, не похожих на эту угрюмую, стальную, медленную реку.

Да, она всё же не понимала, как далеко она едет. Одно дело представлять себе, другое - видеть, чувствовать. Пять дней она ехала железной дорогой, и в окнах вагона проносились южные сады, горы, сухие степи, чёрные леса, снова горы, снова леса, снова степи - и всё это складывалось в тысячи и тысячи километров. Потом она села на пароход, и семь дней за бортами речного экспресса проносились таёжные берега. Ей достался билет четвёртого класса - место на палубе, под открытым небом. Она могла ждать следующего парохода и устроиться лучше, но её тревожили мысли о работе и хотелось скорее всё узнать. Вначале поездка была интересной: величавая река, перед которой Волга казалась маленькой, яркое солнце лета, освещавшее зелёные мощные леса, крутые скалы берегов. Потом недалеко от Полярного круга лето кончилось, и сразу наступила поздняя осень. Пронизывающий ветер бурно мчался по палубе, с неба падал снег, перебиваемый острым дождём, воды реки разливались всё шире, делались свинцовыми и ледяными. Она куталась в пальто и то тряслась от холода, думая только о том, чтобы согреться, то, согреваясь, отдавалась ещё неясной тревоге за будущее. А затем вырос Ергалан - угрюмое сборище чёрных деревянных домов, иссечённых ледяными дождями, скученных на узком куске берега среди бесконечных просторов тундры. Она стояла на берегу, промокшая, озябшая, и думала о том, что здесь, наверно, редко бывает солнце.

В дверях показался Андросов, высокий плотный человек с седоватыми висками. Он посмотрел на неё и улыбнулся. Она встала.

- Измучились, Ольга Ивановна? - спросил Андросов негромко.

- Нет, нет, я ничего… я так, - ответила она растерянно, вдруг осознав, что она действительно страшно измучена трудной дорогой.

- Пойдёмте, теперь нам никто не помешает. Мария Максимовна, - обратился он к машинистке, - ко мне пока никого не пускать.

- Ольга Ивановна, вы просили назначения на Север?

Оля не умела лгать и ответила решительно:

- Нет, я просила о другом назначении. Но когда мне… но когда я… в общем, я дала согласие.

- Так… Значит, не было желающих, - сказал Андросов хмуро. - А ведь хорошее место - это не то место, где легко живётся. Хорошее место - это такое место, где ты нужен, где без тебя трудно обойтись.

- Нет, у нас были желающие} А направили меня, потому что… потому что…

Она замялась, подыскивая объяснение, а потом выпалила:

- Я… я, наверно, здоровее. Андросов улыбнулся:

- Так. Значит, вас предпочли желающим. Что ж, это верно: для решения задач, которые перед нами ставит Север, одного непроверенного испытанием желания недостаточно. Но я думаю, что выбор пал на вас не только потому, что вы крепче своих товарищей, - продолжал Андросов, разыскивая какую-то бумагу. - В характеристике сказано, что вы… вот… - Андросов отыскал нужное место. - «Изобретательная, вдумчивая, волевая…» - прочитал он.

Оля покраснела.

- «Настойчивая, душевная, внимательная…» - не щадил её Андросов. - А на материке у вас остался кто-нибудь?

- Да, мать с братом, он старше меня, - ответила она, ещё более краснея и удивляясь тому, что он называет центральные области Союза «материком», словно бы Ергалан находился на острове, отрезанном от остальной суши.