Вторжение кочевников

– А в чём дело? – я догадывался, что Плотник Павел упирался только тогда, когда дело доходило до точного исполнения моих указаний.

– Не желает мне в долг доски давать! Ну, посуди сам, не могу же я за каждую доску к нему бежать, да деньги платить! – в моих глазах он не увидел какой-либо поддержки. – Писал бы на бумаге, кто и сколько досок взял, потом бы ко мне приходил, неужто я б ему не заплатил?

– Таково было моё ему указание, деньги брать прежде, чем отдавать пиломатериалы! – объяснил я.

– Ишь ты, вперёд! Не чужие чай мы люди, чтобы с нами как с заезжими купцами!?

Мой будущий родственник явно переигрывал. Он уже воспринимал Игву как свою собственность. Этот опасный симптом проявляется, когда человек запускает в общую казну свои загребущие ручки.

– Деньги счёт любят! – возразил я.

– А раньше разве так было!? – не унимался Светозар.

– А раньше у нас казна общая была! – не сдавался я.

– Выходит ты решил жить отдельно, и казна наша теперь тебе чужая!? – его мягкий голос меня не обманул, его глаза смотрели на меня со злостью.

– Выходит, что ты меня заставил так жить, – заметил я, – когда решил вместо меня старостой стать.

– Так ты ж больной был! – не унимался Светозар, переигрывая с удивлением и обидой в голосе.

– И что изменилось, когда я поправился? Разве я снова стал старостой, а ты готов вернуться на должность коменданта?! – я сказал то, что думал, но Светозар даже ухом не повёл.

– Люди меня не поймут! Меня люди уважают и любят, а что тебя? Тебя даже не все знают! Пока ты больной лежал к нам много людей пожаловало. – Светозар решил изменить тактику, перешёл на дружеский тон. – Ты не серчай. Я ж не со зла, а по необходимости твоё место занял, но я ведь могу многое исправить. Могу тебя сделать своей правой рукой! Мне толковые руководители нужны, а вместе мы многое сможем сделать! Что скажешь?

– Нет, спасибо! Я думаю, что это не люди не хотят, чтобы я старостой был.

Намёк был достаточно прозрачным, чтобы Светозар, наконец, перешёл к действиям.

– А я думал с тобой всё по-хорошему решить, – сказал он с притворной грустью в голосе, – а выходит, придётся поступить с тобой по-другому!

– Как же это?

– А вот так! Коли ты с нами, словно с чужими людьми, доски для нас жалеешь, – он сделал паузу, чтобы я мог прочувствовать всю степень своей вины, – думаю, уходить тебе надо на свою пильную мельницу! Нам в администрации места давно не хватает, уже всех жильцов отсюда отселили, только ты и остался!

– Выгоняешь? – подвёл я итог.

– Не я выгоняю, жизнь заставляет, – его лукавый взгляд сделался притворно добродушным. – но ты можешь поселиться у меня в доме. Всё ближе к невесте будешь.

– Нет, я уйду на пильную мельницу, не впервой мне, потерплю немного, а там и себе домик построю. – сообщил я ему о своём решении. И тут же решил задеть его чувство собственной важности. – Думаю построить себе большой дом с видом на реку. Как думаешь, четыре этажа для моей семьи не маловато будет?

– Как хочешь! – сдался Светозар, нисколько не поддавшись на мою провокацию. – Я тебя не тороплю, но к завтрашнему обеду хочу, чтобы ты комнату освободил. Кого другого я б давно взашей выгнал, но тебя, зятёк, не стану. Из-за доченьки, из-за Олеси. – пояснил он своё «благодушное» отношение.

Светозар повернулся, замешкался немного, ожидая, что я передумаю, но я не собирался сдаваться на его милость, да и пауза была недолгой. Тогда мой будущий тесть вышел, оставив меня одного. Я присел в последний раз, собираясь с мыслями, думая, как перенести свои вещи к новому месту. Но через минуту дверь снова открылась и на пороге оказалась Олеся.

– Чего это с отцом случилось? Опять поругались? – спросила она вместо обычного приветствия.

– Переезжаю я. – со вздохом сообщил я.

Со своей комнатой расставаться на минорной ноте не хотелось. Да и пильная мельница была не самым лучшим местом для проживания. Опилки и древесная пыль повсюду. Постоянный шум пил, не способствовал отдыху и концентрации, и проклятый тесть об этом прекрасно знал.

Олеся подумала о другом варианте:

– Неужели ко мне!? – обрадовалась она, всплеснув руками.

И если бы я ответил положительно, то она, вероятно, ещё бы подпрыгнула.

– Нет! К Светозару я не пойду, выгнал он меня из моей комнаты! – я не хотел её огорчать, но ведь это моя будущая жена, она должна понимать меня, принимать мои решения и поддерживать их. – На пильной мельнице пока поживу.

– Ах! – она разочаровано сложила руки на груди. – Милый, как же так! Хочешь, я поговорю с отцом, чтобы он оставил тебя тут?

– Не стоит этого делать, – улыбнулся я, – твой отец только этого и ждёт, наверное, он мечтает всё устроить так, чтобы все мои проблемы решались через тебя. Мне это не нужно, я не хочу вмешивать тебя во все наши ссоры.

Олеся нахмурилась, но ничего не сказала. Для неё было важно, чтобы между главными мужчинами в её жизни, царил мир и гармония. Посмотрев на её расстроенное лицо, я поспешно добавил:

– Я рад, что ты пришла, любимая! Я тебе подарки да гостинцы привёз!

И в следующий час мы забыли о проблемах, и были просто счастливы, как дети. Моя невеста радовалась всему, что я приволок, даже если не всё ей подходило, она говорила: «Милке отдам, она перешьёт, а это я и сама перешью»!

Наконец, когда она пересмотрела, примерила и ощупала все подарки, а затем попробовала все гостинцы, настало время проводить её до дома. Я взял в руки всё, что привёз для любимой, проводил её домой и выложил свёртки за порогом ненавистного мне дома. Светозара нигде не было видно.

– А, может, со мной пока поживёшь!? – с надеждой в голосе спросила Олеся.

– Поживу, но в моём доме и после нашей свадьбы.

Я заметил, что у Светозара появилась своя прислуга. Старик, что колол дрова, и служанка, которая варила еду и убиралась в доме нового старосты. В этот момент и старик, и женщина прислушивались к нашему разговору.

– Я свой дом построю, да такой, что в нём место большой ораве наших ребятишек найдётся!

Олеся поцеловала меня, потом мы постояли немного, невеста не хотела меня отпускать. Я мягко отстранился, попрощался и ушёл к себе собираться.

На следующий день, сразу после того, как перенёс все вещи в пильную мельницу, отказавшись от предложения Павла и Василия переночевать у них, я отправился на постоялый двор, чтобы позавтракать, а заодно пообщаться со своими старыми товарищами.

В таверне Алевтины было шумно и многолюдно. Несколько заезжих купцов, парочка сторожей-стариков и целая бригада шахтёров, выбравшихся в Игву, чтобы покутить и потратить, заработанные тяжёлым трудом, денежки.

Я прошёл внутрь, поздоровался с мужем Алевтины, заказал себе еду и присел за свободный столик. В зале опять поднялся шум. Я повернулся в сторону шумной компании.