Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

— У тебя сердцебиение…

— Знаю, — я глубоко вздохнул и вытер с лица холодный липкий пот. Пальцы дрожали. — Мне просто нужно выпить крепкого сладкого чая. И полежать минут десять.

Северус тут же требовательно уставился на Крюкохвата, который всё это время топтался рядом. Гоблин скривился, но пошел отдавать распоряжение. И минуты не прошло, как мне в руки опустилась толстостенная кружка с напитком. Похоже, в качестве рабочего персонала тут держат домовиков. Что-то мне не верится, что гоблины сами чай заваривали.

Я мелкими глотками опустошил кружку. Стало немного легче. Северус посмотрел на меня и решительно потянул с дивана.

— Мы уходим, — объявил он гоблину, прихватив со стола мелкую каменную чашу, в которой я узнал Омут памяти.

— Конечно, — кивнул Крюкохват. — Всего доброго, мистер Волхов.

— И вам не болеть, — пожелал я и встал.

От резкого движения в ушах снова зашумело, а перед глазами запрыгали мушки. Меня повело, и я уткнулся носом в затянутое черной тканью плечо. Надо же, мы уже почти одного роста, а я и не заметил.

Северус взял меня за локоть, вывел на крыльцо банка и аппарировал нас на крыльцо Гриммо. Жуткое ощущение от перемещения ударило по вискам, взбаламутило внутренности новой волной дурноты. Я схватил воздух ртом, точно выброшенная на берег рыба, пытаясь проглотить подкативший к горлу ком. Ноги снова стали ватными. Да что ж такое-то!

— Я… мне нужно срочно лечь…

Северус молча притянул меня к себе, крепко ухватил за пояс, пинком распахнул дверь и практически затащил в дом. Я вяло перебирал ногами, в глазах стоял белый туман. События отпечатывались в памяти какими-то вспышками: вот в коридор выглядывает удивленный Сириус, вот миссис Уизли советует применить Энервейт, вот появляются ступеньки, и я пытаюсь поднять на них ступни — каждая весит как пудовая гиря. Сквозь все вспышки красной связывающей нитью прошло ощущение гибкого сильного тела рядом, теплых рук на талии и горьковато-пряного травяного аромата ткани под щекой.

Белый туман перед глазами рассеялся, когда я лег на кровать и закинул ноги на подушку. Северус нашелся рядом — он сидел, глядя куда-то в стену, и держал меня за запястье, считая пульс. Рука у меня была холодная. Спина у Северуса была прямая. Позабытый Омут памяти одиноко стоял на комоде.

— Давление упало, — облизнул я пересохшие губы. — После аппарации.

Северус перевел на меня странно-пустой взгляд, помолчал, как будто не сразу понял, что ему сказали, и спросил:

— Себя вылечить ты не можешь?

Лечить себя я научился еще три года назад, но в такие глубокие процессы, от которых случаются обмороки и гипотония, лезть не рисковал. Вот если бы это было ранение или простуда, тогда да, с этим я бы справился моментально. А тут всю вегетативную нервную систему перестраивать надо. Нет, на другом человеке я бы справился, но на себе, да еще в разгар приступа… Это всё равно что пытаться заштопать дырку на ширинке, не снимая брюк.

Услышав объяснение, Северус окинул меня странным взглядом, в котором смирение смешалось с безнадежностью, и спросил:

— Понятно. Чем я могу помочь? Вызвать врача?

— Не надо врача. Лучше крепкий черный чай или какао, влажное холодное полотенце под голову. Будет здорово, если в чай добавить женьшень или китайский лимонник, — пробормотал я.

Северус организовал всё за пять минут: взмахом палочки подложил под спину подушку, под шею — холодное полотенце, сходил на кухню и сварил мне какао с лимоном. Придержал чашку, помогая дрожащим от слабости рукам не расплескать напиток.

— Что послужило причиной приступа?

— Наследство. Дамблдор мне свою библиотеку завещал.

— И ты не вынес этой радости?

— Почти. Да, сначала обрадовался, а потом разобрался, что там такое, и испугался. Скачок эмоций, искра, буря, стресс…

Северус нахмурился.

— Что это за книги такие?

Я тяжело вздохнул.

— Такие, за которые любой другой маг отправится в Азкабан.

— Так... — произнес Северус. Судя по его враз посерьезневшим сосредоточенным глазам, проблемой он проникся. — А ты?

— Теоретически нет.

— Теоретически? — Северус вздохнул и в задумчивости провел пальцем по губам. — Книги, так понимаю, сжечь нельзя?

На секунду я задумался над возможностью устроить в сейфе пожар, а потом с сожалением отмел эту идею.

— Рукописи не горят. А рукописи волшебников — тем более. Да и потом, Дамблдор просил тебя одолжить Поттеру Омут Памяти, будет у него такая необходимость. Так что это не решит проблему.

— Да, это в стиле Альбуса, — согласился Северус. — И всё это предназначено для победы над Темным Лордом?

— Естественно. Он же не знал, что его уже нет.

— В таком случае, я не вижу смысла продолжать эти игры. Завещание прочитано, как только будут готовы твои документы, мы уедем из страны. Эта темномагическая литература пусть и дальше лежит в сейфе. А Омут Памяти я вручу Поттеру прямо сейчас. Не намерен ждать год, пока он созреет для просьбы, — жестко отрезал Северус и вышел из комнаты, прихватив чашу, оставив меня растерянно глазеть ему вслед.

В приоткрытую дверь я увидел, как он дошел до комнаты Поттера и требовательно постучал. На стук выглянул Рон.

— Э-э-э… Профессор Снейп?

— Где Поттер?

— Он… это… еще в банке. С Гермионой. Их МакГонагалл обещала доставить.

— Ясно, — отчеканил Северус и сунул Рону в руки Омут памяти. — Дамблдор настоятельно просил меня передать ему это и использовать вместе со снитчем.

— Простите? — обалдел Уизли.

— Прощаю, — великодушно выдал Северус и вернулся ко мне.

Выражение лица Рона было бесценным — я не сдержал хихиканья. Северус сел рядом со мной на кровать, откинув голову на подложенную под спину подушку, и запустил руку мне в волосы. Ему явно нравились мои кудри. Я придвинулся ближе и, вытащив из-под шеи полотенце, улегся ему на бедро. Длинные пальцы зарылись глубже, взъерошили шевелюру, помассировали затылок — и меня прошибли мурашки удовольствия.

Я потрясенно выдохнул — каждый вздыбленный волосок окунулся в мягкое теплое поле, дышащее одновременно и прохладой, и теплом. Отчетливо повеяло терпким дымом и виноградом. Дыхание рефлекторно стало глубже, тело оцепенело. Гибкие пальцы проворно перебрались с затылка на шею, властно надавили, не оставляя шансов на сопротивление — и я покорной лужицей растекся по постели, словно провалился в ласковое пушистое облако.

— Зачем мучил, если можешь так? — не удержался от вопроса.

— Это не я. Ты сам себя мучил своей сверхчувствительностью, — расслабленно ответил Северус. — Для того, чтобы хоть немного повысить порог, пришлось учить тебя полному слиянию. Контролируешь ты этот процесс с трудом. Абстрагироваться от меня полностью у тебя не получится никогда. Но теперь от легкого касания полей ты расслабляешься, а не вспыхиваешь.