Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

Регулус жив, он зачарован на кошмарный сон!

— Голод не тетка? — вырвал меня из мыслей ехидный голос Северуса.

— А? — спросил я и обнаружил, что доедаю предпоследнюю ложку лукового супа.

Мы уже допивали послеобеденный чай, когда в прихожей раздался грохот упавшей подставки и традиционное приветствие Вальбурги Блэк:

— Грязнокровка! Позорище!

Это Гермиона приехала.

Я сидел ближе всех к выходу, поэтому поспешил первым утихомирить хранительницу дома. Едва шторы закрыли портрет, как Гермиона внезапно всхлипнула и повисла у меня на шее. Я растерянно обнял её за талию. Она себе такого не позволяла весь прошлый год.

— Что случилось? — хором спросили за спиной Гарри и Рон.

Гермиона оторвалась от меня, глянула на друзей. Я с облегчением увидел, что, несмотря на растрепанные чувства, слез нет.

— Я… Ох, мальчики! У меня случилось такое… — её голос дрогнул.

Мы переглянулись. Гарри и Рон подхватили подругу под руки и повели её наверх. Я хотел слинять, но Гермиона притормозила, оглянулась и умоляюще прошептала:

— Вадим, пойдем с нами!

Девушкам с таким выражением лица не отказывают.

Мы пришли в комнату Гарри и Рона, усадили Гермиону на кровать, и она, уткнувшись взглядом в старое выцветшее покрывало, начала рассказ.

В общем, если коротко, то мистер и миссис Грейнджер дураками не были. Они хотели знать о мире, в котором их дочь проводила девять месяцев в году, как можно больше и оформили подписку практически на все магические новостные издания. И поскольку мистер Грейнджер оказался сквибом, с чтением у них проблем не возникло. Они знали обо всех мало-мальски значимых событиях волшебного мира. В том числе и о торжественном выходе Волдеморта на публику. Кто это такой, они узнали через магическое отделение национальной библиотеки. И когда Гермиона вернулась, Грейнджеры уже были во всеоружии.

— Они собрались забрать меня из Хогвартса и после получения СОВ уехать из страны! Когда я вернулась, они уже продали клинику. Я пыталась им объяснить, но они и слушать ничего не стали — отобрали палочку, вещи… И… Вчера папа прогнал Гестию, даже дверь не открыл. А потом мы уехали в гостиницу, и ночью я…

У меня возникло желание закрыть лицо рукой и посидеть так минут десять. Гермиона лепетала что-то о том, как открыла замок и вытаскивала волшебную палочку, как поняла, что Надзор не засечет колдовство в гостинице, но уже стало ясно, к чему она так долго подводит.

— Ты лишила памяти всю семью, — сухо закончил я детский лепет.

Грейнджер вздрогнула, вскинула на меня испуганный взгляд и замолчала. Рон присвистнул.

— Нет, ты не могла! — ахнул Гарри.

— Ты наложила на них Обливиэйт? — с каким-то восхищением спросил Рон. — Стерла память о себе? Всю?

— Да, наложила! — взвизгнула Гермиона, не выдержав моего взгляда. — Иначе они забрали бы меня из страны! От вас! Навсегда! Из Хогвартса!

— Но, Гермиона, как же так? — Гарри был в ужасе. — Как ты дальше будешь жить?

С таким грузом на совести, мысленно закончил я за него.

— Мы поможем, — твердо сказал Рон. — Осенью тебе исполнится семнадцать, на каникулы приезжай к нам. Сдашь ЖАБА, а потом пойдешь работать. Тебя с твоими мозгами возьмут в любое место. Ты всё правильно сделала. Ты волшебница. Твоё место в волшебном мире. Вы бы всё равно расстались.

— Рон! Это же её папа и мама! — воскликнул Гарри. — Вадим, скажи ему!

— Ты дура, Гермиона, — прямо сказал я. — Вчера вышел номер «Пророка». Видимо, Грейнджеры не успели его прочитать?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Нет, мы сначала ругались, а потом поехали в гостиницу…

Поттер, распластавшись на кровати, дотянулся до тумбочки и протянул ей газету. На лице у него застыла странная смесь жалости, разочарования и злости.

Гермиона рассмотрела заголовок с фотографией и схватилась за голову. Её глаза начали стремительно наполняться слезами.

— Боже… Вадим, их ведь можно расколдовать? Можно же?!

— Если ты правильно наложила заклинание, то можно, — быстро сказал Рон. — А ты наверняка сделала это правильно!

Под моим тяжелым взглядом он растерял свою уверенность и замолчал.

— Сознание — очень сложная вещь, Гермиона, — выговорил я после раздумья. — Человеческая личность формируется под влиянием опыта, а опыт идет из накопленной памяти. Ты выдернула не какой-то маленький незначительный эпизод вроде похода в магазин. Ты стерла себя, а это семнадцать лет жизни. И ладно бы, если бы ты построила на их базе новые личности с другими именами и прошлым — раздвоение менталисты удаляют легко, но ты оставила их Грейнджерами, а это грозит шизофренией. С другой стороны, у них всё еще есть дочь. Возможно, их память восполнит пробелы ложными воспоминаниями со Стефани и этим спасет рассудок… Но Стефани тоже потеряла память о тебе… Я не знаю, Гермиона. Я не специалист. Если хочешь конкретики, отведи их в больницу Святого Мунго. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше.

— Но… Они уже улетели в Австралию!

Я пожал плечами. Гермиона вскочила и выбежала из комнаты, видимо, помчалась выцарапывать свои вещи и документы. Я вздохнул, глядя ей вслед. Гарри молча разглядывал покрывало. Сначала Джинни с Конфундусом, потом Гермиона — это для него стало ударом. Рон с недоумением смотрел на нас, явно не догоняя всей тяжести ситуации.

— Ты преувеличил, Волхов. Папа каждый день стирает маглам память — и ничего с ними не случается. У них голова дубовая! — брякнул он.

И очень удивился, когда Гарри отвесил ему затрещину.

— Ты чего!

— Заткнись! Замолкни, Рон! — зашипел Поттер, сжимая кулаки и явно сдерживая желание двинуть ими в нос дорогого друга. — Посмотрел бы я на тебя, если бы Джинни наложила на миссис Уизли Обливиэйт!

Рону хватило ума замолчать. Видимо, вспомнил, как полчаса назад миссис Уизли тумаками выгнала дочь из-за стола.

Гермиону никуда не отпустили. Многие Пожиратели оставались на свободе, а она подруга Избранного и маглорожденная. И вообще, похороны завтра у Альбуса Дамблдора, а потом результаты СОВ придут. Не пропустит же она такие важные события? Аргументы были убедительные, и Гермиона осталась. До конца недели.

Похороны прошли, как и хотел Альбус Дамблдор, весело.

Аберфорт пришел от шапочек в полный восторг и наряжал в них всех, кто подходил к нему с соболезнованиями. Он же помог мне с оркестром, у которого отнял инструменты и заставил исполнять похоронный марш камерным пением, хромым на все ноты. Учитывая, что он вплел в бороду колокольчики, нацепил на себя очки-половинки и вырвиглазную лиловую мантию с золотыми звездами, а сам покойник лежал в гробу в точно такой же лиловой мантии и шапочке, выглядело это так, как будто Альбус Дамблдор просто решил поприкалываться. Северус тоже надел шапочку. Ну, все ходили в шапочках, даже домовики были в шапочках, отчего создавалось впечатление, что гостей обслуживают пришельцы с Альфа Центавры. Не будет же душеприказчик отрываться от коллектива? С каким лицом он это сделал… Волшебники ходили до того обалдевшие, что хотелось ржать в полный голос. Искренняя скорбь на лице Аберфорта ничуть не спасала положение — он явно наслаждался фарсом, в который превратились похороны братца. И рыдания на моем плече явно маскировали хохот. Я знаю. Я тоже плакал не от горя. А я, вообще-то, вел церемонию погребения как шаман.