Ткачев А.,Соколов В.и др.- Свобода любви или идол блуда

Огромным препятствием для нормальной жизни (часто и при искренней любви друг к дру­гу) может оказаться то, что у вступивших в брак была уже добрачная половая жизнь (что обычно и бывает у мужчин, реже у женщин). Трудно мо­лодой женщине, которой муж рассказал, как он жил до брака, без отвращения и ужаса перенес­ти это. Тень добрачных связей никогда не может быть снята; душа того мужчины, который жил добрачной половой жизнью, помимо его воли, несет в себе следы этой добрачной жизни. Я не говорю сейчас о половых болезнях, которыми муж неизбежно заражает жену; все современные средства, применяемые, например, для излечения сифилиса, не могут окончательно устранить из организма тот яд, который в нем осел. Фран­цузский психиатр Шарко имел хорошую при­вычку водить молодых студентов в клинику ве­нерических заболеваний, чтобы они навсегда запомнили те ужасы, на которые часто бывают обречены сифилитики. Об этих тяжких послед­ствиях добрачной половой жизни не буду рас­пространяться, как не остановлюсь подробно и на тех извращениях, которые приобретаются иногда в добрачной жизни и от которых по­том страдают жены. Гораздо серьезнее то, что в добрачной половой жизни изнашивается орга­низм: сексуальная жизнь, не связанная с любо­вью, с семейным очагом, с детьми, берет гораз­до больше сил, чем нормальные супружеские отношения в браке. Но самое тяжкое, что несет с собой добрачная половая жизнь, это те раны, которые наносит своей жене муж, живший доб­рачной половой жизнью. Не очень многие жен­щины могут простить (по-настоящему) своим мужьям то, что они сближались с другими жен­щинами до них — это вызывает у них глубокое отвращение, порой озлобление и ненависть. В начале XX века в европейской литературе очень прошумела одна пьеса Бьернстерне Бьернсона («Перчатка»), пьеса, посвященная этой теме. Несколько позже в австрийской литературе по­явилась повесть под названием «Одна за мно­гих», где рассказывалось, как одна молодая де­вушка, будучи уже невестой и узнав от любимого ею (и очень любящего ее) жениха исповедь о его добрачных связях (этой исповедью он искренне хотел покончить со своим прошлым), не вынес­ла той скорби и тяжести, которая легла на ее душу и раздавила нежный цветок любви. Она покон­чила с собой, как «одна за многих», чтобы ска­зать всем молодым мужчинам о том отвращении и ужасе, которые наполняют чистую девичью душу при знакомстве с тем, как мужчины живут до брака. Добрачная распущенность не только ужасна и омерзительна для девушек, но она вы­зывает глубокий кризис в их восприятии жизни. Они не могут вместить, не могут понять, как можно без любви и увлечения приближаться к женщинам, которых принято называть «продаж­ными» (хотя эти несчастные жертвы современ­ных нравов большей частью не виноваты в том, что стали «публичными» женщинами). Нельзя не разделить того глубокого движения души у Раскольникова, который поклонился в ноги Соне Мармеладовой, оставшейся чистой в душе, хотя жизнь заставила ее «продавать себя»...

Отчего и зачем вступают молодые люди на путь добрачной половой жизни? Чаще всего их завлекают на этот путь дурные товарищи, быва­ют случаи, когда соблазняют дурные женщины; иногда (может быть, очень часто) падение юно­шей совершается в состоянии опьянения. Л. Толстой рассказывает где-то, что одна его те­тушка советовала ему вступить в связь с женщи­ной «соте il faut», имея, очевидно, в виду то, что­бы приучить его к деликатному обращению с женщинами при половом сближении... О после­днем надо сказать (и это уже много раз указыва­лось в психопатологии, а также хорошо извест­но священникам по исповедям), что половое сближение в браке проходит сначала очень труд­но для девушки, вступившей в брак, и со сторо­ны мужа нужна действительно сугубая деликат­ность, чтобы не вызвать тяжелых переживаний у жены. Эти тяжелые переживания часто кладут начало роковому процессу в женщине, которая получает благодаря этому отвращение, боязнь полового сближения. Отсюда (в значительней­шей части) и рождается пресловутая «холодность женщин», мешающая брачным отношениям и нередко ведущая к разрыву. Но если действи­тельно так нужна особая деликатность и чут­кость, когда муж и жена впервые приближаются друг к другу, то совет тетушки Л. Толстого дает хороший пример того, как толкают старшие свою молодежь на добрачную жизнь. Постоян­но приходится встречаться со случаями, когда отцы говорят своим сыновьям, когда они дости­гают известного возраста, что им пора «иметь женщину». Особенно странно и даже жутко бы­вает узнавать, что какой-нибудь молодой чело-| век любит какую-то девушку, «ухаживает» за ней и собирается на ней жениться — и в то же время живет в смысле половой жизни с какой-то дру­гой женщиной. В сущности это есть настоящее воровство — такой юноша крадет у своей буду­щей жены то, что может принадлежать только ей.

Конечно, огромное значение в том, что юно­ши вступают на путь добрачной половой жизни, принадлежит здесь влиянию искусства, особен­но современного. Искусство словно ставит сво­ей целью раздразнить половое влечение у чита­теля или зрителя и в то же время соблазнить его на путь внебрачной связи. Искусство давно уже занято этим — и придет ли этому когда-нибудь конец?.. Нарушение семейной верности, всяко­го рода «адюльтеры» изображаются так, словно это «естественно». Даже у Толстого в «Анне Ка­рениной» высокодобродетельный Каренин изображен так, что читатель чувствует к нему отвращение, а нарушившая супружескую верность его жена, помимо воли художника (ибо Толстой все сделал, чтобы подчеркнуть безнрав­ственность Анны Карениной), вызывает к себе чувство глубокой симпатии. Впрочем, эта сим­патия относится не к нарушению верности ею, а к тому, что она была глубоко несчастна. Когда Вронский добился половой близости с ней, ког­да Анна, долго противившаяся этому, наконец уступила, она горько и безутешно плакала - и этого читатель не может забыть.

и очищающей силе искусства

Да, поэзия «изящной безнравственности» играет роковую и страшную роль в соблазнах, которые со всех сторон поджидают нашу моло­дежь. Воображение юношей и девушек очень рано уже загрязнено, и на почве того неизбеж­ного уже у подростков расхождения сексуально­сти и эроса, о котором мы говорили в первой гла­ве, загрязнение воображения становится очень опасным. Да дело и не в одном только загрязне­нии — воображение вообще слишком глубоко связано со всей нашей эмоциональной сферой, а следовательно, и со сферой пола, оно в этом отношении двусмысленно, то есть легко из во­ображения, подсказанного чистой потребностью любви, оно становится сексуальным воображе­нием. А сексуальное воображение — всегда не­чистое воображение: оно оголяет и обнажает те сексуальные порывы, которые являются нор­мальными и здоровыми лишь тогда, когда они включены в целостную семейную жизнь. Отде­ленные же от этой целостности (благодаря вме­шательству воображения) сексуальные порывы нарушают основную норму жизни, а воображе­ние, заполненное сексуальными темами, стано­вится проводником отравы. Между прочим, в развитии тайного порока у мальчиков воображе­нию тоже принадлежит огромная роль, и кто хо­чет бороться с тайным пороком, тот не должен питать сексуальное воображение, а должен при­останавливать его работу. В этом отношении со­временная литература оказывает гибельное вли­яние на молодые души, заполняя их сексуальное воображение разными картинами, раздражаю­щими движения пола.