216512_B61BA_yamburg_e_a_pedagogicheskiy_dekameron

Звонок из Переделкино, из музея Б. Окуджавы. Предлагают выступить на вечере памяти поэта. Это высокая честь. В Кон­цертном зале им. П. И. Чайковского соберутся две тысячи чело­век, цвет московской интеллигенции. Среди выступающих — выдающиеся актеры и музыканты: А. Баталов, Т. Доронина, О. Табаков, Е. Камбурова, А. Макаревич и др. Вечер ведет зна­менитый писатель и друг поэта В. Аксенов. Среди этого созвез­дия мы — единственные не профессионалы. Страшно, но со­глашаюсь. Подбираем репертуар, старшеклассники начинают готовиться. И тут, как назло, у меня две подряд научные коман­дировки, которые невозможно отменить. Спустя две недели, прямо из аэропорта спешу в репетиционный зал и немедленно получаю шок. Пока меня не было, ребята проявили творческую инициативу и поменяли репертуар. Им страшно захотелось ис­полнить песни из знаменитого спектакля театра «Современ­ник» «Вкус черешни», слова и музыка которых принадлежат Б. Окуджаве. Слов нет, песни красивые, но сам поэт их не ис­полнял, на дисках их нет. Старшеклассники скачали мелодии из Интернета. В Интернете ведь есть все, чего ни пожелаешь. Но, увы, скаченные мелодии оказались фальшивыми, лишь отда­ленно напоминающими оригинал.

Еще через полчаса звонок из Переделкино. Вдова поэта, Ольга Владимировна Окуджава, хочет сегодня вечером про­слушать наш номер. До концерта остается всего два дня. С тя­желым сердцем, не глядя друг на друга, едем на просмотр. Чу­да не происходит, показ проваливается. Я первым прерываю тягостное молчание, установившееся после выступления: «Моя вина. Ольга Владимировна, это показывать нельзя, номер надо снимать». Глаза солисток переполняются слезами. Легко ска­зать, снимать. Вся Москва уже обклеена афишами, где среди плеяды звезд черным по белому написано: Центр образования № 109, школа Е. Ямбурга.

Мудрая женщина принимает свое решение: «Сейчас мы все вместе поедем в одно место». Ночью приезжаем в квартиру, где живет сын поэта, Булат Булатович Окуджава, у него дома уникальный архив. Он включает компьютер, и я замираю от неожиданности. Перед нами уникальные кадры. Оказывается, во время репетиции спектакля «Вкус черешни» кто-то догадал­ся поставить кинокамеру. За роялем (!) Булат Окуджава. Он учит петь свои песни молодого О. Даля, юного О. Табакова. У них ничего не получается. На сцену выходит сам режиссер О. Ефремов, тоже безуспешно пытается петь. Все смеются. Тог­да Булат Шалвович сам исполняет все от начала до конца. Ска­чиваем с компьютера подлинные мелодии, обещаем приложить все силы, дабы поправить ситуацию. На обратном пути в авто­бусе обращаюсь к ребятам: «Вы, надеюсь, понимаете, какие уникальные кадры сейчас видели? И хотя вы самонадеянные нахалы, но, с другой стороны, только благодаря вашему про­валу я имел счастье увидеть это чудо». Начиная со следующего утра (воскресенье), почти сутки юные актеры не выходят из зала.

День выступления. Концерт начинается в девятнадцать ча­сов, но уже с одиннадцати мы репетируем в Концертном зале Чайковского, шлифуя свой номер. Когда объявляют их выход, я буквально замираю от страха, покрываясь красными пятнами. Вперед выходит один из солистов: «Мы исполним песни из спектакля, которого не видели, потому что опоздали родиться». Если быть точными, то опоздали родиться и их родители. Спек­такль 1962 года. Зал реагирует добрым смехом. Поют они дей­ствительно замечательно. Безукоризненно звучат партии саксо­фона, рояля, гитар. Зал взрывается долго не смолкающими ап­лодисментами. Это, помимо приличного исполнения, выглядит очень трогательно. Среди присутствующих в зале по большей части люди, которые не опоздали родиться и своими собствен­ными глазами видели тот знаменитый спектакль. А через неделю на адрес школы пришло письмо.

Суетливое и вместе с тем равнодушное и циничное вре­мя. И мы теряем, теряем. Теряем друг друга, теряем любовь, благородство, искренность, бескорыстную дружбу...

И посреди этого — зал Чайковского, 11 ноября. Когда со­брались достойные, когда, пожертвовав своим временем, послужили доброму делу и для бедной интеллигенции в честь ее последнего певца устроили замечательный празд­ник.

От всей души благодарим! И спасибо вам, ребята, за ваш маленький подвиг!

От фонда Окуджавы

ваша Ольга Окуджава.

К письму была приложена книжка поэта «Ах ты, шарик голу­бой». Подлинник письма занял свое место в школьном музее, а копии были розданы всем участникам этой драматической и одновременно вдохновляющей истории с наказом: хранить вечно в семейных альбомах.

Своя череда сотворенных историй связана с именем ныне живущего писателя А. И. Приставкина, автора пронзительной повести «Ночевала тучка золотая». Способ их сотворения все тот же: творческое, непосредственное погружение школьников в историко-культурный процесс. Поэтому, пропуская большую цепь событий, опишу финал, в котором просматривается вся предварительная работа. Как автор сценария и режиссер, я, разумеется, субъективен, поэтому сошлюсь на свидетельство объективного наблюдателя.

В битком набитом зале стояла тишина, которая дороже шумных аплодисментов. Зрители напряженно следили за судьбой детдомовских братьев Кузьменышей и их сверст­ников — голодных, раздетых, обойденных заботой и ла­ской. На сцене юные герои, одетые бог весть во что, приве­зенные бог знает куда, скандировали: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» А со стен зала смот­рели на нас увеличенные фотографии «отца народов», «лю­бимого друга всех детей», прижимающего к себе светлые и темные детские головки.

На одном снимке Сталин, улыбаясь в усы, держит на ру­ках маленькую девочку с букетом цветов. Это Геля Марки-зова, дочь наркома земледелия Бурят-Монгольской АССР Ардана Маркизова. В 1936 году, во время приема руководи­телями партии и правительства трудящихся Бурят-Мон­гольской АССР, шестилетняя Геля преподнесла цветы Ста­лину, и он взял ее на руки. Этот момент был запечатлен на снимках, стал плакатом. Отца Гели наградили тогда орде­ном Трудового Красного Знамени, а вскоре арестовали и расстреляли. Мать тоже погибла. Геля, оставшись сиротой, долго жила в нищете и безвестности.

...Плакала в зале миниатюрная женщина с восточным разрезом глаз — Геля Маркизова. После спектакля поднял­ся на сцену автор «Тучки...» Анатолий Приставкин. Говорил он прерывисто, глотая слова, делая паузы, — ему мешали слезы, и он их не стеснялся. Писатель благодарил ребят не столько за правдивое (первое в стране!) воплощение своей повести, сколько за верное понимание ее. Тема, которая поднята в спектакле, перестала быть запретной, но остается взрывоопасной. Сколько лет мы твердили о неколебимой дружбе народов, о победившем интернационализме и стыд­ливо замолкали при упоминании о судьбе немцев Поволжья, чеченцев, ингушей, калмыков...