Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

По моим прикидкам скоро служба должна подойти к концу. И точно: через пять минут по толпе прокатился восторженный гул, но его перекрыл раздавшийся голос основного соборного колокола. Я, ни слова не говоря, подхватила Марка за пояс и вновь закинула себе на плечо.

– Его Святейшество выходит, – тут же принялся докладывать парнишка. – Епископы за ним. Опять мощи выносят.

– А чего они с ними делать будут? – спросила заинтригованная Агнесс. Удивительно! Похоже, девочка никогда не была ни на одном крупном празднестве, когда совершается не только церковное богослужение, но и когда молящиеся удостаиваются освящения города реликвией.

– Вокруг стен пронесут, – пояснил ей Марк с превосходством в голосе, и тут же добавил: – Ну ты и темная!

Агнесс вспыхнула как факел, было видно она с трудом сдерживается, чтобы не сказать какую-то гадость. Девочка стояла, яростно глядя на мальчишку, а тот, видя, что умудрился-таки ее достать, хитро улыбнулся, и как ни в чем не бывало, продолжил рассказывать об увиденном.

– Все. Папа садится в паланкин, сейчас его понесут с площади. А перед ним снова строятся боевые братья с флагами. Угу. Точно. Сейчас тронутся. Ага. Пошли.

Я поставила паренька на землю. Н-да, несмотря на кажущуюся легкость, руки-то он отмотал – будь здоров!

Мы стали дожидаться, когда Его Святейшество Папу Геласия IX пронесут мимо нас. Надо же, никогда не думала, что самый главный и важный человек в Церковном Союзе столь тщедушен телом. Прям как епископ Констанс. Только вот думается мне, что дух его раз в десять посильнее моего будет. А уж ум?! Тут и говорить нечего.

Агнесс высунула голову между моей рукой и плечом Юозапы. Кстати, сестра простояла молчаливо все шествие и последовавшую за ним службу. Странно, почему она себя так ведет?… Ладно, захочет сама расскажет. Углубившись в раздумья, я, тем не менее, попыталась было задвинуть девочку назад, но она принялась сильно возмущаться. Пришлось сдаться: в самом-то деле пусть хоть конец толком разглядит.

Обратно прошествовали знаменосцы, боевые братья, потом пронесли ковчежцы с мощами, следом Папу в паланкине, рядом с ним неизменно восседала его сестра Саския. Мне даже смотреть на нее было страшновато. Говорят, что она та еще змеища, даже пострашнее кардинала Слушающих. Вслед им в открытых портшезах протащили заместителей командоров орденов. Н-да… А я почему-то ожидала большего! Думала и обратная процессия будет столь же пышной. Выходит, что нет.

Тут меня в спину начала тыкать Гертруда.

– Ты глянь, глянь! А этот-то все еще живой!

– Кто? – недоуменно переспросила я, разглядывая братьев и епископов, которых те проносили мимо нас.

– Да вон же! Разве не видишь?!

– Ой, блин! Правда! Нифига себе! – удивленно выдохнула я.

– Кто? Кто? – тут же встряла в разговор Агнесс. – Покажите кто?

– Лучше скройся, – почему-то мрачным голосом посоветовала ей Юозапа. Сестра была на удивление неулыбчива, в отличие от сегодняшнего утра.

– Почему? – сразу же обиделась девочка. – Вечно вы так! – она чуть помолчала, а потом в полном обалдении выдала: – А это кто такой??? А что у него с лицом?

– Да скройся ты, – Юза толкнула ее плечом, но Агнесс лишь покрепче вцепилась мне в руку и продолжила разглядывать толпу.

– Нет, ну правда, а кто это? И почему он так внимательно на нас смотрит?

– А вот теперь действительно скройся, – мертвенным голосом потребовала я. Девочка мгновенно послушалась, даже встала за спиной у Гертруды.

Я же напряженно встретила неприятный взгляд самого известного епископа в Церковном Союзе, в самом неприятном смысле этого слова. У меня возникло ощущение, будто бы по позвоночнику ледяным сквозняком повеяло, а в груди стало тесно и тяжело, все прежние пакостные предчувствия ожили вновь.

– Ох ты ж! – тоже выдохнула стоявшая сзади Гертруда. – Вот вылупился! Помнит стервец!

– Еще бы, – ухмыльнулась я печально. – Ему тогда от Берны мало не показалось, ты ж сама рассказывала. И надо было сегодня так нарваться!

– Да кто ж знал-то?! – сердито бросила старшая сестра. – Нет, ты посмотри, даже оглядывается! Все настроение гад испортил!

Все оставшееся время, пока мимо нас проходили остатки процессии, мы стояли мрачные и немного подавленные. Многие верующие последовали за ковчежцами со святыми мощами, которые теперь будут обносить вокруг города, освещая его.

Потом, когда основная масса народа схлынула, мы немного посовещались и решили просто погулять по городу. Марк, не заметивший нашего состояния, тут же вызвался все показать.

Однако стоило пройти пару улиц, как настроение поднялось вновь, мы начали улыбаться, шутить, забыв об инциденте. Марк забежал вперед, затерявшись где-то в толпе, и тут Агнесс поинтересовалась:

– Вы мне так и не сказали, кто это был?

– Да святой сифилитик, – отмахнулась от нее Гертруда.

– Святой кто-о-о?! – протянула девочка.

– Святой сифилитик, – четко разделяя слова, произнесла я, благо такое можно сказать, поскольку мальчишки не было рядом.

– Он ваш знакомый? – похоже, Агнесс по-прежнему не поняла, что я ей сказала.

– Что ты! Господь миловал! – я аж вздрогнула, но пояснила: – Но его каждая собака в союзе знает.

– А почему он тогда так пристально смотрел на тебя?

– С чего ты взяла? – я недоуменно взглянула на девочку.

– Скорее он смотрел на меня, – пояснила ей Гертруда. – Так что не сочиняй.

– Нет, – мотнула головой Агнесс, продолжая настаивать на своем. – Именно на Есфирь, я это точно поняла.

– Да ну тебя, – я отмахнулась от ее предположений. – Скажешь тоже! Он меня знать не знает. И надеюсь, не узнает никогда! – добавила я с чувством.

Девочка чуть помолчала, а потом продолжила расспросы:

– А что у него было с лицом?

– Блин, Агнесс! – не выдержала я, видя, что Марк возвращается. – Если это так интересно, то давай все расспросы ты продолжишь в келье. Хорошо?

– Ладно, – недовольно буркнула та, но отстала.

К нам подлетел Марк.

– Давайте пойдем на площадь Бирага, там говорят, диковинных зверей из Похгуда показывают. Пойдемте а? – принялся просить он.

Марк потащил нас сначала на площадь Святого Бирага, потом на улицу Виеринитов где посмотрели, как монахи ордена Святого Теодора Заступника показывают поучительные истории из жизни равноапостольных братьев, когда те еще не стали святыми, но уже понимали свое предназначение. Глядя на разворачивающееся перед нами действо, я невольно поняла, почему в народе не очень любят теодорианцев: вечно они чего-нибудь переиначивают в угоду современным веяниям. Не успеешь приспособиться к одной трактовке жизнеописания какого-нибудь Святого, так они умудрились уже что-либо поменять, объявив прежние тексты ересью. После представления устроенного братьями мы неожиданно поняли, что за этот длинный день успели порядком проголодаться, и заикнулись было, о возвращении в ауберг к августинцам, как мальчик тут же заявил, что знает, где в этот праздничный день кормят, раздавая еду всем желающим. Поскольку обратно в келью еще не хотелось, мы согласились и отправились вслед за нашим провожатым. Марк привел нас к большущей полевой кухне, где в пяти огромных котлах варилась какая-то похлебка. Пристроившись в конец очереди, мы дождались своих порций. М-да… Однако… Все что раздавали бесплатно, оказалось не очень хорошего качества жидким просяным супом, с редко плавающими кусочками моркови и лука. Хотя с голодухи и это варево пошло 'на ура'. Потом мы еще погуляли по городу, и тут Марк предложил нам полюбоваться на парк, который находился возле Паласта Святого Престола.