Эсмира Исмаилова - На берегах Босфора [Стамбул в рецептах, историях и криках чаек] [litres]

Я наконец-то достала высокие резиновые сапоги Joules, купленные когда-то в не менее дождливом Лондоне, и, укрывшись огромным зонтом, широкими шагами отмеряла километровые расстояния. Где-то высоко случались редкие громовые раскаты, и, боясь их, как в детстве, я вжимала голову в плечи и брела в сторону древнего греческого кладбища в Шишли, которое действовало на меня завораживающе.

Во время таких прогулок обычно легко думалось: пропитанный озоном воздух напоминал далекое детство. Так пахло выстиранное белье, что подолгу сушилось на улице; так пахли мамины волосы, если ей приходилось долго стоять на остановке в ожидании заветного автобуса № 95. Прошло столько лет, но если я случайно вдруг вижу две эти цифры, то непременно вспоминаю куст сирени, что рос на старой остановке моего детства: его листики я нещадно обрывала на билетики для несуществующих пассажиров заветного маршрута.

Разноцветные кошки поджимали мокрые хвосты и хмурыми взглядами и недовольным рычанием провожали мои броские сапоги с изображениями собак. Я с укором грозила им пальцем и тут же прятала руку обратно. В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Дипа: «Если ты где-то рядом, идем в наше место» – и я спешно зашагала в сторону небольшой локанты, в которой нас всегда ждал крохотный столик в тесном углу у окна.

Едва я зашла в этот маленький ресторанчик, как меня тут же обдало влажным теплом, исходившим от мокрой одежды обедавших. Они быстро сменяли друг друга за столиками, так что все было похоже на бешеную карусель. Официант Ибрагим, завидев меня, громко крикнул:

– Abla, burdayım! [92] Сестра, я здесь! ( тур .). – и тут же кинулся протирать стол, за которым мы частенько обедали с Дипом. Несколько студентов только что закончили пить кофе и натягивали все еще мокрые куртки поверх коротких худи, едва скрывавших голые животы. Меня передернуло и обдало мурашками от этого зрелища: юность всегда и везде была чрезмерно оголенной…

Дип влетел в локанту так резво, будто за ним гналась стая голодных кошек. Он походил на воробья, искупавшегося в весенней луже: насквозь мокрый, но абсолютно довольный. Отряхиваясь, он рассыпал брызги в разные стороны, так что мне пришлось поскорей усадить его за стол, пока он не распугал всю публику.

Окна, запотевшие от дыхания громко разговаривавших людей, размывали унылый пейзаж за окном. Огни проезжавших машин отражались в мокром асфальте и создавали иллюзию трехмерного изображения. Сотни ярких зонтов торопливо проплывали вдоль тротуаров, придавая романтическое настроение в этой простенькой забегаловке.

Недалеко от нас дымила старинная буржуйка. Небольшие языки пламени лизали закопченное стекло, и медный чайник пыхтел от удовольствия на чугунной полочке над самым огнем.

Мне подумалось, что если уют и существует, то он должен быть именно таким: у топящейся печки и с холодным дождем за окном.

Ибрагим подоспел с двумя тарелками оранжевой похлебки, политой перечным маслом, от которого шел пряный аромат. Я наклонилась и глубоко вдохнула: в носу приятно защекотало, и лицо покрылось мелкими капельками пара – это как в детстве дышать над горячей картошкой. Мы принялись за густой kırmızı mercimek çorbası [93] Суп из красной чечевицы ( тур .). , смакуя каждый обжигающий глоток. Тепло золотистого цвета разливалось во рту, затем спускалось к грудной клетке и там блаженно растекалось по всему телу, согревая и успокаивая. Дип заедал каждую ложку лепешкой с маслинами – я видела, как ему хорошо, и меня это радовало.

Зимний чечевичный суп (мерджимек) под шум стамбульского дождя (в расчете на одну влюбленную и слегка замерзшую парочку)

• 1 стакан красной чечевицы

• 1 большой клубень картофеля

• 1 большая луковица

• 1 большой помидор (можно заменить столовой ложкой томатной пасты)

• 1 столовая ложка паприки

• 1 чайная ложка куркумы

• 1 столовая ложка сухой мяты

• 2 столовые ложки оливкового масла

• Соль, сахар и черный перец по вкусу

• 2 четвертинки лимона

Для пряного соуса:

• 2 столовые ложки топленого масла (можно заменить обычным сливочным)

• 1 чайная ложка тимьяна

• 1 чайная ложка сушеной мяты

• Красный перец в хлопьях (можно крошкой)

Чуть только первые холода дают о себе знать, я тут же достаю толстодонный казан, в котором изумительно получаются не только пловы, но и густые зимние похлебки, дарящие так много тепла и уюта. Это удовольствие, от которого приятно урчит в животе и непременно хочется добавки.

Как и все на моей кухне, чечевичный суп готовится быстро и весело. В слегка разогретое изумрудное оливковое масло выкладываю мелко рубленные лук и чеснок. Зашептались? Щедро посыпаю их специями и даю несколько минут потомиться. Душистые испарения так и норовят улизнуть из высокой кастрюли и осесть у кого-нибудь из домочадцев на носу. Но носам в кухню вход воспрещен, потому что на ней работает магия, и я в ней – главная волшебница.

Засыпаю золотую чечевицу и хорошенько все вымешиваю – оранжевые зернышки на глазах слегка набухают и становятся прозрачными. Поверх всего этого великолепия натираю помидор так, чтобы его сочная мякоть оказалась в казане, а шкурка в руке. Это очень просто! Немного соли и сахара – чтобы уравновесить сложные вкусовые сочетания – и можно заливать водой. Пусть похлебка потомится минут двадцать-тридцать.

Как только плотная чечевица начала терять форму, снимаю казан с огня и тщательно измельчаю его содержимое. Погружной блендер – идеальное для этого приспособление. Нет блендера, как у большинства стамбульских бабушек? Что ж, тогда наваристую кашицу можно протереть через сито или, в конце концов, хорошенько пройтись по ней толкушкой. Золотистый крем-суп на выходе порадует своей воздушностью даже самого искушенного гурмана.

Подавать суп мерджимек нужно в глубоких тарелках – так он дольше продержит тепло, а есть его нужно именно горячим.

Уже в тарелке я обычно поливаю похлебку пряным соусом, хотя и без него суп хорош. Для поливки я растапливаю топленое масло, придаю ему красок тимьяном и перцем – и тут же разливаю поверх супа. Долька лимона непременно должна лежать рядом с тарелкой: выжимаю свежий, сводящий скулы сок в тарелку и приступаю к постижению истинного кейфа, так легко доступного каждому, кто хоть однажды попробовал приготовить, а после и насладился наваристым kırmızı mercimek çorbası.

У окна, упиравшегося в самую землю, показалось еще одно золотистое чудо: рыжий котенок жалобно стучал лапками по стеклу. Официант, позабыв о клиентах, ожидавших свои порции, бросил поднос на стойке и опрометью кинулся на улицу. Через минуту он уже обхаживал крохотное существо с премилой рыжей мордой и ужасно голодными глазами. Новому посетителю предлагались изысканные деликатесы локанты, и он охотно дегустировал каждый из них, вызывая бурю восторга в глазах посетителей. Всех, за исключением нас. Мы никак не могли понять безграничную нежность, которой стамбульцы одаривали уличных котов, а ведь на них наверняка прыгали сотнями блохи и кишели прочие микроорганизмы. Меня мама учила ни при каких обстоятельствах не гладить незнакомых кошек. В Стамбуле, похоже, это правило было никому не известно.