Дэвид Аттенборо - Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Мы пришвартовались, вышли на берег и возблагодарили судьбу за возможность потянуться и распрямить ноги.

Тем временем Али начал выгружать наш багаж.

«Это Кориабо, — сообщил он. — До Аракаки еще пять часов вверх по реке. Дальше мы вас не повезем. Каноэ совсем утопнет, а тут, в этой деревне, у одного есть катер. Он поплывет в Аракаку. Давай двадцать долларов». — И он, к нашему изумлению, предъявил нам что-то вроде счета.

«Нет, — возразил Джек, — ты провез нас только полпути, поэтому десять, и ни цента больше».

Али расплылся в улыбке. «Спасибо, — сказал он. — Теперь мы лес валить поедем». Он легко оттолкнул каноэ с сидящим на носу Лалом от берега. Избавившись от неподъемного груза, лодчонка быстро набрала скорость, легко заскользила по воде и скрылась за излучиной.

Самый высокий негр направился к нам.

«Меня зовут Бринсли Маклеод, — представился он. — За десять долларов я отвезу вас в Аракаку на катере. Сейчас он поехал вниз, в Эверард, чтобы подзаправиться, может, вы его видели, а завтра вернется, и тогда я вас прихвачу».

Мы охотно согласились и направились в отведенный нам вигвам, с радостью предвкушая, как завтра поплывем на том самом быстром и просторном катере, который окатил нас водой сегодня пополудни.

На следующее утро, под конец завтрака, к нам заявился другой африканец. Он выглядел гораздо старше, чем Маклеод. Его морщинистое лицо обезобразили рубцы, а красные, гноящиеся глаза придавали его лицу жутковатое выражение.

«Бринсли сказал неправду, — мрачно заявил наш гость. — Эта лодка не вернется. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Парни застряли в Монт-Эверард и пьют ром. Зачем вам в Аракаку?»

Мы объяснили, что ищем животных.

«Парень, — нахмурился он, — на кой тебе в Аракаку за этими тварями? У меня их тут, в золотых приисках, хоть отбавляй. Хошь — анаконда, хошь — аллигатор, змея кайсака, антилопы, скаты. Мне они без толку, бери хоть всех, один вред от них, гадов».

«Скаты? — переспросил Джек. — То есть электрические угри?»

«Да их тут тьма! — пылко заверил наш визитер. — Мелкие, крупные, некоторые больше, чем каноэ, будут. Они, подлюки, ужасно сильные, если ты не в резиновых сапогах, могут и через лодку стукнуть. Один раз оглушили меня так, что я грохнулся, три дня в лодке пролежал, и в голове все кружилось. На моей земле все, что надо, есть. Если хотите, могу вас взять с собой, сами увидите».

Мы наспех доели завтрак и спустились вместе с нашим новым знакомым к его каноэ. Пока поднимались по реке, он рассказал о себе. Звали его Кетас Кингстон, всю жизнь он искал золото и бриллианты в лесах Гайаны. Время от времени ему везло, но деньги у него никогда не задерживались. А несколько лет назад он наткнулся на свой нынешний прииск. «Это и правда золотая жила, — уверял он, — вот через несколько лет разбогатею, и больше не буду пахать тут в глуши, а роскошно поселюсь на побережье».

Мы свернули в боковой проток и вскоре остановились перед высоким шестом, воткнутым в топь. Шест украшал прямоугольный кусок жести, на котором крупными, корявыми, яркими буквами было написано: «Прииск АД. Клаймант К. Кингстон», а снизу — номер лицензии и дата.

Мы выбрались из каноэ и пошли за Кетасом по узкой тропке через кустарник. Минут через десять заросли закончились, и перед нами открылась залитая солнцем поляна, на которой стояла большая деревянная хижина.

Кетас повернулся к нам, глаза его возбужденно горели.

«Здесь везде, — сказал он, описывая рукой круг, — в земле полно золота. И не какой-нибудь один бросовый самородок. Найдешь такой, а потом пять лет ничего. Нет уж! Тут на полтора метра копни — и такая красная золотая земля, красней крови. Здесь золото настоящее, надо только его отрыть. Смотри, покажу».

Он схватил лопату с длинным черенком, которую привез с собой, и, бормоча что-то себе под нос, начал яростно рыть землю. Пот выступил на его усталом лице, рубашка взмокла. Наконец Кетас отшвырнул лопату, выгреб из ямы горсть немного красно-бурой земли и протянул нам.

«Вот, смотри, — прохрипел он. — Красней крови».

Помешивая землю указательным пальцем, Кетас ударился в рассуждения и, казалось, совсем забыл о нас.

«Ясное дело, я человек старый, но у меня два сына, славные ребята. Бездельничать они не хотят, придут сюда, будут рыть. И мы посадим тут маниоку, и ананас, и лайм, рабочих приведем, все выроем, и золота намоем…»

Он прервался, наклонившись, высыпал землю в яму и выпрямился.

«Пора назад, в Кориабо», — грустно пробормотал он и побрел по тропинке к каноэ. Одержимый пугающей мыслью о том, что у него под ногами лежит золото, а он, быть может, не успеет сколотить состояние, о котором мечтал всю жизнь, Кетас так и не вспомнил о своем обещании показать нам разных «тварей».

На следующее утро к нам пришел Бринсли и с печальным видом сообщил, что ночью его катер «еле приплелся», мотор барахлит, поэтому он не сможет отвезти нас в Аракаку. Мы не очень расстроились. Кориабо оказалась очень симпатичной деревней, местные жители были добры и отзывчивы, а в окрестных лесах, судя по всему, обитало множество птиц и зверья.

Более того, сама деревня изобиловала домашними животными. Главной опекуншей домашних животных слыла пожилая женщина, которую все любовно называли «Мама». Ее хижина напоминала маленький зверинец. По крышам прыгали ярко-зеленые попугаи-амазоны, над головой висели плетеные клетки, в которых порхали и щебетали голубые танагры, пара взъерошенных ара рылась клювами в пепле очага. Довершала мрачноватый интерьер опутанная вокруг талии веревкой мартышка-капуцин.

Мы сидели на ступеньках хижины и беседовали с Мамой, как вдруг у нас за спиной, откуда-то из-под кустов, раздался пронзительный, похожий на хохот визг, какого я не слышал никогда прежде. Высокая трава раздвинулась, из нее степенно, тяжелой поступью вышли два огромных свинообразных существа. Привычного рыла у них не было, а морда, словно стесанная с торца, в профиль напоминала прямоугольник. Если бы не легкомысленное хихиканье, они выглядели бы очень вальяжно. Это были капибары, самые крупные грызуны в мире. Я протянул руку к одному из них, чтобы его потрепать, но он дернул головой и явно нацелился на мой палец.

«Не кусается, — успокоила меня Мама. — Сосать хочет».

Осмелев, я осторожно ткнул его пальцем в нос. Зверь, присвистывая, заверещал, показал ярко-оранжевые резцы, схватил меня за палец и стал шумно сосать. Я почувствовал, как мой ноготь скребется о что-то похожее на две костяные терки, расположенные на полпути к глотке. На пиджине Мама изъяснялась с трудом, но выразительными жестами она объяснила, что подобрала их крохами и выкормила из бутылки. Сейчас капибары почти взрослые, но так и не отучились сосать все, что попадется. Задние копыта каждого зверя украшали широкие красные полоски: Мама пометила их специально, чтобы охотники не подстрелили ее питомцев.