Дэвид Аттенборо - Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Обрадовавшись и испытав облегчение, я не мог поверить своим глазам: это был детеныш девятипоясного броненосца. Однако времени, чтобы внимательно его рассмотреть, у меня не было: в норе вполне могли сидеть и другие малыши. Я поспешно запрятал драгоценную находку в мешок, вернулся к тоннелю и через десять минут вытащил еще троих детенышей. Именно такой выводок я и ожидал найти: самка броненосца отличается тем, что у нее рождаются четыре однояйцевых близнеца. Довольные собой, мы триумфально понесли животных в лагерь.

Броненосец, направляющийся в свою нору

Первым делом предстояло соорудить для них удобные клетки. К счастью, мы прихватили четыре разборных ящика, которыми снабдил нас в Асунсьоне знакомый англичанин. Их быстро собрали, натянули сверху тонкую и прочную металлическую сетку, набросали внутрь немного земли и сухой травы — и можно было приглашать броненосцев в их новые жилища. Придумывать имена постояльцам долго не пришлось; на ящиках были написаны сорта хереса, который в них прежде перевозили, и вскоре мы не сговариваясь стали называть близнецов Фино, Амонтильядо, Олоросо и Саквиль, а всех вместе — Четверкой.

Они были чудными существами. С гибким, мягким и блестящим панцирем, маленькими любопытными глазками и округлым розовым брюшком, почти весь день они спали, зарывшись в сено. К вечеру они оживали и бродили в клетках, нетерпеливо дожидаясь еды. Аппетит у них был превосходный.

Девятипоясные броненосцы встречаются чаще других своих сородичей. Они обитают на обширных пространствах от Парагвая до северных пределов Южной Америки, а за последние 50 лет появились и на юге США. Индейцы часто приходили посмотреть на нашу Четверку и подолгу, сидя на корточках, наблюдали за каждым их движением. Почему их так притягивали животные, за которыми они привыкли наблюдать, я не мог понять. Может быть, дело в том, что они редко следили за ними в живой природе, а спешили убить и поскорее съесть.

Тем не менее от индейцев мы узнали об этих зверьках много интересного. Например, они уверяли, что броненосец, когда ему нужно перейти реку, спускается на берег, входит в воду, погружается в нее с головой и идет по дну, пока не окажется на другой стороне. Поначалу я принял эти рассказы за местные байки и не придал им никакого значения. Но, когда мы вернулись в Англию, обнаружил, что так, скорее всего, и есть. Вес отяжелевшей в воде брони удерживает броненосца на дне реки; кроме того, он обладает редкой способностью надолго задерживать дыхание, а набранный в легкие воздух восполняет недостаток кислорода в тканях. Это особенно важно, так как им приходится быстро и безостановочно рыть нору и нет возможности вдохнуть, потому что нос неизбежно упирается в землю. Обе эти характеристики делают вполне возможным путешествия броненосца под водой, и американский исследователь как-то раз смог добиться этого от броненосцев в лаборатории. К настоящему моменту, однако, нет научных публикаций от очевидцев того, как армадилл в естественных условиях переходит реку по дну. И все же броненосец, если захочет, вполне способен плавать: за счет воздуха в легких отяжелевшее тело держится на поверхности воды.

Теперь, когда мы поймали Четверку, можно было начать беспокоиться о возвращении. Ливней в последние несколько дней не было, вода в реке начала падать, и Кейо вполне мог пуститься в обратный путь. Для нас было бы сущей катастрофой с ним разминуться, и мы решили свернуть стоянку и пешком, вместе со всеми вещами, вернуться в Иреву-куа.

Неньито и Долорес встретили нас с мате. Сидя у огня, мы передавали калебас друг другу и слушали свежие новости.

Польверины в последние дни совсем остервенели, но лесорубы работают без устали, на берегу скопилось множество бревен, и скоро их свяжут в плоты.

«А Кейо?» — полюбопытствовал я.

«Прошел», — невозмутимо ответил Неньито на испанском. «Как прошел?»

Мы не поверили собственным ушам.

« Si, si. Река мелеет. Я просил его подождать, пока пошлю за вами, но он сказал, что торопится».

«Но как теперь мы вернемся?»

«Думаю, может, где-нибудь вверху по реке есть какой другой катер. Если так, когда-то он должен пойти вниз, и они вас прихватят».

Нам ничего не оставалось, как надеяться и ждать.

К счастью, наше терпение испытывалось недолго. Два дня спустя вниз по реке, шумно пыхтя, прополз хлипкий катерок. На борту было пять человек, и, конечно, взять нас они не могли, но капитан согласился прихватить почти весь наш багаж и животных. Он торопился: река быстро мелела и, если в ближайшие три дня не добраться до Жежуи, можно застрять на несколько недель, пока не пойдут новые дожди. Правда, катер шел не в Асунсьон, а только до Пуэрто-И. Недолго думая, мы решили, что попасть на нашу посудину оттуда в любом случае проще, чем из Иреву-Куа, за час собрали наш скарб, попрощались с гостеприимными хозяевами и в своей лодке поплыли вслед за катером.

Всего только через три с небольшим дня мы добрались до Жежуи.

На подходе к Пуэрто-И мы заметили, что нам навстречу плывет судно. Я направил на него бинокль — и оторопел от радости. Подумать только, это был «Кассель», а за штурвалом — наш увенчанный соломенной шляпой капитан. Не узнать его было невозможно. Никогда не думал, что так обрадуюсь, когда снова его увижу.

Мы подплыли поближе. С палубы нам приветственно махал Гонсалес. Пока мы перегружали багаж и животных, капитан рассказал, что добрые люди из мясопромышленной компании в Асунсьоне, увидев, что он прибыл без нас, велели ему дозаправиться и немедленно вернуться за нами, что он и сделал.

Каюта показалась нам раем.

Чарльз включил радио, развалился на койке и принялся намазывать масло на крекеры для изысканных канапе с анчоусными рулетами.

«Что ж, — задумчиво произнес он, потягивая пиво, — поездка, можно сказать, удалась. Если не считать пары сомнительных дней, было не так уж плохо».

Рано утром «Кассель» медленно вошел в Асунсьон и встал у причала мясоперерабатывающей компании. Капитан громко приказал Гонсалесу: «Стоп машина!» — и, сияя самой широкой из всех имевшихся у него улыбок, торжественно сошел на берег. Знакомые грузчики встретили его как героя. Следом спустился Гонсалес, его тут же обступили свои собственные приятели, и он, бурно жестикулируя, принялся рассказывать о нашем плавании.

После треволнений последних нескольких недель мы с Чарльзом были несказанно рады снова увидеть грязный, заплеванный причал в Асунсьоне. Пока шли к управляющему, чтобы поблагодарить его за катер, я с наслаждением предвкушал блага, которые ждут нас в городе, — сухая спальня, мягкий матрас, письма из дома, столовое серебро и роскошная, специально для нас приготовленная еда, которую сервируют на столе из красного дерева. Мы были уверены: впереди неделя блаженного безделья, и за это время нам удастся спокойно продумать следующий маршрут.