Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Замаскировавшийся плоскохвостый мадагаскарский геккон на стволе дерева

В длину он был около 15 сантиметров. Его серое, покрытое пятнами тело практически точно соответствовало цвету коры, на которой мы его нашли, а его глаза, красноречиво горящие у других созданий, были замаскированы складками кожи, которые нависали над глазными яблоками, оставляя лишь тонкий разрез.

Но этих двух приспособлений самих по себе было недостаточно для того, чтобы объяснить их невидимость. Специалисты по военной маскировке выяснили, что объект всегда легко обнаружить, если он отбрасывает тень. Они решили эту проблему, драпируя склады бомб или фабрики сетью, закрепленной колышками в земле наподобие юбки, так что казалось, что у здания нет вертикальных стен, и оно выглядело как бугор без тени на поверхности земли. Уроплатус использовал похожее приспособление. С его подбородка свисала необычная кожная складка, продолжавшаяся неровной бахромой по бокам, а хвост был обрамлен с обеих сторон длинной кромкой. Когда геккон распластывался по коре дерева, нижний край этих мембран сливался с корой, и животное становилось неприметным выступом на шероховатой поверхности ствола дерева.

Есть несколько видов уроплатуса, и позже мы поймали другой вид, почти в три раза больше, с очень тонкими ногами и самыми необыкновенными глазами: поверхность их зрачков, казалось, имела выемки, как у персиковой косточки. У него тоже была кромка и оборки, которые обеспечивают этих странных созданий такой превосходной маскировкой.

Хотя деревенские жители были ошеломлены нашей безрассудностью, когда мы поймали уроплатусов, они не возражали против этого. Однако я опасался, что они будут решительно протестовать, если мы поймаем обыкновенных удавов ( boa constrictors ): многие мадагаскарские племена верят, что эти змеи воплощают души их предков.

Происхождение этого суеверия понять нетрудно. Людям, проводившим церемонии «поворачивания», было известно, что из разлагающихся тел выползают черви. Поскольку удавов часто находят в темном сумраке гробниц, более чем естественно полагать, что эти змеи — выросшие черви и что в них сидят духи, которые некогда населяли тела, из которых выползли черви.

Это верование особенно сильно у народа бецилеу, проживающего в южной части центрального плато. Если удава находят поблизости от деревни, люди принимают его с большим благоговением. Они собираются вокруг него и ищут какой-нибудь знак, который поможет им узнать человеческий дух, который сидит внутри животного. Если змея особенно вялая или у нее есть шрам или бородавка на боку или на голове, то это может стать подсказкой, по которой взволнованные жители деревни могут связать его с чертами давно умершего человека.

Они задают удаву вопросы, называя его именем человека, душа которого, как они подозревают, живет теперь в нем. Если змея покачивает головой из стороны в сторону, как часто делают змеи, это считается подтверждением догадки и удава с почтением несут в дом, где он жил раньше в человеческом обличье. Там змею потчуют медом и молоком. Иногда перед этим приносят в жертву курицу и дают змее испить теплой крови. Затем старейшина деревни произносит речь, приветствуя возвращение духа домой. Он говорит, что все необыкновенно рады ему.

В некоторых деревнях заботливые потомки сооружают специальные клетки, в которых помещают змей, которых они считают своими родителями, бабушками и дедушками. В других местах рептилиям позволяют самостоятельно возвращаться в лес.

Поскольку мы хотели поймать удавов, для нас эти суеверия могли стать серьезным препятствием. Мы могли серьезно обидеть людей, бесцеремонно бросив священное создание в мешок и унеся его с собой. Однако мы с облегчением узнали, что в Перине не придерживались этих верований. Хотя жители деревни не считали удавов воплощениями предков, они тем не менее считали этих существ почти такими же злыми, как уроплатусы, и ничто не могло убедить их иметь дело со змеями, не говоря уже о том, чтобы поймать их для нас.

Автор собирает змей в лесу

К счастью, нам не нужна была их помощь, поскольку удавы встречались часто, их было легко найти и просто поймать. Одного мы обнаружили под кучей бревен рядом с рыбными прудами Мишеля, а еще двух встретили в болотистой местности в лесу. Там они лежали, свернувшись в клубки, их широкие бока медленно поднимались при вздохе. Они были настолько вялыми, что нам не составило труда схватить их за шею и бросить в мешок.

Они не ядовиты, но убивают свою добычу удушением, и можно предположить, что они связаны с типичными и похожими на них африканскими змеями-душителями — питонами. Но в непредсказуемой манере, свойственной всем животным Мадагаскара, их ближайшие родственники — не африканские змеи, а удавы Южной Америки.

Пойманный удав

В действительности анатомическая разница между удавами и питонами невелика. Обе группы являются примитивными членами змеиного племени, лишены высокоразвитых ядовитых клыков и до сих пор обладают рудиментами задних конечностей в месте, где когда-то находился таз. Натуралисту, оказавшемуся перед скелетами удава и питона, будет трудно отличить их друг от друга, поскольку главным отличием между двумя видами является маленькая кость в черепе питона, которой нет у удава. Тем не менее они сильно отличаются. Все питоны откладывают яйца, а удавы — живородящие создания. Как будто в подтверждение этого, самка, которую мы поймали рядом с рыбными прудами, родила четырех ярких детенышей цвета охры вскоре после того, как мы вернулись в Лондон.

Мой номер в гостинице теперь был густо заселен. Хамелеоны сидели, пялясь друг на друга, на карнизе, уроплатусы висели вверх ногами на куске коры в высокой клетке рядом с тандракой, многоножки (днем) дремали в большой коробке в одном углу, а в другом углу в мешке медленно шевелились удавы. Мы видели несколько видов лемуров, хотя и не поймали ни одного из них: коричневых лемуров, за которыми мы наблюдали в манговых деревьях в лесу Анкарафанцика возле Махадзанги; сифак, которых здесь называли симпона , и кроткого лемура. Последний вид был новым для нас и оказался довольно очаровательным. Однажды утром я столкнулся с ним лицом к лицу, когда гулял один. Он сидел на наклонной лиане всего в 60 сантиметрах от земли, крепко держась за нее обеими руками. Это было маленькое серое пушистое создание размером с небольшую обезьяну, со сплющенной мордой, коричневой шапочкой и длинным хвостом. Широко распахнув глаза от ужаса, он пристально смотрел на меня. Он словно повторял: «О боже мой». Полминуты он оставался на месте, а затем попытался удрать. Но кроткие лемуры совершенно не способны быстро передвигаться. Самое большее, на что он способен, — в панике семенить по земле. Он уходил прочь, время от времени оглядываясь на меня через плечо. Я не сдвинулся с места, пока он не скрылся.