Жан-Батист-Бартелеми Лессепс - Лессепсово путешествие по Камчатке и южной стороне Сибири

Среди офицеров гарнизона я особо обязан господину Ловцову, старшему инспектору. Он немедленно отдал приказ, чтобы у окрестных жителей забрали упряжь их несчастных лошадей, и держали их в полной готовности отправиться в путь по первому же сигналу [217]. Эта предосторожность позволила бы мне воспользоваться первой же благоприятной возможностью, которая, как я льстил себе, должна была представиться раньше, чем все ожидали.

Госпожа Козлова, узнав о моем возвращении, была так добра, что каждый день присылала мне предостаточно молока, которое, как она знала, было предписано месье Аллегретти, как единственная пища, способная облегчить боли в моей груди. Я был тем более обязан этому, что знал, что в Охотске ни за какие деньги нельзя было достать молока.

Через несколько дней я услышал новость, которая доставила мне истинное удовольствие. Курьер из Гижиги сообщил нам о прибытии господина Козлова в это поселение, но он не привез никакого письма от коменданта, и вскоре наша радость сменилась тревогой. В каком положении он находится? Почему же он ничего не написал? Может быть, ему не позволило здоровье? Мы все по очереди расспрашивали гонца, и ему с трудом удавалось убедить нас в благополучии господина Козлова. В конце концов его рассказ и наши собственные надежды, столь естественные, когда речь идёт о дорогом нам человеке, убедили нас, что страхи напрасны, несмотря на мой печальный опыт трудностей пути и неблагоприятного времени года. Впрочем, надо признаться, что очарованный этим человеком, я часто обманывал себя и уменьшал препятствия на его пути, желая поскорее увидеть его перед отъездом.

Охотск был административным центром и главным торговым портом России в этом крае, и здесь я, таким образом, оказался у первоисточника знаний об этом. Общество, в котором я жил, предлагало мне тысячу возможностей получить сведения, которые невозможно было не принять во внимание. Сначала я занялся изучением торговли, исследуя причины, которые привели к возникновению, развитию и росту русских колоний в этой части света. В моих расспросах мне помогали самые просвещённые люди и самые осведомлённые купцы; а чтобы удостовериться в истинности их рассказов, я часто сравнивал их друг с другом и с утверждениями Кокса [218]. Я прошу позволения изложить в этом месте то, что я записал для самого себя. Если в этих заметках читатель найдёт какие-нибудь достаточно интересные для него подробности, оправдывающие моё отступление, я достигну своей цели и буду щедро вознаграждён за свой труд.

Присоединив к себе восточную часть Сибири, русские завладели многочисленными и богатыми рудниками, которые не могли быть по достоинству оценены местными жителями. Наряду с добычей железа завоеватели открыли запасы серебра, золота и других драгоценных металлов — предметов вечной человеческой алчности. Эти новые источники богатства воспламенили решимость авантюристов — они пожелали расширить свое владычество ещё дальше, и их жадные взоры устремились за Иркутск, который был тогда пределом Российской империи.

Первые завоеватели этих территорий с разочарованием обнаружили, что в них нет тех преимуществ, на которые можно было бы надеяться. Даже природа была здесь неприветлива, как мачеха. Бесплодие почвы, суровость климата, и непреодолимая инертность диких жителей, которые были главным образом охотниками, скотоводами и рыбаками, не обещали никаких привлекательных промышленных ресурсов и прямо противоречили авантюрным планам завоевателей. Но их хитроумная алчность придумала, как нажить богатство даже здесь. Одежда дикарей сразу же навела их на мысль о том, что можно у них приобрести, и пришельцы быстро осознали возможность получения от такой торговли огромной прибыли.

По мере того как они продвигались все дальше на восток Азиатского материка, они замечали, что меха становятся всё красивее, и этого было достаточно, чтобы убедить правителей России в том, что в её интересах подчинить своим законам всю эту огромную территорию. До сих пор это был театр военных действий казаков и татар, к которым присоединились некоторые русские, подстрекаемые тем же духом наживы. Успех их стал известен, и соблазн богатства привлёк ещё большее число завоевателей, дерзость которых возрастала по мере того, как они встречали сопротивление со стороны туземцев. Напрасно природа поселила этих дикарей в бесплодные пустыни и среди лесов, где их независимость казалась неуязвимой; тщетно она воздвигала преграды в виде холода, гор и ледяных морей; все это преодолевалось честолюбием, страстью завоеваний и жаждой богатства. Храбрость туземцев побуждала их сражаться с чужеземцами, но она не могла спасти их от угнетения; эти новые конкистадоры, если можно их так назвать, появлялись в ещё большем числе на смену погибшим в кровавых схватках. Подкрепления, посылаемые правительством, восполняли эти потери и не давали побеждённым оправиться от удивления и досады, что они уступили горстке иностранцев, чьи вторжение всё углублялось с каждой победой. Силой оружия они уже овладели всей территорией вплоть до Охотска, а на севере достигли берегов Анадыря.

Чтобы защитить свои обширные владения, необходима была система управления и торговли, потому немедленно были построены города и крепости. Эти поселения, какими бы ничтожными они ни были, давали убежище русским и другим коммерсантам, путешествующим по этим местам. Здесь они могли отдохнуть в своих опасных поездках и получить защиту от посягательств со стороны мстительных туземцев.

Независимо от всякого рода притеснений, которыми они подвергались, без сомнения, без ведома правительства, которому они были данниками, туземцы часто ещё больше страдали от коварства, жестокости и прочих безобразий, чинимых беспощадными завоевателями, развращёнными всесилием и богатством, и уверенными в своей безнаказанности. Совершая эти варварские поступки, подчинённые следовали примеру своих начальников, даже тех, которые были назначены для прекращения беспорядков, ставших в конце концов столь чудовищными, что возбудили негодование императрицы. Дань уже не поступали в казну в прежнем изобилии; собранное разворовывалось лицами, назначенными заботиться о ней. Отсюда и частая смена наместников, которых справедливо обвиняли в развращённости или недееспособности и которые заслуживали по крайней мере немедленного отзыва. Отсюда же отсутствие дисциплины в войсках, путаница в делопроизводстве, ежедневные доносы, убийства и все прочие преступления, порождаемые беззаконием.

Так было на Камчатке, когда один из казачьих атаманов подчинил жителей этого полуострова русскому игу. Как тяжело оно было поначалу! Сколько бед и грабежей учинило, сколько бунтов породило! Эта тяжёлая и жестокая война прекратилась только тогда, когда был принят лучший способ правления.