Сергей Эйгенсон - Занимательное литературоведение

Завершает он свою новеллу выдуманной, конечно, но очень романтической легендой о поединке парусника под звездно-полосатым флагом с нацистской подводной лодкой. В результате германец без толку расходует на клипер чуть ли не весь свой боезапас главного калибра, но красавица "Катти" под полной парусностью уходит от глупых немцев за девятибалльный штормовой горизонт. Сказка очень в духе союзнического боевого братства, о котором моряки времен Второй Мировой понимали, думается, получше, чем нынешние "патриоты", твердо убежденные, что противниками СССР в Великой Отечественной были " америкосы, латыши и хохлы ".

Мы с вами уже сказали, что после 1927-го капитан в большие плавания не xoдил. Но вот думаю – не слишком ли это категорично? Дело в том, что…

Помните тех ребят-курсантов, которые строили крейсерскую яхту во дворе Морского техникума? Один из них, Иван Ман, тоже стал известным капитаном, водил после войны в первые рейсы к Антарктиде дизель-электроход "Обь". Другой, Андрей Вронский, был в тридцатых директором Дальневосточного китоловного треста, то есть береговым начальником для флотилии "Алеут". Среди его знакомых есть такой Андрей Сергеевич Некрасов, тоже, скажу вам, незаурядная личность в духе времени, успел он за свою жизнь побыть рыбаком на Каспии, золотоискателем на Амуре, моряком на Азове и в Охотском море на том самом "Алеуте", нефтяником на Сахалине, помощником первого секретаря обкома КП(б)У в Днепропетровске, зэком в Норильлаге и, наконец, реабилитированным детским писателем в Москве.

Познакомились, подружились. Травили друг другу байки. Вот тогда и наслушался будущий писатель от Вронского рассказов как бы о той несостоявшейся на деле кругосветке. В некоторых изданиях после 1979-го года печатается авторское послесловие, где Некрасов рассказывает, откуда взялись сюжет и персонажи. Знаменитый матрос из шулеров Фукс, если верить, взят прямо с фамилией и шотландской бородой из личного состава "Алеута". Ну, не шулер, конечно. Помощник Лом внешне – высоким ростом и открытым лицом, громким голосом, да и по своей, если помните, чрезвычайной добросовестности очень походит на Ивана Мана. А вот Врунгель… Автор указывает, как на прототип, на самого Вронского. Дескать, " Андрей Васильевич Вронский говорил неторопливо, и голосом, и жестами подчеркивая мнимую значительность сказанного. Свою речь, украшенную множеством остро подмеченных подробностей, он к месту и не к месту пересыпал терминами, часто повторял "Да-с", "Вот так", а к слушателям обращался не иначе как "молодой человек" .

Вы, конечно, сразу узнаете Христофора Бонифатьевича. Но вот какое дело. Андрею Васильевичу в 1933-м, в году его знакомства с Андреем Сергеевичем, как ни считай, не больше тридцати лет. Его собеседнику это обстоятельство не бросается в глаза просто потому, что ему самому в ту пору вообще двадцать четыре. Так что все эти речевые особенности – совершенно откровенная игра в старого морского волка. В кого именно – угадайте с трех раз. Собственно, они оба, Вронский в 30-х и Некрасов в 1979-м, это и не очень скрывают. В первом же абзаце того послесловия мы читаем, что "…судьба свела Вронского с другим замечательным человеком – капитаном дальнего плавания, писателем, создавшим много интересных книжек, Дмитрием Афанасьевичем Лухмановым". Именно в рассказе о строительстве той самой яхты, которой не удалось выйти из отечественных вод под именем "Красной звезды" в реальности, но довелось пройти по маршруту Норвежское море – Английский канал – Бискайский залив – Средиземное море – Красное море – Антарктика – Гавайи – Амазонка – Австралия – Япония – Канада – Аляска – Дальний Восток под псевдонимом яхты "Беда". Да и Врунгель нам предстает не молодым трестовским начальником, а пожилым преподавателем – и как раз Морского техникума. Таким его написал Некрасов, таким его нарисовал прославленный иллюстратор и карикатурист Константин Ротов. Нельзя, конечно, сказать, что вид Врунгеля совсем совпадает с лухмановским образом – но есть что-то общее между пузатеньким капитаном "Беды" и основательным, плотным капитаном "Товарища".

Задумана книга, как вспоминал автор, в 34-году, а в свет появилась тремя годами позже. Она печаталась в сильно сокращенном варианте, собственно, как подписи к ротовским рисункам, в 1937 году на страницах журнала "Пионер". Отдельным изданием с полным текстом она вышла в 1939-м. Ну, а невдолге и автор, и иллюстратор надолго попали в ГУЛАГ и вернулись уже на волне хрущевского реабилитанса.

У меня есть и дополнительные доказательства того, что истинным прототипом капитана Врунгеля является капитан Лухманов. Скажем так, что в исполнении одного из своих учеников. Некоторые эпизоды похождений неустрашимого океанопроходца кажутся напрямую перенесенными со страниц лухмановских автобиографических повестей. Хотя бы тот эпизод, когда у берегов Норвегии выяснилось, что корабельная радиоустановка "Товарища" неисправна, и надо ее срочно заменять. Вы помните, конечно, что, когда то же и там же случилось на "Беде", изобретательный Христофор Бонифатьевич принимал морзянку на больной зуб.

Мог бы привести еще не один такой случай. Но не хочу. Не хочу лишать вас удовольствия самим перечитать и врунгелиаду, и "Под парусами через два океана". Классное чтение – не оторветесь! И заодно сами наткнетесь на кучу забавных параллелей, которые доставили мне столько удовольствия. Сравните хоть популярный " Краткий словарь морских терминов и выражений ", заключающий "Под парусами", и " Толковый морской словарь для бестолковых сухопутных читателей ", составленный Х. Б. Врунгелем и завершающий его приключения.

Что же получается? Выходит, что у романтического гриновского Артура Грэя и у забавного некрасовского Х. Б. Врунгеля – один и тот прототип, хотя лично авторы с ним, как кажется, не встречались, черпали из фактов и легенд об его биографии? Выходит, что так. Можно еще добавить ефремовского Даниила Алексеевича Лихтанова . С этим уж и сомнений никогда не бывало, благо тут и дружба автора с прообразом подтверждена документально.

А что здесь удивительного? Не похожи друг на друга? Ну, некоторые школы буддизма, как будто, считают, что через мгновение не только вода в реке уже не та, но и душа у человека. А тут десятилетия очень насыщенной жизни. Человек меняется. Золушка не может же вечно оставаться Золушкой. Со временем она может стать Крестной Феей, а может и превратиться в Злую Мачеху – в зависимости от обстоятельств жизни и ее собственных поступков и мыслей. Но при этом все эти мгновенные отпечатки личности нанизываются… или, быть может, лучше сказать, что порождаются тем общим ядром, тем стержнем, который и связывает их – с детства и до последнего человеческого дыхания.