Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

Если не считать периодических приступов язвительности, Гумбольдт обыкновенно проявлял щедрость, шедшую на пользу в основном ученым-путешественникам. Так, он помог своему старому знакомому, другу Дарвина ботанику Джозефу Далтону Гукеру совершить путешествие в Гималаи, использовав свои контакты в Лондоне, чтобы убедить британское правительство предоставить на эту экспедицию средства, а также снабдив Гукера пространными инструкциями о том, что измерять, наблюдать и собирать {1726} 1726 AH to Joseph Dalton Hooker, 30 September 1847, London Journal for Botany, vol. 6, 1847, p. 604–607; Hooker 1918, vol. 1, p. 218. . Через три года, в 1854 г., Гумбольдт помог трем братьям-немцам, Герману, Рудольфу и Адольфу Шлагинтвейтам (он прозвал эту троицу «трилистником» {1727} 1727 AH Friedrich Wilhelm IV Letters 2013, p. 72. См. также: AH to Bunsen, 20 February 1854, AH Bunsen Letters 2006, p. 175; Finkelstein 2000, p. 187ff.; AH Friedrich Wilhelm IV Letters 2013, p. 72–73. ), отправиться в Индию и на Гималаи, где им предстояло изучать магнитные поля Земли. Эти ученые составили его маленькую армию, предоставлявшую данные, необходимые для завершения «Космоса». Он признал, что уже слишком стар, чтобы самому податься в Гималаи, но то, что он так и не побывал в этих грандиозных горах, осталось его главным разочарованием: «Ничто в моей жизни не вызывает у меня такого сильного сожаления, как это» {1728} 1728 AH Central Asia 1844, vol. 1, p. 611. .

Он уговаривал художников совершать вояжи в дальние уголки мира, содействовал им в обзаведении средствами на это, подсказывал маршруты и оставался недоволен, когда они не следовали его подсказкам. Его инструкции были точными и подробными {1729} 1729 For Johann Moritz Rugendas, Eduard Hildebrandt and Ferdinand Bellermann, Werner 2013, p. 101ff., 121, 250ff. . Один немецкий ученый взял с собой в путь длинный список растений, сорвать которые его попросил Гумбольдт {1730} 1730 Инструкции Гумбольдта для Иоганна Морица Ругендаса, 1830 г., в письме Карлу Шинкелю, см.: ibid., p. 102. . Ему надлежало запечатлевать «истинные ландшафты» {1731} 1731 Ibid. , а не идеализированные сценки, какими грешили художники прошлых веков. Гумбольдт даже описывал, где именно следует разместиться художнику на горе, чтобы перед ним развернулся наилучший вид.

Он составлял сотни рекомендательных писем. После получения гумбольдтовского письма начинался кропотливый труд по его расшифровке {1732} 1732 Carl Vogt, January 1845, Beck 1959, p. 201. . Его почерк – нечитаемые «микроскопические строчки иероглифов», как он сам его называл {1733} 1733 AH to Heinrich Christian Schumacher, 2 March 1836, AH Schumacher Letters 1979, p. 52. , – был отвратительным и в юности, а в это время стал еще хуже. Друзья передавали друг другу его письма, в которых кто-то расшифровывал одно слово, предложение или абзац, кто-то другое, кто-то продолжал эту работу… Даже при использовании увеличительного стекла уходили долгие дни на то, чтобы разобрать написанное Гумбольдтом.

Но количество получаемых Гумбольдтом писем было еще больше. В середине 1850-х гг. он прикинул, что получает каждый год по 2500–3000 писем {1734} 1734 AH to Edward Young, 3 June 1855, AH Letters USA 2004, p. 347; AH to Johann Georg von Cotta, 5 February 1849, 2 May 1855, AH Cotta Letters 2009, p. 349, 558. . Его квартира на Ораниенбургерштрассе, жаловался он, стала «факторией адресов». Научные письма он только приветствовал, но его донимала «нелепая корреспонденция» – депеши повитух и учителей, мечтавших о королевских наградах, охотников за автографами; одна женская организация умоляла его «побеседовать» с религиозной конфессией, к которой принадлежали ее участницы {1735} 1735 AH to du Bois-Reymond, 18 January 1850, AH du Bois-Reymond Letters 1997, p. 101; Bayard Taylor, 1856, Taylor 1860, p. 471; Varnhagen Diary, 24 April 1858, AH Varnhagen Letters 1860, p. 311. . Он получал вопросы о воздушных шарах, просьбы помочь с эмиграцией, предложения его «понянчить».

Но некоторые письма радовали Гумбольдта, особенно те, что присылал ему его старый товарищ по путешествиям Эме Бонплан, так и не вернувшийся в Европу после отъезда в Южную Америку в 1816 г. {1736} 1736 Schneppen 2002, p. 21ff.; Bonpland to AH, 7 June 1857, AH Bonpland Letters 2004, p. 136. . Просидев около десяти лет в парагвайской тюрьме, он внезапно вышел на свободу в 1831 г. и решил не покидать эту страну. На девятом десятке Бонплан возделывал клочок земли в Аргентине, неподалеку от границы с Парагваем. Он жил просто, по-деревенски, выращивая фруктовые деревья и иногда совершая вылазки для сбора растений.

Темами переписки двух стариков были растения, общие друзья, политика. Гумбольдт отправлял Бонплану свои последние книги и сообщал ему о политической ситуации в Европе {1737} 1737 AH to Bonpland, 1843; Bonpland to AH, 25 December 1853, 27 October 1854, ibid., p. 110, 114–115, 120. . Жизнь при прусском дворе не повлияла на его либеральные идеалы, и он уверял Бонплана, что по-прежнему верит в свободу и равенство. Чем больше оба старели, тем нежнее становились их письма: они вспоминали долгую дружбу и совместные приключения. Не проходило недели, чтобы Гумбольдт не думал о Бонплане, о чем писал ему сам. Со временем их взаимное притяжение становилось только сильнее, особенно когда стали умирать один за другим их общие друзья. «Мы еще живы, – написал Гумбольдт после смерти всего за три месяца троих коллег-ученых, в том числе его близкого друга Араго, – но, увы, нас разделяет необъятный океан» {1738} 1738 AH to Bonpland, 4 October 1853. См. также: AH to Bonpland, 1843, ibid., p. 108–110, 113. . Бонплан тоже мечтал с ним повидаться, писал о потребности в близком друге, с которым можно разделить свои «тайные сердечные чувства» {1739} 1739 Bonpland to AH, 2 September 1855. См. также: Bonpland to AH, 2 October 1854, ibid., p. 131, 133. . В 1854 г., в возрасте 81 года, Бонплан по-прежнему подумывал о посещении Европы, так ему хотелось обнять Гумбольдта. Он умер в мае 1858 г. в Парагвае, почти полностью забытый на родине, во Франции.

Эме Бонплан

© Wellcome Collection / CC BY

Гумбольдт стал тем временем самым прославленным ученым своего столетия, и не только в Европе, но и во всем мире. Его портрет красовался и на «Великой выставке» в Хрустальном дворце в лондонском Гайд-парке, и во дворце короля Сиама в Бангкоке. Его день рождения праздновали даже в далеком Гонконге {1740} 1740 Friedrich Droege to William Henry Fox Talbot, 6 May 1853, BL Add MS 88942/2/27; Bruhns 1873, vol. 2, p. 391. , а один американский журналист утверждал: «Любой школьник ответит, кто такой Гумбольдт» {1741} 1741 New Englander, May 1860 (см.: Sachs 2006, p. 96). .

Американский военный министр Джон Б. Флойд направил Гумбольдту девять карт Северной Америки со всеми городами, округами, горами и реками, названными его именем. Его имя, писал Флойд, стало родным по всей стране {1742} 1742 John B. Floyd, 1858, Terra 1955, p. 355. . В свое время предлагалось даже назвать Скалистые горы «Гумбольдтовыми Андами» {1743} 1743 Francis Lieber to his family, 1 November 1829, Lieber 1882, p. 87. , а теперь в его честь в Соединенных Штатах нарекали города, округа, реки, заливы, озера, горы, гостиницу в Сан-Франциско и газету в калифорнийском городке Эврика – Humboldt Times {1744} 1744 Oppitz 1969, p. 277–429; AH to Heinrich Spiker, 27 June 1855, AH Spiker Letters 2007, p. 236; AH to Varnhagen, 13 January 1856, AH Varnhagen Letters 1860, p. 243. . Наполовину польщенный, наполовину смущенный, Гумбольдт усмехнулся, узнав, что его имя будет носить очередная речка длиной всего 350 миль с парой притоков. «Зато я кишу рыбой», – пошутил он {1745} 1745 Theodore S. Fay to R. C. Waterston, 26 August 1869, Beck 1959, p. 194. . Кораблей в его честь называли столько, что он провозгласил себя «морской державой» {1746} 1746 AH to Ludwig von Jacobs, 21 October 1852, Werner 2004, p. 219. .