Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

На Торо повис долг в несколько сот долларов, у него скопилось много непроданных экземпляров. Он подшучивал над собой, называя себя владельцем библиотеки из 900 томов, более семисот из которых написал он сам {1599} 1599 Thoreau Correspondence 1958, October 1853, p. 305. . Неудача с изданием книги привела к трениям между Торо и Эмерсоном. Торо испытывал обиду на своего старого наставника, хвалившего «Неделю», которая ему на самом деле не понравилась. «Мой друг льстил мне, и я так и не услышал от него правды, эато, став моим врагом, он выпустил в меня отравленную стрелу», – записал Торо в дневнике {1600} 1600 Thoreau, after 11 September 1849, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 3., p. 26. См. также: Walls 1995, p. 116–117. . Их дружбе не способствовало и то, что Торо влюбился в жену Эмерсона Лидиан {1601} 1601 Walls 1995, p. 116. .

Ныне Торо – один из излюбленных и наиболее широко читаемых американских писателей, но при его жизни друзья и родные упрекали его в отсутствии честолюбия. Эмерсон называл его «единственным праздным человеком» в Конкорде {1602} 1602 Myerson 1979, p. 43. , и «незначительным здесь в городе» {1603} 1603 Emerson, 1849, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 3, p. 485. ; тетка Торо полагала, что племянник способен на большее, «нежели бродяжничество» {1604} 1604 Maria Thoreau, 7 September 1849, Borst 1992, p. 138. . Торо никогда не обращал особого внимания на чужое мнение. Он упорно трудился над своей рукописью «Уолдена», ему никак не давался конец. «К чему эти сосны и эти птицы? Для чего этот пруд?» – написал он в своем дневнике, заключая: «Мне надо узнать немного больше» {1605} 1605 Thoreau Journal, after 18 April 1846, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 2, p. 242. .

Торо все еще пытался обнаружить смысл в природе. Он продолжал широкими шагами рассекать сельскую местность, долговязый как сосна, как говорили его друзья. Он также нанялся работать землемером, что давало небольшой заработок и позволяло проводить еще больше времени под открытым небом. Считая свои шаги, говорил Эмерсон, Торо может мерить расстояния точнее, чем другие – при помощи колышков и веревки {1606} 1606 Myerson 1979, p. 41. . Он собирал образцы для зоологов и ботаников Гарвардского университета. Он определял глубину рек и прудов, замерял температуру и составлял гербарии. Весной Торо записывал время прилета птиц, зимой он считал количество вмерзших в ледяную корку пруда пузырьков {1607} 1607 Thoreau Walden 1910, p. 328ff. . Вместо того чтобы «вызвать какого-нибудь знатока», он часто сам отмахивал несколько миль по лесам для «деловых встреч» с растениями {1608} 1608 Ibid., p. 268, 352. . Торо нащупывал понимание того, что в действительности эти сосны и птицы означают.

Подобно Эмерсону, Торо искал в природе единство, но в конце концов их пути разошлись. Торо последует за Гумбольдтом, верившим, что «целое» может быть понято только через понимание связей, соотношений и подробностей. Эмерсон, напротив, полагал, что «целое» не поддается только рациональному осмыслению без помощи интуиции или некоего откровения свыше. Подобно английским романтикам, как Сэмюэл Тейлор Кольридж, и немецким идеалистам, как Фридрих Шиллер, Эмерсон и его соратники трансценденталисты в Америке выступали против научных методов, ассоциировавшихся с дедуктивным мышлением и эмпирическим поиском {1609} 1609 Walls 1995, p. 61ff. . Такое изучение природы, говорил Эмерсон, приводит к «замутнению взгляда» {1610} 1610 Emerson 1971–2013, vol. 1, 1971, p. 39. . Вместо этого человек должен искать в природе возвышенную истину. Ученые были всего лишь материалистами, чьи «возвышенные начала стали крайне истонченными» {1611} 1611 Ibid., vol. 3, 1983, p. 31. .

Трансценденталисты вдохновлялись немецким философом Иммануилом Кантом и его объяснением познания мира человеком. Эмерсон объяснял, что Кант толковал о категории идей или знания, «не проистекающей из опыта» {1612} 1612 Emerson, 1842, Richardson 1986, p. 73. . В этом Кант противоречил эмпирикам, таким как британский философ Джон Локк, сказавший в конце XVII в., что всякое знание опирается на опыт чувств. Теперь Эмерсон и его соратники-трансценденталисты настаивали, что человек обладает способностью «интуитивно знать истину» {1613} 1613 J. A. Saxon, ‘Prophecy, – Transcendentalism, – Progress’, The Dial, vol. 2, 1841, p. 90. . Для них факты и проявления природы играли роль занавеса, который нужно раздвинуть, чтобы обнаружить за ним высшую истину. Однако Торо становилось все труднее вплетать восхищение научными фактами в эту картину мира, ибо для него все в природе обладало собственным смыслом. Он был трансценденталистом, который искал те великие идеи единства путем подсчета лепестков цветка или годовых колец упавшего ствола.

Торо начал наблюдать природу как ученый. Он измерял и записывал, и его интерес к такого рода подробностям становился более настойчивым. И вот осенью 1849 г., через два года после ухода из хижины и когда стало окончательно ясно, что его «Неделя» провалилась, Торо принял решение, которое изменит его жизнь и породит «Уолден», таким, каким мы знаем его сегодня {1614} 1614 Dean 2007, p. 82ff.; Walls 1995, p. 116–117; Thoreau to Harrison Gray Otis Blake, 20 November 1849, Thoreau Correspondence 1958, p. 250; Thoreau, 8 October 1851, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 4, p. 133. . Торо полностью изменил свою жизнь введением нового распорядка дня: серьезные штудии по утрам и вечерам с перерывом на длинную дневную прогулку. Это был момент, когда он перестал быть просто поэтом, восхищающимся природой, и стал превращаться в одного из важнейших американских писателей-натуралистов. Возможно, сыграл роль болезненный опыт с изданием «Недели», возможно, его разрыв с Эмерсоном. А может, Торо сосредоточился на том, что было ему ближе всего. Независимо от причин, все изменилось.

Вместе с этим новым расписанием начались его научные занятия, включавшие длительные каждодневные записи в дневнике. Каждый день Торо записывал, что видел на прогулках. Раньше эти записи представляли собой случайные отрывочные наблюдения, бывшие главным образом набросками для его статей и книг, теперь они стали регулярными и хронологическими описаниями времен года в Конкорде во всей их сложности. Вместо того чтобы вставлять отрывки из дневника в литературные произведения, как он делал раньше, Торо оставлял новые книги неизменными. То, что было разрозненным сборником, теперь стало «Полевыми заметками» (Field Notes) {1615} 1615 Thoreau, 21 March 1853, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 6, p. 20. .

Со шляпой в роли «ящика ботаника», куда он складывал свежие образцы растений во время длинных прогулок, с тяжелой нотной тетрадью как прессом для растений, подзорной трубой и тростью, которой он проводил замеры, Торо теперь изучал природу во всех ее деталях {1616} 1616 Thoreau, 23 June 1852, ibid., vol. 5, p. 126. См. также: Channing 1873, p. 247. . На прогулках он делал записи на мелких клочках бумаги, которые затем по вечерам он развивал в свои развернутые дневниковые описания. Его ботанические наблюдения были настолько педантичными, что ученые все еще используют их для проверки воздействия на перемену климата: сравнивают даты первого цветения растений или начала листопада из дневников Торо с тем, что происходит в наши дни {1617} 1617 Ричард Примак, профессор биологии Бостонского университета, вместе с коллегами из Гарварда использовал дневники Торо для изучения изменений климата. При помощи подробных записей Торо он выяснил, что климатические изменения добрались до Уолденского пруда: многие весенние цветы теперь зацветают на десять и более дней раньше. См.: Andrea Wulf, ‘A Man for all Seasons’, New York Times, 19 April 2013. .