Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

«Я опускаю редкие события – ураганы и землетрясения – и описываю обычные, – указывал Торо в своем дневнике. – Вот подлинная тема для поэзии» {1618} 1618 Thoreau, 28 August 1851, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 4, p. 17. . Гуляя, измеряя и наблюдая, Торо отходил от великих и возвышенных идей Эмерсона о природе. Тогда же, освобождаясь от влияния Эмерсона, Торо начал знакомиться с трудами Гумбольдта. «Я чувствую, что для чего-то созрел, – записал Торо в своем дневнике. – Пришло мое время сеять – я достаточно оставался под паром» {1619} 1619 Thoreau, 16 November 1850, ibid., vol. 3, p. 144–145. .

Торо читал самые популярные книги Гумбольдта: «Космос», «Картины природы», «Личное повествование…» {1620} 1620 Sattelmeyer 1988, p. 206–207, 216; Walls 1995, p. 120–121; Walls 2009, p. 262–268; Box 1, Folder 4, Concord Social Library Records (Vault A60, Unit B 1), William Munroe Special Collections, Concord Free Public Library. . Книги о природе, говорил Торо, были «подобием эликсира» {1621} 1621 Thoreau, ‘Natural History of Massachusetts’, Thoreau Excursion and Poems 1906, p. 105. . Во время чтения он всегда записывал и делал пометки. «Он читал и делал записи», – вспоминает его друг {1622} 1622 Channing 1873, p. 40. . В те годы имя Гумбольдта регулярно повторялось в дневниках и записных книжках, как и в печатных работах Торо {1623} 1623 См.: Thoreau, Fact Book, Harry Elkins Widener Collection, Harvard College Library. TheFacsimile of Thoreau’s Manuscript, ed. Kenneth Walter Cameron, Hartford: Transcendental Books, 1966, vol. 3, 1987, p. 193, 589; Thoreau, Literary Notebook, Library of Congress, ed. Kenneth Walter Cameron, Hartford: Transcendental Books, 1964, p. 362; Sattelmeyer 1988, p. 206–207, 216. Гумбольдт упоминался в изданных трудах Торо, например, см.: Cape Cod; A Yankee in Canada; The Maine Woods. : «Гумбольдт говорит» или «Гумбольдт пишет» {1624} 1624 Thoreau, 1 April 1850, 12 May 1850, 27 October 1853, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 3, p. 52, 67–68, vol. 7, p. 119. . Как-то раз, когда небо особенно поголубело, Торо потребовалось измерить эту голубизну. «Где мой цианометр? – вскричал он. – Гумбольдт пользовался им в своих путешествиях» {1625} 1625 Thoreau, 1 May 1853, ibid., vol. 6, p. 90. . Он говорил об инструменте, которым Гумбольдт мерил голубизну неба над Чимборасо. Прочтя в «Личном повествовании…», что ночью водопады Ориноко ревут громче, чем днем, Торо отметил то же явление в своем дневнике – только вместо Ориноко взревел ручей в Конкорде {1626} 1626 Thoreau, 1 April 1850, ibid., vol. 3, p. 52. . Для Торо холмы в Питерборо в соседнем Нью-Гэмпшире, на которые он поднимался, были сравнимы с Андами {1627} 1627 Thoreau, 13 November 1851, ibid., vol. 4, p. 182. , «большой Уолденский пруд» – с Атлантикой {1628} 1628 Myerson 1979, p. 52. . «Стоя на скалах Конкорда, – писал Торо, – я чувствую себя рядом с Гумбольдтом» {1629} 1629 Thoreau, ‘A Walk to Wachusett’, Thoreau Excursion and Poems 1906, p. 133. .

То, что Гумбольдт наблюдал по всему земному шару, Торо видел дома. Все было переплетено. Когда резчики льда приходили зимой на пруд, Торо думал о тех, кто будет использовать этот лед далеко в зное жаркого Чарльстона или даже Бомбея и Калькутты. Они станут пить из его «колодца», и чистая уолденская вода «смешается со священными водами Ганга» {1630} 1630 Thoreau Walden 1910, p. 393–394. . В экспедициях в далекие страны не было нужды. Почему не путешествовать дома? {1631} 1631 Thoreau, 6 August 1851, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 3, p. 356. Торо писал в дневнике: «Важно не то, как далеко ты забираешься, а то, насколько ты жив» {1632} 1632 Thoreau, 6 May 1853, ibid., vol. 8, p. 98. . «Будь исследователем собственных рек и океанов, – призывал он, – Колумбом мысли, а не торговых или имперских амбиций» {1633} 1633 Thoreau Walden 1910, p. 423. .

Торо находился в непрекращающемся диалоге с самим собой и с книгами, которые читал: всегда спрашивая, побуждая, требуя и выведывая. Видя в пронизывающе холодный зимний день багряное облако на горизонте, он размышлял о тайнах природы: «Красное видение будоражит меня, волнует мою кровь» {1634} 1634 Thoreau, 25 December 1851, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 4, p. 222. . Он был ученым, стремившимся понять феномен образования облаков, но при этом поэтом, восхищенным теми громоздящимися румяными горами поднебесья.

Что это за наука, вопрошал Торо, «обогащающая понимание, но отворачивающаяся от воображения?» {1635} 1635 Ibid. . Именно об этом писал в «Космосе» Гумбольдт. Природу, объяснял он, надо описывать с научной точностью, но не лишая себя «животворного дыхания воображения» {1636} 1636 AH Cosmos 1845–1852, vol. 2, p. 72; AH Kosmos 1845–1850, vol. 2, p. 74. . «Знание не замораживает чувства», ибо чувства и интеллект состоят в неразрывной связи {1637} 1637 AH Cosmos 1845–1852, vol. 1, p. 21; AH Kosmos 1845–1850, vol. 1, p. 21. . Торо превзошел всех остальных в том, как беззаветно разделял он веру Гумбольдта в «глубоко укорененную связь» познания и поэзии {1638} 1638 AH Cosmos 1845–1852, vol. 2, p. 87; AH Kosmos 1845–1850, vol. 2, p. 90. . Гумбольдт позволил Торо сплести науку и воображение, часть и целое, факт и чудо.

Торо не переставал искать это равновесие. С годами борьба утрачивала напряженность, но его не оставляла эта забота. Как-то вечером, проведя день на реке и исписав не одну страницу наблюдениями по ботанике и про жизнь дикой природы, он подытожил: «Любой поэт трепетал на пороге науки» {1639} 1639 Thoreau, 18 July 1852; 23 July 1851, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 3, p. 331, vol. 5, p. 233. . Но, погружаясь в написанное Гумбольдтом, Торо постепенно набирался бесстрашия. «Космос» научил его, что собрание отдельных наблюдений складывается в портрет Природы как целого, на котором каждая деталь подобна ниточке в гобелене живого мира. Как и Гумбольдт, Торо находил гармонию в многообразии. Деталь вела к единому целому, или, как выразил это Торо, «правдивый рассказ о бытии – редчайшая поэзия» {1640} 1640 Henry David Thoreau, The Writings of Henry David Thoreau: A Week on the Concord and Merrimack Rivers, Boston: Houghton Mifflin, 1906, vol. 1, p. 347. .

Самое наглядное доказательство этой перемены появилось тогда, когда Торо перестал записывать «поэзию» и «факты» в двух разных дневниках {1641} 1641 Sattelmeyer 1988, p. 63; Walls 2009, p. 264. . Он уже не мог отличить одно от другого. Все слилось до неразличимости, так как «самые интересные и прекрасные факты – самые поэтические» {1642} 1642 Thoreau, 18 February 1852, Thoreau Journal 1981–2002, vol. 4, p. 356. . Все это нашло выражение в книге под названием «Уолден».

Покинув свою хижину на Уолденском пруду в сентябре 1847 г., Торо уже располагал первым черновиком «Уолдена». Потом он работал с несколькими вариантами книги {1643} 1643 Sattelmeyer 1992, p. 429ff.; Shanley 1957, p. 24–33. . В середине 1849 г. он отложил рукопись, чтобы вернуться к ней через три года. За это время он стал серьезным натуралистом, скрупулезно фиксировавшим факты и при этом восхищавшимся книгами Гумбольдта. В январе 1852 г. Торо снова достал рукопись и занялся переписыванием «Уолдена» от начала до конца [41] Торо написал несколько черновиков «Уолдена». Первый был закончен еще на Уолденском пруду, над вторым и третьим он работал с весны 1848-го до середины 1849 г. В январе 1852 г. он вернулся к рукописи и до весны 1854 г. работал над следующими четырьмя черновиками. {1644} 1644 Sattelmeyer 1992, p. 429ff.; Shanley 1957, p. 30ff. .