Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Другое дело, что эти сто тысяч крон выделяются не из бюджета самой Норвегии, а из фонда Шпицбергена в соответствии уставными документами, определёнными странами-участницами Парижского договора, исполнение которых контролирует Норвегия. Но нельзя же чужие заслуги приписывать себе, как раньше это же делал на собраниях директор рудника Соколов. И нельзя приписывать себе в качестве заслуги строительство детского сада. Он и правда, был закрыт в своё время при Соколове. Такое решение было принято, когда в связи с развалом Советского Союза стало сокращаться финансирование треста государством, и подумали о необходимости убрать детей с архипелага. Но вскоре поняли ошибку: без детей многие отказывались ехать на работу в Заполярье. Здание детского сада, из которого начали делать новую гостиницу с внутренним бассейном, сауной и рестораном, снова стали перестраивать в детский сад. Дирекция вынуждена была пойти на этот шаг, что никак не связано с любовью директора Цивки к детям и их родителям, в чём он пытался уверить собравшихся в зале рабочих.

Зато последующие его слова были на самом деле идеями самого Цивки, но хорошими ли?

— Я завёз сюда коров, но сам же настаиваю на том, что бы их здесь не было. Вы знаете, что один литр молока обходится для нас в двести рублей? А семьдесят процентов его скармливают телятам. То сухое молоко, что мы завозим детям, ничуть не дороже, чем оно продаётся в Москве. Вы посмотрите, коровы всё здесь ломают, траву вытаптывают. Зачем они нам нужны?

А Свиньи. Выращивать их здесь обходится дороже, чем завезти готовую свинину. Корма обходятся дорого. Ведь чтобы привезти сено, его надо не только купить, но привезти в хорошем состоянии, а для этого его нужно рассыпать по палубе в начале пути, а потом собрать.

Фантастические сложности с содержанием фермы описал Цивка, забыв о том, что десятки лет до него ферма работала, и были на ней десятки голов рогатого скота, полтысячи голов свиней, тысячи штук птицы. И для всех завозили своевременно корм, и делалось это, в первую очередь, чтобы снабжать детей и остальное население парным натуральным молоком, свежими яйцами и мясом, чтобы было в этих продуктах больше витаминов, так необходимых на севере, где ночи и дни совсем не такие, как в Москве — гораздо труднее.

Цивка говорил о другом:

— Ко мне на приём пришло сто тридцать человек, и все просили перезаключить контракт на новый срок или вызвать сюда жён. Говорят, что я не подписывал в Москве контракты. Кому я не подписал? Только последнему заезду не подписал, потому что был занят, и настроения не было. А так сижу до последнего, пока всем не подпишу. Шесть лет всем подписывал.

Говоря это, Цивка не подумал, что сам подтвердил жалобы рабочих.

Ведь что значит не подписать контракт целому заезду, это как минимум сто с лишним человек, из-за плохого настроения? Да кто же имеет право на такую работу? И что же тогда удивляться жалобам, по поводу которых сам же Цивка выразил недовольство, говоря тут же на собрании:

— Идут, понимаете ли, с жалобами к консулу. А зачем? Он не занимается хозяйственными вопросами. Почему не идут ко мне? И чего жаловаться?

Знали, куда ехали. Кто приехал сюда не по собственному желанию? Зачем идут на приём к норвежскому переводчику? А ко мне не идут.

Удивительно, Цивка не понимал, что этими вопросами сам подтверждал, что люди ему не верят, ему не доверяют, а потому и идут жаловаться к консулу, к норвежцам, пишут письма президенту.

Следующий вопрос, заданный водителем Курбацким подтверждал другое положение вещей, которое мы обсуждали с Цивкой в кабинете и он отвергал заявления рабочих. Курбацкий спросил:

— Имеют ли права закрывать наряды по тарифу ниже указанного в контракте?

— Нет! — ответил грозно, — директор. — Придите ко мне с контрактом, и мы разберёмся. Но хочу напомнить, что многих рабочих, работавших под землёй с высоким разрядом, мы брали на свободные рабочие места с более низким окладом. Всё теперь зависит от начальника участка и вас самих. Будете работать хорошо, повысят оклад. А на меня жаловаться нечего. На меня всю жизнь жалуются. Подают в суд. Но на сегодняшний день ни один человек не выиграл судебный процесс. Индексацию зарплаты мы производим. А те судебные процессы, что мы проиграли, касались заработной платы. Я тогда не знал насчёт индексации. Теперь всё приведено в соответствие с нормой.

Цивка опять подтвердил слова рабочих о неправильной выплате зарплаты и о том, что проигрывал в суде и сам не заметил этого, продолжая опасную для себя тему:

— Сегодня я запретил переработки. Потому что получалось, будто я вас силком заставлял перерабатывать. Я думал, люди ехали сюда, чтоб заработать. Не хотите, не надо. Теперь сто двадцать часов работайте, как положено, и всё.

Стало быть, Цивке указали на его нарушения. Конечно, их заставляли работать больше, чем положено, о чём и говорили мне шахтёры. Но при этом администрация рудника по команде Цивки находила способы платить меньше, чем полагалось за переработки. Вот с этими исками в суд и обращаются шахтёры, по окончании работы на Шпицбергене, когда Цивка уже не может их сам уволить.

Следующий вопрос был о том, почему отсутствуют в продаже сигареты. Цивка не растерялся и тут, отвечая:

— Скажу о куреве. В Лонгиербюене запрещено курить в общественных местах. И окурков нигде нет. А у нас детей направляем собирать окурки. Но замечание принимаю. Сигареты завезём.

Цивка то ли не знал, то ли опять не хотел вспоминать, что именно у норвежцев мы переняли опыт направления детей на улицы собирать мусор.

Там детям за эту работу платили, стали платить и у нас.

Вопросов и дальше было много, попробую дать их с ответами без комментария в форме газетного интервью.

Вопрос: Можно ли покупать норвежские марки на конверты с оплатой по карточкам?

Цивка: Марки привозят по вашей просьбе из Норвегии. Подумаем, как сделать оплату по карточкам. Спрашивают, кстати, почему нашу прессу не получаем, а деньги на оборудование убухали. Сообщаю, что технику мы получили бесплатно. Можно получать газету так, что один номер будет стоить двадцать рублей. Бузни предлагал мне заняться пиратством, чтобы размножать газету на ксероксе или дать команду профсоюзу оплачивать. Я так делать не могу. Профсоюзом я не командую.

Вопрос: Будет ли решён вопрос с переводом денег банку Менатеп, чтобы мы могли получать валюту?

Цивка: Нет. Мы решаем это со сбербанком. Я, например, во время командировки сюда должен получать сто рублей в день. Но я их не получаю. Привезут банковские карточки, и раздадим каждому.

Вопрос: На каком основании увеличили плату за квартиру, когда условия жизни остались без изменения?