Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Цивка: Вы раньше платили семьдесят — девяносто рублей. Это было неправильно. Нужно было увеличить плату раньше. На материке больше платят.

А тут и мусор вывозят, и бельё стирают и всё, что надо делают.

Вопрос: Но я плачу сегодня за жильё втрое больше прежнего, а ничего лучше не стало.

Цивка: Так говорят те, кто давно здесь живут. Те, кто потом приедут, будут думать, что это нормально. Вы привыкли, что вам всё даётся бесплатно, так вам и не нравятся изменения. А сейчас за всё платить надо.

Вопрос: Будут ли индексировать зарплату?

Цивка: Да.

Вопрос: Почему подорожал кофе и исчез из продажи чай?

Цивка: Чай исчез, потому что кончился.

Вопрос: Ну, а кто устанавливает цены на продукты? Почему кофе стоит сто рублей банка? В Лонгиербюене кофе стоит дешевле и там он лучше.

Цивка: Цены устанавливает бухгалтер и кадры. Цены тоже индексируются, как и зарплата. Я не знаю, сколько стоит здесь кофе. Одна из наших проблем — мы не можем завезти сюда фрукты. В Лонгиербюене фрукты дорогие. Но за всё хорошее надо платить. Узнаем, сколько стоит хороший кофе на материке. Если какая-то позиция подорожала, уточним. А вы не спрашиваете, почему хлеб стоит 6 рублей? Привезём новое оборудование, и хлеб будет стоить, как на материке. Дешевле не может быть, так как доставка дорогая.

Вопрос: Почему плохо стало со спецодеждой? Раньше выдавали всё, а сейчас нет. Телогрейка старая. Разьве можно в такой одежде ходить и работать?

Цивка: Раньше мы покупали спецодежду. Теперь мы оплатили только обувь и фуфайки. Остальное обещала пошить наша фабрика одежды в Баренцбурге. Всё, что положено, должны давать. Мы закупим материал для фабрики. Они будут шить. Норвежцы уже не заказывают одежду у нас. Им выгоднее шить в Прибалтике. Поэтому штат сотрудников на фабрике нашей сокращён. Но шить будем.

Хочу обратить ваше внимание на то, что тарифы снижены, но зарплата ваша фактически постепенно растёт. Незаметно, но растёт.

Задержки по зарплате не бывают. Все, кто выезжают, получают сразу полностью.

По телевидению вы смотрите сейчас три главных канала, а раньше сколько смотрели? Тренажёры хорошие? Хорошие. А сколько они стоят?

Вопрос: Будут или нет выдаваться премии, как раньше?

Самое большое премирование осталось на участке ШТ. Но вообще, как бывший шахтёр, я вам скажу, что выгоднее два выхода в шахту, чем премия. Я вам однозначно говорю, что зарплата будет увеличиваться. Мы должны пересмотреть ряд тарифов. В опасных условиях работы сдельная оплата запрещена. Я знаю, как это делается. Хочется побольше заработать, но так, как мы добываем уголь, больше нельзя. Мы вашу премию перетащили в зарплату.

Считаю неправильно, что проходчик работал с планом в сто метров. Вот мы и втянули премию в метры. Я вам гарантирую, что зарплата в целом выросла.

Хочу сказать о рейсах самолётов. Я пытался убедить МВК снять деньги с науки и других организаций, чтобы на них сразу проплатить шесть рейсов самолётов из Москвы на Шпицберген, сделать рейсы регулярными. Но наука не захотела этого. Им лучше летать через Копенгаген.

Вот, собственно говоря, и всё что было на собрании. Вопросы закончились. Цивка довольный покидал сцену. Другое настроение было у выходящих из зала кинотеатра рабочих.

Я вышел и встретил одного своего старого знакомого, который радостно поприветствовал меня. Я спросил, как ему понравилось то, что, по словам Цивки, всё теперь будет хорошо. Он ответил, что они не дураки, и прекрасно понимают, что он им вешает лапшу на уши, и добавил: «Ну, потом поговорим ещё». Понятно, что было много выходящего из зала народа и было не до откровенных бесед.

Я пошёл в бассейн. Людей было немного, и я начал свои круги по пятьдесят метров. Когда заканчивал шестой круг, у моей головы (а я, как всегда, плыл на спине и не видел, кто находится сзади) оказался Цивка. Это было неожиданностью для меня и отнюдь не самой приятной, но смешной. Я сразу подумал, что только этой встречи нам с ним не хватало. Он весьма бодро и весело со мной заговорил. Чувствовалось, что настроение у него хорошее. Видимо, решил, что собрание для него прошло удачно. Ответить на все вопросы сумел и вроде бы убедил шахтёров в своей правоте и в том, что всё будет лучше, чем сейчас.

У меня было несколько иное мнение. Не помню, что именно он мне сказал о собрании, но я прервал своё плавание на спине и сказал, что он всё исказил.

Цивка тут же встал на ноги и спросил, что он такое сказал не так. Я напомнил, что в беседе с ним, о которой он упомянул на собрании, я не говорил, чтобы он приказал профсоюзу оплатить выпуск газет для рабочих, а предложил поговорить с профсоюзом об этом. «Но ты же говорил, чтобы мы отксерили несколько экземпляров, чтобы сделать их дешевле?» «Да, — ответил я, — и сейчас я с этим согласен». «Но это контрабанда» — возразил Цивка. Мы поплыли в противоположные стороны. Разговор наш продолжался теперь, когда мы встречались, при этом я плыл по-прежнему на спине, а потому не очень мог слышать его слова, так что, услышав его голос, приходилось переворачиваться на живот. Он сообщил, что газеты теперь можно купить по двадцать рублей, а не по пятьдесят. Я ответил, что, как бы там ни было, но газеты до сих пор ни одной на руднике нет. Цивка ничего не мог возразить. Тогда я сказал, что есть и другой вопрос. «Почему в столовой тараканов больше, чем шахтёров на руднике?» Этим вопросом я застал Цивку врасплох. Он спросил: «А что, раньше их не было?» «Были, — говорю, — но меньше». Мы расплылись. Сошлись, Цивка спрашивает: «Ты вообще что-то хорошее видел?» «Видел, — отвечаю, — карточки ввели в столовой. Я об этом говорил вам». Расплылись. Сошлись. «Жёлчный ты человек», — говорит Цивка. «Нет, — говорю, — я много хорошего написал».

«Знаю», — слышу в ответ при отплытии. «Просто я люблю людей, в этом всё дело», — сказал я громко. В бассейне в это время плавали ещё два человека, но у противоположной стенки бассейна. На обратном пути Цивка ещё что-то мне сказал, но я не расслышал и заметил вдогонку ему: «Подискуссируем на страницах газеты». «Ладно», — буркнул он недовольно. Больше мы не разговаривали.

Я плавал на спине, а он стал стоя подпрыгивать на одном месте. Потом вылез и ушёл в служебную раздевалку. Думаю, я ему настроение испортил, хотя, конечно, задачи у меня такой не было. Но и я перестал считать круги, сбившись сразу со счёта. Только по прошедшему времени мог предположить, что проплыл чуть меньше тысячи метров, когда решил идти ополаскиваться, так как Старков ожидал моего прихода, чтобы идти в сауну. Попарились в этот раз отлично. Температура была около 95 градусов. Ну, не 140, конечно, однако и это не так плохо. После сауны я пошёл готовить макароны, а Вадим Фёдорович остался убирать в сауне нападавшие от веника листья.