Борис Лавров - Первая Ленская

Сани сильно сдали. Они уже протерлись в двух местах. – Лишь бы хватило их до архипелага!.. Снег и вода сразу становятся глубокими. Но нам отступать уже некуда. Ближе к берегам – горная речка. Там, наверное, размыт даже морской лед. Итак, вперед. Переход, как бы он ни был тяжел и опасен, совершенно неизбежен. Жарко. Мы идем в одних рубашках, опять утонув почти по пояс в снегу и воде. Делаем зигзаги, обходя особенно подозрительные места. Под ногами неровное дно. По-видимому, залив замерзал очень неспокойно. Отсюда и глубокие места и возвышенности.

Солнце интенсивно греет. Слышится журчание невидимых ручейков растаявшего снега. Ущелье и горы на севере от нас сверкают белоснежными шапками вершин. Глаза неприятно туманятся. Опять начинается небольшая резь. Надетые очки не предохраняют глаз. Они совершенно и по качеству и по форме не подходят для полярных путешествий. Пролив все-таки надо перейти. Путь становится несколько легче. Мельче становится вода. Сверху лежит совсем тонкий слой снега, через который ноги проходят в воду почти без задержки. Однако наши сани скользят по снежной пленке без больших провалов. Подмокают только нижние грузы, но это не опасно. Все, что боится воды, нами предусмотрительно положено сверху.

Берег кажется совсем, близким. Нам понадобилось, однако, еще пять часов, чтобы сделать этот переход. Между тем, все это расстояние едва ли больше трех-четырех километров. Но все-таки цель достигнута. Это значит, пройдено одно из наиболее серьезных мест. Скоро разрешится загадка, где лежит архипелаг Каменева.

По выработанному плану сейчас время отдыха. Солнце высушило для нас площадку. Оно продолжает греть так же сильно, как и вначале. Можно просушить вещи.

Установка палатки и на этот раз отняла у нас много времени. Под сухим моховым покровом опять сразу начиналась вечная мерзлота. Палки не идут в нее. Опять ножами долбим землю. Наконец, все готово. С торжеством мы идем в наш «уютный дом». Быстро сбрасываем всю мокрую одежду и отдаем ее в распоряжение солнца. Примус шипит, согревая еще больше палатку. Сегодня у нас праздник. По расписанию мы варим сегодня банку консервов и выпьем шоколад. Сразу два блюда.

Наши сани настолько сдали, что требуют капитального ремонта или облегчения груза. Но что можно еще бросить? Продовольствие? Нельзя. С ним мы еще продержимся около десяти дней. На меньший срок пути мы не имеем права и рассчитывать. Одежду, бензин? Невозможно. Груза у нас в обрез. Только на архипелаге мы можем решиться на эту крайнюю меру. Сейчас же, как бы ни было нам тяжело, но весь этот груз нам нужен. Постараемся укрепить сани остатками фанеры и проволоки. На больные места будем класть только легкие предметы.

В крайнем случае, расколем сани вдоль начинающейся трещины и сделаем двое саней. Но груз должен быть с нами.

В палатку к нам пришел первый визитер Северной Земли – серенький лемминг. Его мордочка, похожая на мордочку морской свинки, поднята кверху. В черных глазах любопытство и страх, нос тревожно нюхает незнакомые, но, вероятно, вкусные запахи.

Мы лежим, не шевелясь, боясь спугнуть своего посетителя. Лемминг взобрался на мешок с продовольствием, погрыз его – не понравилось. Спустился ниже к остаткам нашего обеда и вдруг исчез под слоем наших шуб. Все наши поиски оказались напрасны. Очевидно, в конце концов, страх пересилил любопытство. Он, проскочив под шубой и боковой стенкой палатки, вышел на волю.

20 июня. Прошло уже восемь дней, как мы исчезли из мира живых людей и ушли довольно далеко от места аварии. Но где мы находимся – этого сказать нельзя. Все наше воображение бессильно, чтобы разгадать эту загадку. Мы в узловом пункте опасных мест. Стоит только ошибочно перейти незаметный, засыпанный снегом перешеек к проливу Красной армии, и тогда наши шансы на благополучный исход станут весьма и весьма сомнительными. Сегодня надо сделать еще один пятичасовой переход на норд, чтобы оттуда идти уже на вест, где должны лежать острова архипелага.

Я советуюсь с компасом и картой, стараясь поднять свое «картографическое воображение», чтобы из видимых вдали темных пятен суши составить себе отчетливое представление о совместимости видимой картины с какой-либо линией карты. Ошибки у нас не должно быть. Каждая ошибка будет роковой в наших условиях. Здесь самая путаная часть нашего пути. Компас говорит, что мы на правильном курсе. У нас имеется небольшая надежда, что видимые пятна суши – начало архипелага. Полагаться целиком на компас нельзя. Неизбежны отклонения. Компас не совсем точно выверен. Его показания всегда корректируются по солнцу, по ветру и по направлению снежных застругов, в зависимости от погоды и от видимости.

«Может быть, мы уже видим самый конечный пункт одного из островов архипелага, – сверлит мысль.– Но, может быть, мы и совсем не там, где предполагаем».

Очень тяжелы в подобных положениях разъедающие волю сомнения. Падает уверенность, от этого падает и напряженность работы. Силы растрачиваются бесполезно, проверяется и считается каждый шаг.

Однако, если это острова Каменева, то они гораздо ближе, чем мы предполагали в начале похода.

Линдель пытается рассеять мои сомнения:

– Мы идем очень хорошо. Устаем, но идем быстро, не меньше трех километров в час.

Мои подсчеты говорят другое. Наше продвижение – не больше километра в час. Но всегда хочется верить тому, что приятно.

К концу пути погода испортилась. Из ущелья подул холодный ветер с мокрым снегом. Поспешно выбрали место для палатки. Заночевали.

– Теперь-то нас уже ищут, или, быть может, бросили искать. Сегодня девятый день нашего исчезновения.

– Ну, Линдель, а как ваша жена будет реагировать на эту историю? Нервничает?

– Теперь-то уже нервничает. А так она привыкла,– отвечает Линдель. – Хотя так долго я никогда еще не пропадал. А у вас как?

– Надеюсь, что жена ничего не знает. Никому не захочется сообщить ей эту новость. Разве из газет узнает. Тогда плохо.

– Что-то думают о нас наши зимовщики?

– На пароходах нас лучше знают, хотя, конечно, пропадаем уже долгонько. Капитан Смагин наверняка говорит в кают-компании: «Теперь-то за шкуры наших летчиков я и пятака не дам».

Храбрый, знающий ледовые условия и условия зимовки, этот капитан не раз так образно оценивал опасности наших полетов. Это правда. Сейчас наши «шкуры» котировать высоко никак нельзя. Если мы переберемся на архипелаг, цена на них несколько поднимется, дойдет, пожалуй, даже до пятидесяти процентов их стоимости.

Сегодня у нас хороший день. Мы пьем шоколад, получаем по три галеты, намазанные маслом, а вечером в праве открыть одну из банок консервов.

21 июня. Погода совершенно испортилась. Давно ли нас обогревало солнце, сегодня же его нет и в помине. Небо обложено серо-свинцовыми тучами. Горное ущелье выслало враждебную нам армию. Оттуда дует холодный, пронзительный ветер с мокрым снегом, сменяющийся дождем. Заряды тумана покрывают то одну, то другую сторону гор. Только их вершины остаются видными во всей полноте. Туман идет к нам. Нет никакого просвета. День будет исключительно скверный.