Игорь Забелин - Встречи, которых не было

Почему?.. Видимо, потому, что его прошение об отставке было всего лишь демаршем, предпринятым с целью добиться повышения, и поспешность Адмиралтейств-коллегии обескуражила незадачливого дипломата. Беринг отлично понимал, что возвращение в Данию не сулит ему ничего хорошего, что нигде он не сможет занять столь высокого и обеспеченного положения, как в России. Вот почему он продолжал сидеть в Петербурге, надеясь через друзей хотя бы восстановиться во флоте.

В августе 1724 года кто-то напомнил о Витусе Беринге императору, и тот предложил Берингу вернуться во флот в прежнем чине. Беринг тотчас согласился на это. Он даже согласился на перевод с девяностопушечного корабля на шестидесятипушечный, которым командовал три года назад.

Но теперь нам предстоит ответить еще на один вопрос: почему, подыскивая начальника для Первой Камчатской экспедиции, Адмиралтейств-коллегия остановила свой выбор на Беринге?.. Вот тут-то и сыграло роковую роль то обстоятельство, что Беринг бывал в Ост-Индии, а Петр затевал экспедицию прежде всего с целью проложить туда морской путь.

Едва ли можно усомниться в том, что Беринг принял известие о новом назначении без всякого восторга. Наука его не интересовала ни до экспедиций, ни во время экспедиций; соединяется ли Азия с Америкой, ему, разумеется, тоже было безразлично. Но Витус Беринг понимал, что против монаршей воли не пойдешь, что Петр крут и проще простого угодить в страшную отставку. Он покорно согласился, и монаршья воля, сдвинув его с места, потом уже в течение двух десятилетий подталкивала в спину к бессмертию. Беринг легонько упирался, искал пути к отступлению, медлил, колебался, но монаршья воля все-таки возвела его на пьедестал столь высокий, что молва поставила Беринга в один ряд с великими мореплавателями…

Теперь давайте разберемся, каковы все-таки были личные качества главы Первой Камчатской экспедиции. Дело это щекотливое, при некоторой предвзятости в отношении к Берингу легко впасть во грех необъективности и поэтому лучше всего сослаться на мнения авторитетов. Александр Петрович Соколов, историограф русского флота, в книге «Северная экспедиция», опубликованной в 1851 году, писал, например, что Беринг был «человек знающий и ревностный, Добрый, честный и набожный, но крайне осторожный и нерешительный, Легко подпадавший влиянию подчиненных и потому малоспособный начальствовать экспедициею, особенно в такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была Восточная Сибирь в начале осьмнадцатого века». Тот же Соколов, касаясь взаимоотношений Беринга с подчиненными во время Второй Камчатской экспедиции, полагает, что капитан-командор был, «может быть, и любимый ими (подчиненными. — И.3.), но не уважаемый; не питавший ни к кому злобы (это не совсем точно. — И.3.), но недостатком стойкости озлоблявший многих; ревностный, но не довольно деятельный…».

Л. С. Берг в своем капитальном исследовании, которое уже упоминалось, повторяет характеристику Соколова, а от себя добавляет: «Он был чересчур осторожен и слишком придерживался правила (даю в переводе с латинского. — И.3.): «если ты не хочешь сделаться игрушкой ветров, берегись». К тому же к научным вопросам он не выказывал никакого интереса».

Участники Первой Камчатской экспедиции покинули Петербург в конце января — начале февраля 1725 года, почти сразу же после смерти Петра Первого. В состав экспедиции кроме Беринга входили лейтенанты Алексей Чириков, Мартын Шпанберг и некоторые другие, В конце следующего 1726 года, участники экспедиции добрались до Охотска. В 1727 году, в самый разгар строительства новой, лодии, в Охотске появились наши старые знакомые архангельские мореходы Никифор Тряска и Кондратий Мошков. Оба они приняли активное участие в делах экспедиции и немало помогли Берингу в строительстве вспомогательной лодии, получавшей громкое название «Фортуна» («Судьба»).

Однако, когда эту «Фортуну» спустили на воду, чтобы отправиться на восточное побережье Камчатки, Беринг не рискнул плыть на ней. Очевидно, и Никифор Тряска, и Кондратий Мошков убеждали мореплавателя дерзнуть, ссылаясь на свой собственный опыт, не исключено, что они предлагали воспользоваться их услугами, но Витус Беринг на уговоры не поддался. На первых порах «Фортуне» был доверен один Шпанберг, а вместе с ним, видимо, и Кондратий Мошков: (плавал ли Тряска на судах Беринга, я, к сожалению, не знаю). Шпанберг прекрасно сплавал на «Фортуне» до Большерецка на Камчатке и обратно. После этого Беринг переплыл на лодии через Охотское море, но идти вокруг Камчатки отказался наотрез, хотя и знал, что зимой придется проделать адову работу по переброске огромного груза с одного берега Камчатки на другой. Чириков и Чаплин прибыли в Охотск позже других, догоняли Беринга на маленькой ладье и воздействовать на решение начальства не могли. Президенту Адмиралтейств-коллегии Апраксину Беринг донес следующее: «Весьма желали итти кругом Камчатского носа, но для осеннего времени и за жестокими ветрами на таком карбусе итти не посмел, чтоб не случилось какого-либо несчастья и не учинилось в той экспедиции великого препятствия».

Во что обошлись участникам экспедиции и камчадалам эти соображения Витуса Беринга, можно заключить, прочитав следующие строки из книги Л. С. Берга: «Теперь согласно плану начальника экспедиции надлежало весь груз перевезти посуху на восточную сторону Камчатки, в Нижнекамчатск, на расстояние в 900 км. Предприятие это очень трудное, которого можно было бы избежать, если бы обогнуть Камчатку водою».

…Зимой часть грузов на камчадальских собаках была перевезена на восточный берег Камчатки. Это дело Беринг описывает так: «Каждый вечер в пути для ночи выгребали себе станы из снегу, а сверху покрывали, понеже живут великие метелицы, которые по тамошнему называются пурги, и ежели застанет метелица на чистом месте, а стану себе сделать не успеют, то заносит людей снегом, отчего и умирают». Для несчастных камчадалов экспедиция Беринга была сущим бедствием: со всех селений были собраны собаки, так что население осталось без перевозочных средств. Кроме того, камчадалы, занятые перевозкой грузов, упустили удобное зимнее время для звериного промысла. Большая часть доставленных собак погибла, так что и на будущее время собственники их были разорены. Сборщики же ясака требовали с камчадалов пушнину, и Л. С. Берг вполне обоснованно предполагает, что «одним из поводов к восстанию 1731 г. были также непомерные тягости, возложенные на камчадалов экспедицией Беринга».

Перевезти за зиму весь груз не удалось, и летом следующего года ныне всеми забытый архангельский мореход Кондратий Мошков вывел роковую «Фортуну» из Большерецка, обогнул морем Камчатку и благополучно прибыл в Нижнекамчатск, где в это время заканчивалось строительство бота «Св. Гавриил».