Бенгт Даниельссон - Бумеранг

Большинство станций представляет собой несколько зданий тюремного вида с мощными каменными стенами; мрачный вид этих построек усугубляется тем, что их окружает скудная однообразная природа. Разумеется, главное здание — церковь, далее следует школа и спальни тех детей аборигенов, которые находятся всецело на попечении миссионеров. При каждой станции живет не больше десятка семей аборигенов, остальные «прихожане» либо остались кочевниками, либо работают в окрестных поместьях.

Живущие при станциях выполняют черную работу на огороде, в конюшнях, на кухне, получая за это гроши, а то и одно лишь питание. Скупость государства принуждает многие миссии выращивать пшеницу или держать овец, чтобы сводить концы с концами; в таких случаях еще нанимают десяток-другой аборигенов. Жилищами для рабочих служат каменные или деревянные дома с железной крышей. Люди одеты как положено: мужчины носят длинные брюки и рубаху, женщины — дешевые платья. Они обречены на однообразную и унылую жизнь, но им хоть лучше, чем спившимся, отупевшим беднягам в правительственных резервациях Нового Южного Уэльса и Виктории.

Миссионеров часто критикуют за то, что единственный видимый результат их трудов — регулярное посещение аборигенами церкви и умение кстати и некстати тараторить молитвы. Действительно, иные святые отцы нетребовательны. Так, один глава миссионерской станции писал в своем журнале о великих победах христианства:

«Сердце радуется, когда видишь успехи воздействия святого духа на наших прихожан, особенно на детей. Недавно все дети нашей школы-интерната ходили в лес ловить кроликов, чтобы потом жарить их на углях. Время шло, но удачи не было. Тогда один из них предложил прочесть молитву. Все мальчики стали на колени, и двое старших обратились к господу с просьбой помочь им. Как же они возликовали, когда вскоре после этого вернулись каждый с кроликом в руках».

Впрочем, если вдуматься как следует, трудно требовать от южноавстралийских миссионеров, чтобы они за пятьдесят, даже за сто лет сделали из аборигенов настоящих христиан: таких и в Европе-то тысяча девятьсот шестьдесят с лишним лет после рождества Христова почти нет…

Очень веско звучит довод критиков, подчеркивающих, что немногочисленные «спасенные души» завоеваны слишком уж дорогой ценой. Есть все основания полагать, что число аборигенов, которые не смогли приспособиться к новым условиям и были зацивилизованы до смерти, намного превосходит число обращенных. Я не допускаю, чтобы миссионеры сами не видели этого. Однако они явно рассуждают по примеру одного англиканца, бывшего епископом в Южной Австралии сто лет назад. В южноавстралийском парламенте обсуждали политику по отношению к аборигенам, и между членом комиссии по расследованию и епископом произошел следующий обмен мнениями:

Вопрос. Считаете ли вы необходимым обращение чернокожих для спасения их душ или допускаете, что всемогущий, руководствуясь своей безграничной любовью, не станет осуждать этих язычников, лишь бы они вели праведную жизнь в соответствии со своими законами и верой?

Епископ. Нет, я не допускаю, что праведной жизни в соответствии с их собственными законами достаточно для спасения души. Для этого нужно сделать их христианами, и мы обязаны при возможности обращать их в истинную веру. Обязаны просвещать язычников. Я убежден, что сам буду не достоин спасения, если откажусь от этого. Я не знаю, в чем заключается промысел божий, но уповаю на него, ведь он послал собственного сына на искупительную смерть за грехи всего мира.

Вопрос. Представьте себе, что, обращая их, вы по сути дела только губите их тело. Не лучше ли в таком случае воздержаться?

Епископ. Во-первых, не думаю, чтобы тело их пострадало больше, чем если предоставить им вести дикий образ жизни. Во-вторых, что бы ни говорили, я не вижу никаких оснований отказаться от обращения туземцев. Пусть лучше умрут христианами, чем влачат жалкое существование язычников…

Оценивая методы, которыми действуют южноавстралийские миссионеры, нужно сказать следующее (руководствуясь соображениями гуманности и тем, что методы эти непригодны для осуществления цели, поставленной самими миссионерами, — обратить в «истинную веру» возможно большее число аборигенов).

Во-первых, миссионеры, вместо того чтобы вводить постепенные изменения, основанные на традициях коренного населения, поторопились искоренить местную культуру и заклеймить все обычаи и представления аборигенов как греховные и сатанинские. Это привело к сопротивлению и страху со стороны обращаемых, вызвало совершенно нежелательные конфликты между обращенными и необращенными членами одного рода или племени.

Во-вторых, миссионеры отождествляют христианство с английским мелкобуржуазным образом жизни. Словно для спасения души непременно надо пить чай, прикрывать тело одеждой и жить в каменных домах. Навязанные аборигенам условия жизни сделали их чрезвычайно восприимчивыми к туберкулезу, лишили сопротивляемости к пневмонии. Две станции вынуждены были прекратить свою деятельность по той простой причине, что все аборигены умерли…

В-третьих, миссионеры не знакомы с этнологией, социологией, социальной психологией и другими науками об обществе. Поэтому они сплошь и рядом не знали, как добиваться желаемых изменений, и не раз своей беспардонностью и эгоизмом создавали не менее серьезные и роковые конфликты, нежели поселенцы в других штатах.

Иные воображают, что такие ошибки, мол, дело прошлое. К сожалению, это не так, о чем говорит история миссионерской станции Улдеа-Ялата. Станция была учреждена в 1933 году «Юнайтед эбориджайнс мишн» на окраине пустыни Виктория в нескольких километрах от железнодорожной станции Улдеа, на линии Аделаида — Перт. Пустыня Виктория — один из самых страшных уголков земли. Температура воздуха здесь часто превышает сорок градусов, доходя в отдельных случаях до сорока девяти. Немногочисленные источники разделены большими расстояниями, к тому же они постоянно пересыхают. Растительность состоит из жесткой травы и низкого кустарника. Кенгуру, птицы и ящерицы — единственные животные, которые могут прокормиться в столь скудном краю. Однако с незапамятных времен в этой пустыне обитало несколько племен — охотники, кочевавшие от источника к источнику.

С появлением миссионерской станции в Улдеа аборигены, влекомые естественным любопытством, стали сюда наведываться. Они охотно брали у миссионеров муку и сахар, но, увы, безучастно относились к попыткам обратить их на путь истинный. Тогда миссионеры решили начать с другого конца. Удалось уговорить многих родителей оставить своих детей на попечение миссии, Мальчики и девочки в возрасте от года до пяти лет были помещены в простые деревянные постройки, спали на полу. У них не было забот, но не было и радостей. На ночь детей запирали в спальнях. Родители иногда навещали их, но от посещения до посещения проходили месяцы, а то и годы. Дети росли, отчуждение тоже росло, и случалось, возмущенные родители забирали обратно своих чад.