Джузеппе Туччи - Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет

Тем временем в Гартоке настал момент для реорганизации каравана: оставшиеся с нами яки совершенно истощены. Я убедился в том, что, как правило, они не выдерживают слишком длинных путешествий с ежедневными переходами, быстро устают и нуждаются в периодическом отдыхе, что сильно замедляет передвижение. После моего обращения к прежнему губернатору, готовому к возвращению в Лхасу, он с радостью выделяет мне небольшую часть принадлежащих ему многочисленных пони. И делает это не только из дружбы, ибо у нас отличные отношения, но в том числе и из меркантильных интересов. Ко всему прочему он вручает мне лично подписанное им и запечатанное его личной печатью письмо, обязывающее старейшин деревень, которые встретятся нам на пути вплоть до тибетской границы, поставлять необходимых мне носильщиков. Эти высокопоставленные чиновники могут как угодно располагать своими подданными и принуждать их к выполнению работ любого рода.

Губернатор предоставил в наше распоряжение своего слугу из Лхасы. Слуга чрезвычайно гордится своим огромным нефритовым кольцом, надетым на большой палец. Кольцо столь велико, что практически препятствует любому движению его рук. Уроженцы Лхасы находят особое удовольствие в выставлении напоказ их происхождения и превосходства над людьми из провинции, которые отплачивают им плохо скрываемой неприязнью.

От Гартока до Ташиганга (bKra sis sgang) тянется бескрайняя высокогорная степь, по которой разливается Гартанг, разбиваясь на тысячи рукавов и насыщая влагой землю. Кое-где попадаются палатки кочевников, все более редкие и далекие, они являют собой единственный признак жизни на этом плоскогорье, словно сливающемся с горизонтом.

Днем и ночью беспокоят комары, днем даже более, чем ночью; они появляются изо всех щелей, возникают тучами из каждого куста и атакуют нас с ненасытной яростью. Во время перехода не знаешь, как защищаться от них. Герси одевает хирургическую маску, мы же прикрываемся платками, однако комары столь многочисленны и агрессивны, что в течение короткого времени мы уже все искусаны, отчего становимся красными и распухшими.

Мы на пути возвращения в Ладакх и Кашмир, и все же кажется, что тропа уводит нас еще дальше от мира, к новому безлюдию и одиночеству. Переходы удлиняются, начинает давать о себе знать и холод; первые снежные бури обрушиваются на нас с ледяной яростью.

Мы находимся на плато, где человек никогда не селился оседло: бескрайние луга, по которым в течение веков передвигаются лишь редкие кочующие пастухи. Не только обитаемые поселения практически перестают попадаться на нашем пути, но и древние руины, придающие такой интерес провинции Гуге, почти совсем исчезли. Последнее напоминание о них мы находим в Намру – селении, состоящем из одного дома, окруженного чахлыми небольшими полями, которые будто борются против ледяных порывов ветра, продувающего долину Гартанга. Это своего рода феод со своим собственным господином – понпо из Намру, все богатства которого состоят в убогой лачуге сухой кладки и нескольких сотнях голов скота.

Прямо перед деревней виднеются круглые кучи обломков прежде находившейся здесь группы чортенов, еще далее – еле

видные останки храма; по гребню горы, возвышающейся над селением на левом берегу Гартанга, взбираются зубчатые стены полуразрушенного замка – возможно, это древняя резиденция князей Намру или же сторожевой пост на старой границе.

Зимней столицей Западного Тибета является Гаргунса – точная копия Гартока: два дома, по одному на каждого из губернаторов, и небольшой храм, построенный несколько лет тому назад.

Многочисленные стада яков пасутся среди зеленой тундры. Чрезвычайно тяжело передвигаться по почве, насыщенной водой; лабиринт ручьев и потоков покрыт тонким обманчивым травяным покровом, который прогибается и проваливается, как только вы ставите на него ногу. Место пустынно; температура воздуха та же, что и в Гартоке, но комаров так много, и они столь нахальны, что становится понятно, почему у людей нет желания проводить здесь летний сезон.

Мы пробыли в Ташиганге два дня. Замок, построенный древними царями, переделан в монастырь, его башни смотрятся в спокойные воды небольшого озерка, по которому важно плавают стайки диких уток. Это последний монастырь под управлением Толинга.

Три храма достойны упоминания: один из них грубо расписан в современном стиле фигурами божеств врачевания; в храме Тонгъюд находится колоссальный барабан, заключающий тысячи молитв, который верующие вращают по часовой стрелке в уверенности, что один оборот этого колеса соответствует суммарному повторению всех содержащихся в нем молитв; другой храм, то есть зал собраний, построен лишь три-четыре года тому назад ладакхским мастером.

Вот и все, что остается от одного из знаменитых исторических мест Западного Тибета и Ладакха; именно здесь укрылись остатки монголо-тибетской армии, потерпевшей поражение у Басго от ладакхских отрядов – союзников моголов, и здесь же запечатлело свой разрушительный след нашествие Зоравара. Вместо старых военных укреплений лишь кучи обломков и одинокие башни. Однако монахов и послушников здесь больше, чем в других посещенных нами до сих пор монастырях. Некоторые из них побывали в Ташилунпо, где изучали священную науку и занимались логикой и эристикой – дисциплиной, серьезно изучавшейся в древних монастырях, ее традиция восходит к ламасериям Центрального Тибета и Монголии. Данный предмет приучает послушников точно формулировать свою мысль и находить слабые пункты в аргументации противников – это тончайшее искусство Тибет унаследовал от Индии и усовершенствовал его в постоянных дискуссиях по конкретным вопросам теологии, в которых обязаны участвовать и молодые монахи. Эти диспуты имеют два ключевых момента: принятие тезиса соперника, если его тезис не требует опровержения, и запрос о мотивах, заставляющих противника защищать собственный тезис, в случае, если таковой не ясен. Если в утверждении соперника скрыта логическая ошибка, необходимо ее выявить и декларировать, что изложенное им рациональное умозаключение искажено логическим противоречием в отношении большой или малой посылки, то есть таким образом продемонстрировать, что высказанное суждение несостоятельно, или невозможно в первом случае, или же что между понятиями силлогизма нет абсолютной и необратимой связи, которая является его основанием.

Дискуссии по логике, в которых я могу участвовать с двумя-тремя ламами из монастыря Ташиганг, заполняют часы досуга, проводимые у глади безмятежного озера, где среди мистической тишины этих мест отражается суровый силуэт гомпа.