Борис Базунов - Три фута под килем

Мы не могли не опуститься туда, вниз, где вода прокладывала путь воде. На прощание Виктор Плахин сказал:

— Этот головной земснаряд и есть триста одиннадцатый. Привет передавайте командиру-земляку.

Землеройный флагман плавал в невеликой грязной луже. Посуху к нему не подступиться. Долго мы топтались на берегу, размышляя, как быть. Потом увидели: вылез из машинного отделения парень в тельняшке, довольно безразлично глянул на нас. Мы же стали показывать знаками: мол, к вам в гости пришли. Парень удивился. Но тут же спрыгнул в лодку и погреб к нашему берегу.

— К нам?.. — только и спросил он, едва лодка коснулась глинистого уреза.

Посчитав его вопрос за приглашение, шагнули в лодку. Но хозяин ее с испугом, как нам показалось, посмотрел на наши ноги. Мы заметили чистое дно лодки, устланное мешковиной, и все поняли. На своих ботинках мы чуть было не втащили в лодку пуда два глины. Хороши гости!

Когда мы смыли грязь, парень погреб к земснаряду. Он первым поднялся на палубу, вытер ноги о коврик, хотя его рабочие башмаки и без того блистали щеголевато. Мы последовали его примеру.

По трапу поднялись в рубку, которую сами гидромеханизаторы именуют багерской. У пульта управления стояли двое. Тот, который был высок и немолод, держал руки на кнопках и рычажках. Он коротко представился: Гладышев, начальник смены. Другой — коренастый и плотный — назвался командиром земснаряда Кондратом Дробью.

Оба были невеселы. С тревогой посматривали через стекло рубки туда, где стальная рука земснаряда, скрытая под водой, ворошила дно будущего канала. То и дело Гладышев четкими, уверенными движениями пальцев менял положение кнопок и рычажков на пульте. Тело машины медленно поворачивалось вправо. Поворачивалось очень медленно. Потому, наверное, и хмурился командир. Временами он о чем-то просил Гладышева. Тот манипулировал кнопками. И тогда из-под воды показывался ударный кулак земснаряда — фреза, облепленная клейкой глиной. Командир и начальник смены покачивали головами.

— Неважная ходка, — сообщал нам Дробь. — Глина замучила.

Кондрат только что сдал свою смену. Но домой не уходил. Там, в поселке, показывали новую кинокомедию. Событие совсем не заурядное в этих краях. А Кондрат не торопился. После недавней аварии не спал двое суток — можно бы отдохнуть. А командир забыл о доме, хоть заступила на вахту надежная смена. Он верил Гладышеву, как себе. Ведь они вместе начали нелегкую службу на землеройном флоте. Вот уж двенадцать лет плавают по мутным лужам, привыкнув к черепашьему движению своего корабля.

Да, двенадцать лет назад на Волго-Доне прошли они свой первый метр вдоль трассы канала. И не так уж много метров за дюжину лет сумели они пройти. Но там, между Волгой и Доном, было легче. Грунт простой — песок. Летом не жарко, а зимой вовсе не холодно. Посложнее пришлось на Волге, где намывали дамбу для защиты Костромы от вольных разливов. С костромского плеса и приехали на Волго-Балт. Своим ходом. По старой Мариинской системе. На том же земснаряде № 311.

Сколько часов пришлось выстоять им вот в этой рубке рядом! Кстати, нынешняя осень будет для них седьмой — седьмой волго-балтийской. Начинали у деревни Старо-Петровское. Памятное место. В самом начале натолкнулись на необычную преграду — шлюз, сооруженный полтораста лет назад. Под толстым слоем грунта похоронен был тот шлюз. Хорошо сохранились ряжи, клети, сваи, стены. И в прежние времена русский человек, если уж делал что, так на века. Пришлось вызывать на помощь гидромонитор. Разрушил он старое сооружение, очистил путь для триста одиннадцатого.

Каждая такая победа оставалась в душе рубежом стойкости и мастерства. И капризы природы, «сюрпризы» водораздельных грунтов не пугали, как прежде. Даже зима не могла побороть людей, которых закалила стройка. А зимой работать особенно лихо. На землеройном корабле среди белых снегов, промерзших болот, застывших лесов боролся экипаж за каждый метр проходки. Морозы лютовали, лишая тепла все живое. И среди океана холода людям надо было крепить мертвяки — огромные якоря, перетаскивать тросы на себе, по пояс в снегу. А под снежным одеялом таилась черная незамерзающая топь. Следы людей на снегу, тащивших на плечах трос, отмечены болотной чернотой. Но обледенелый корабль не был пленником белого безмолвия. Он жил и двигался вперед.

Обо всем этом не принято писать в вахтенном журнале, который хранится у командира земснаряда № 311. Там, пожалуй, больше цифр, чем слов. Но иные цифры красноречивее слов. В журнале, например, есть отметки о том, как много намыли за последние годы те, кто движет корабль по трассе будущего канала. В позапрошлом году экипаж удалил с водораздела 260 тысяч кубометров грунта. В прошлом году — на 210 тысяч больше. А теперь? По двухкилометровому пульпопроводу протекло 215 тысяч «кубиков». А будет? План почти достигнут. Год же не завтра кончается. Правда, не всегда хорошо машина идет. Впереди полоса тяжелых грунтов. Впрочем, на водоразделе условия сложны везде. Грунт пятой-шестой категории.

Вот и сейчас: вошли в глиняный пояс. Глина такая на фрезе, что ее с трудом отбивают тяжелым ломом — лопата не берет. Потому и молчаливы оба в рубке — командир и начальник смены. Потому и не идет отдыхать домой Кондрат Дробь. Он размышляет о глине. Он рассматривает то место на воде, куда ушла рука земснаряда, будто хочет проникнуть сквозь мутную толщу воды и помочь стальному кулаку разорвать глиняный пояс.

И они разорвут этот пояс, управятся. У них позади несравненно более тяжелые сражения. Погонит вода прочь из Грязного Омута тяжелую глину. Водораздельную породу трубы доставят в лесное озеро. А скоро придет конец и всему Грязному Омуту. «Переселят» его в лесную глушь, чтоб не мешал потоку чистой воды на новом водораздельном канале Волго-Балта. А этот поток придет следом за земснарядом № 311 — флагманом землеройного флота.

Мы наивно полагали, что водораздел волго-балтийской трассы — эдакий могучий хребет, откуда реки стекают в одну сторону к Волге, а в другую — к Балтийскому морю. Уж очень удобная схема. Не правда ли? Исключительно просто и понятно. Как на уроке географии. Увы, все оказалось не так.

Водораздел, по которому тянули канал строители, — это болота и леса, торфяники и непроходимые чащи малинника. Здесь созревают богатые урожаи клюквы и брусники. Тут хорошо побродить с ружьем. Но работать средь хляби и топи невероятно трудно. Даже высоты пропитаны влагой, как губка. Великий ледник сгладил холмы в одних местах, зато нагромоздил каменные груды в других. Валуны и озерные впадины, обильные дожди, звенящие тучи комаров… Таков характер водораздела, где ведут наступление бойцы Волго-Балта. Эту панораму вытегорско-ковжского междуречья запомнили мы, когда покидали грандиозный плацдарм, на котором закрепились строители — прокладчики канала.