Александр Усовский - Кровавый Дунай

— Ну, как успехи? — спросил капитан, войдя в убежище.

— С мадьярами уже можем говорить! — отрапортовал радист.

— Можем. Только они ни черта не поймут… — буркнул Котёночкин и спросил: — Ну что там, наверху? Рассказала что-нибудь Вера Антоновна?

Савушкин тяжело вздохнул.

— Ничего путного. Похоже, гражданское население Будапешта вообще не представляет себе ситуации на фронте. В городе по-прежнему царит психология глубокого тыла… Рынки вовсю работают, хоть цены и растут. Правда, раненые прибывают — ну так на то и война… На эфир больше надежды. Что наши?

Лейтенант пожал плечами.

— Наши взяли Эгер и Сиксо, это на севере. А вот на юге — куда интересней ситуация. Наши взяли Печ, Шиклош и кучу деревень вокруг них; я посмотрел по карте — это хороший исходный рубеж для наступления на север. В дефиле между юго-восточным берегом Балатона и Дунаем — и дальше на Бичке, Дорог и Эстергом. В общем, как вы месяц назад и предсказывали. Да, и ещё. Немцы в радиопереговорах начали часто упоминать Хатван, Дёндёш и Карталь. Это на северном участке фронта. Если наши взломают там фронт и, прикрываясь с правого фланга Ипелем, двинутся на Паркань — то в районе Эстергома есть шанс замкнуть кольцо вокруг Будапешта…

Савушкин скептически покачал головой.

— Это пока предположения. Если бы да кабы… Но если это так — то задумано толково. — Помолчав, капитан произнёс: — Володя, я вот что подумал. Пришло время нам воскресать. Я практически годен к строевой, вы с Чепрагой в полной боевой готовности… В общем, думаю, пришло время выходить в эфир и докладывать о готовности к выполнению новой задачи.

Котёночкин, укоризненно взглянув на командира, ответил:

— Товарищ капитан, вы по утрам ещё кровь сплёвываете. Костенко пока — ни жив, ни мёртв, что с Некрасовым — мы не знаем… Группа не укомплектована.

— И? С удовольствием выслушаю твои предложения. Кстати, раз уж у нас военный совет — сержант Чепрага тоже в нём может участвовать. Андрей, ты как думаешь, пора нам воскресать?

Радист пожал плечами.

— Рация исправна, батареи заряжены. Шифры действительны. Только вот в эфир нам выходить чревато. Позывные мы не сменили, нас секунд за сорок запеленгуют. В радиусе километра от точки выхода все пути перекроют — и каюк. Если бы машина… Пешком — не вариант. А так да, я считаю, что мы, как разведгруппа, в принципе боеготовы. Снайпера и подрывника у нас нет — значит, на диверсантов мы не тянем. А разведка… разведка нам по силам. Как мне кажется… А насчет Некрасова — так ему можно и позвонить…

Савушкин, поначалу не поняв, переспросил:

— В смысле — позвонить? — А затем, ударив себя ладонью по лбу, воскликнул: — Вот я балбес! Спасибо, Андрей! Как же я раньше об этом не подумал-то, а? Ведь телефонная сеть Будапешта исправна и работает, при мне хозяйка своим подругам по сто раз на дню звонила! Ну и идиот же я! — И, повернувшись к лейтенанту, приказал: — Котёночкин, живо найди телефон Гёзы и нашего дома в Шорокшаре! Он у тебя должен быть в блокноте записан!

Увы, блестящая идея Чепраги не получила воплощения в жизнь — оба номера, неутомимо накручиваемых Котёночкиным, хранили глухое молчание. Минут двадцать провозившись с диском телефона, лейтенант положил трубку и печально произнёс:

— Даже гудков нет… Кручу, кручу — да всё без толку…

К лейтенанту и Савушкину подошла хозяйка дома.

— Мальчики, а вы кому пытаетесь позвонить?

Савушкин, почесав затылок, ответил уклончиво:

— Да есть у нас пара абонентов в Шорокшаре…

Вера Антоновна укоризненно глянула на разведчиков.

— Шорокшар вчера эвакуирован, у генерала Ослани я слышала, что там вот-вот начнутся бои. Видимо, телефонную связь отключили…, впрочем, это уже мои домыслы. А вообще я прошу вас к столу, обед готов!

Но пообедать разведчикам в этот раз не удалось. Как только они расселись вокруг стола, посреди которого стояла трёхлитровая супница гуляша — у ворот дома генеральши Ясберени остановился легковой автомобиль, когда-то бывший чёрным, а теперь покрытый толстым слоем грязи.

Савушкин, глянув в окно, бросил своим:

— В бункер! — И, повернувшись к хозяйке, спросил: — Вера Антоновна, вы кого-то ждёте?

Генеральша встревоженно ответила:

— Может, это Имре?

Савушкин, всмотревшись в машину, покачал головой.

— Вряд ли. Капитанам такие кабриолеты не выдают… Хотя… Погодите-ка… Лейтенант, притормози… машина тебе не кажется знакомой?

Котёночкин, всмотревшись, хмыкнул и бросил:

— Это «делайе супер люкс», как у того венгра, что нас встречал на набережной…

— Я тебе больше скажу — это она и есть!

— Не может быть!

— Может, ещё и как! Погоди… Два человека вышли. Хреново, что в плащах с капюшонами, лиц не разобрать… Звонят в калитку! Вот сейчас всё и выясниться…

Последовавшие за этим три минуты были для Савушкина и его заместителя, без сомнения, самыми долгими за последние месяцы. Наконец, входная дверь распахнулась и на пороге появился… сержант Некрасов собственной персоной! Савушкин едва не бросился в пляс — и лишь присутствие хозяйки дома удержало его от такого проявления чувств. Некрасов, живой и невредимый! Вот это финт судьбы!

— Товарищ капитан, сержант Некрасов прибыл для дальнейшего прохождения службы. — Небрежно приложив ладонь к шикарной велюровой шляпе, буркнул снайпер, всегда считавший любое проявление эмоций, равно как и всяческие козыряния и прочую строевщину, делом лишним и даже на войне вредным. Капитан же, отбросив в сторону всякую субординацию — бросился к своему бойцу и радостно обнял его.

— Прибыл, чертяка! Слава Богу! — Выпустив Некрасова из своих объятий, Савушкин спросил: — Как? Как ты догадался, что мы здесь?

Снайпер пожал плечами.

— Позавчера немцы объявили, что Шорокшар эвакуируется. Забрали на машины всех местных фольксдойче — и уехали. Мадьярам приказали уходить самотуж, как говорит Костенко. Где он, кстати?

— В госпитале. Мадьярском. Через пару недель выпишется. Ты давай, не отвлекайся!

— Да что там… Я уже собрался на юг уходить — наши Дунахарасти заняли и на Чепель высадились — как тут Гёза явился… — И Некрасов кивнул на инженера, скромно стоящего позади снайпера. Тот молча кивнул, подтвердив его слова. Снайпер продолжил: — Вот, пришёл и говорит — я, мол, эвакуируюсь, получил персональное предписание, оно же и пропуск. Не хочешь со мной? Я, понятно, ни в какую — куда? Наши в пятнадцати километрах… Ну тогда инженер и говорит — я, мол, знаю, куда твои усвистали. Если хотишь — я тебя к ним завезу. Ну тут я, конечно, согласился — кому охота в чужом СМЕРШе париться и объяснительные кучами писать? С питанием по второй норме, на одной пшённой каше? К тому же не силён я в писанине… В общем, согласился я эвакуироваться. Погрузили мы кое-какое барахло, патроны, оружие — винтовки оставили там, кроме моей «Светы» — взяли только автоматы, ну и кусторез…