Александр Усовский - Кровавый Дунай

— Расшифровал, товарищ капитан. Быстро они…

— А ты думал! Воскресшую группу надо срочно озадачить, пока она снова не растворилась в неизвестности… Что там, давай. — И Савушкин, протянув руку, взял у лейтенанта листок бумаги, на котором каллиграфическим почерком Котёночкина было написано:

ШАНДОРУ. В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ УЗНАТЬ И СООБЩИТЬ ДАННЫЕ О СИЛАХ И УКРЕПЛЕНИЯХ ПРОТИВНИКА В ТРЕУГОЛЬНИКЕ БУДАКЕСИ — БИЧКЕ — ДОРОГ. ТРЕГУБОВ

— Понял? — Усмехнулся Савушкин.

— Да. Как вы и говорили, когда карту молодого Ясберени осмотрели.

— Удар наш будет, думаю, от межозерного дефиле на север. На Эстергом. Между позициями «Аттила» и «Маргит». Как раз там, где на карте молодого Ясберени был пунктир… — Помолчав, капитан добавил: — Нужна машина.

Лейтенант вздохнул.

— Нужна. Но…

— И срочно. Самое позднее — завтра к рассвету. — Немного подумав, Савушкин промолвил: — Дели пайяудвар тут в километре от нас. На вокзалах обычно полно машин. Я с Некрасовым схожу вечерком, посмотрим, авось что-то и придумаем…

Котёночкин решительно бросил:

— Не годится! — И уже мягче: — Язык у вас хромает на обе ноги…

— Хромает. Но мы не разговоры пойдем разговаривать. Мы разведка, гуманизмом страдать нам не пристало. — Помолчав, добавил: — Всё, решено.

Котёночкин покачал головой.

— Товарищ капитан, можно мне высказаться?

— Ну давай.

Лейтенант, прокашлявшись, промолвил:

— Военную машину захватить можно — если не планируете возвращаться. Её будут искать; мадьярскую — спустя рукава, немецкую — тщательно. Несмотря на то, что творится на фронте. Как мы уже убедились — гестапо в Будапеште работает даже лучше, чем в Варшаве. То есть захват армейской машины, вдобавок к нашему выходу в эфир пятого ноября и третьего декабря — хороший такой раздражитель для гестапо. Искать машину они будут яро. Связь у них хорошая, так что далеко мы на ней не уедем. — Передохнув, продолжил: — Второе. Язык. Мы можем нарядится мадьярами, Некрасов притащил три комплекта формы — но мадьярами от этого мы не станем. Если мы захватим венгерскую военную машину — первый же мадьярский КПП наш. Любой венгр отличит мою речь от настоящей венгерской — про вашу, товарищ капитан, я даже не говорю. Особенности фонетики венгерского языка. То есть налицо тупик — немецкую военную машину захватывать бесполезно, потому что немцы нас будут яростно искать и найдут, венгерскую — потому что на любом посту нас любой мадьярский унтер махом разоблачит, и байка про строительный батальон тут не сработает — все вспомогательные части или погибли, или сдались в плен.

Савушкин почесал затылок.

— А если по гражданке?

— Тогда и машина должна быть гражданская. Вы готовы перерезать горло штатскому венгру, чтобы взять его машину? Купить мы её не сможем, у нас денег уже нет. А убийство гражданского лица — это вообще-то военное преступление, трибуналом пахнет…

— Зачем горло резать? Просто забрать, предварительно оглушив или напугав…

— Побежит в полицию или в то же гестапо. Не, не годится…

Савушкин раздражённо бросил:

— А что ты предлагаешь?

— Давайте спросим у нашей хозяйки. Она, во всяком случае, местная…

Хозяйка, узнав об их затруднениях, лишь всплеснула руками.

— Мальчики, а почему вы не хотите взять машину Дюлы? Она стоит в гараже.

Савушкин, недоумевая, спросил:

— А разве его машина — не чёрный «паккард»?

— Нет, «паккард» — это его служебная, он вместе с генерал-майором Зичи на ней уехал в Балашшадярмат. А его собственный авто — «Испано-Сюиза», личный подарок адмирала Хорти. Впрочем, вам, как мне кажется, надо на неё посмотреть…

Через несколько минут Савушкин с лейтенантом в сопровождении хозяйки дома вошли в гараж, прячущийся в глубине сада — и остолбенели от изумления. Изрядно запылившийся, но от этого не утративший своего потрясающего вида и запредельного лоска, перед ними предстал роскошный автомобиль — на котором и королю было бы не стыдно прокатиться…

Савушкин лишь покачал головой.

— На такой машине мы и до окраины Будапешта не доедем…

Вера Антоновна лишь махнула рукой.

— Ни один венгерский пикет вас не остановит — машину моего мужа до войны знала вся венгерская армия. Ну а немцы… Сейчас многие венгерские семьи с положением в обществе покидают Будапешт. Едут на запад Венгрии, в Шопрон, или в Австрию, ну а те, кто это в состоянии организовать и оплатить — в Швейцарию. У большинства этих людей — очень хорошие знакомства среди немецкого генералитета. Думаю, немцы не станут вас останавливать…

— А бензин есть? — поинтересовался Котёночкин.

— Увы… Не думаю, что много. Но ваш коллега, который прибыл позавчера, просил у меня садовую тележку, чтобы перевезти какой-то бочонок из его автомобиля. Сейчас он стоит в кухонной кладовой. Там ведь алкоголь, верно?

Савушкин, покраснев, вынужден был кивнуть — да, есть, мол, такое дело. Хозяйка дома, улыбнувшись, продолжила:

— Ну вот и славно. Я слышала, что любой шофёр поменяет канистру бензина на литр палинки. Думаю, вам просто надо подъехать к Дели пайаудвар и там провести обмен.

Сражённый житейской мудростью Веры Антоновны, Савушкин лишь молча развёл руками.

Вечером машина была готова к поездке — правда, изрядно времени им пришлось потратить на то, чтобы вернуть роскошную «испано-сюизу» к жизни: оба аккумулятора отказывались откликаться на призыв ключа к работе. Некрасов, провозившись с электрикой шикарного лимузина битый час, уже готов был признать своё поражение — как тут Чепрага, войдя в гараж и осмотрев машину, просто переставил клеммы. И «испано-сюиза» тотчас завелась! Поражённый снайпер лишь прохрипел:

— Как?

Радист ухмыльнулся.

— Книжки надо читать! У этой машины два распределителя и четыре катушки зажигания, и по две свечи на каждый цилиндр. Плюс два двенадцативольтовых аккумулятора. Хозяин запараллелил аккумуляторы, чтоб такие умельцы, как ты, не спёрли его красавицу, ну и чтобы садились медленнее. Ну а я просто собрал последовательную цепь, дав искру на свечи. Вот и вся премудрость… — Помолчав¸ уважительно добавил: — Мотор — зверь. Двенадцать цилиндров! Даже думать боюсь, сколько он жрёт…

Как только начало темнеть — Савушкин с Некрасовым, захватив пятилитровую бутыль, предоставленную любезной хозяйкой, со сливовицей дядюшки Томека — отправились добывать бензин. Савушкин, сидя на пассажирском сиденье, лишь молча изумлялся — могучий мотор «испано-сюизы» работал почти беззвучно, вибрации в салоне не было совсем, казалось, машина стоит на месте — и лишь мелькающие за окнами виды Будапешта убеждали его в обратном. Да-а-а, умеют буржуи строить автомобили, ничего не скажешь…