Александр Усовский - Кровавый Дунай

— Что?

— Полевая кухня. Добровольцев кормили отдельно от остальных пленных — они считались военнослужащими Красной армии. Так вот, во дворе их казармы стояла полевая кухня — там варили супы и каши. И венгерские добровольцы получали довольствие вместе с красноармейцами! Ты понимаешь? Они по очереди подходили к повару — и тот наполнял их котелки, не глядя, в какой они форме! Больше того, как только я записался в добровольцы — меня перевели в казарму охраны, и определили койку в офицерской комнате. Вместе с советскими офицерами! И я два дня, пока комплектовалась моя рота — ел из одного котла с вашими командирами… Никто из них не брезговал переломить со мной хлеб или поесть из одного котелка со мной. И там я понял — Красная армия пришла в Венгрию не мстить. Она пришла задушить фашизм на венгерской земле — и я обязан ей в этом помочь. И как русский, и как венгр. Уничтожить фашизм! Чтобы не было больше хозяев и лакеев, и никто больше не брезговал поесть супа из одного котелка с тобой…

Савушкин кивнул.

— Именно так, дружище. Я рад, что ты понял это. — он посмотрел на часы и с сожалением промолвил: — Всё, я должен идти. Мы сейчас с моими хлопцами по уши в писанине, к тому же у меня тут есть кое-какие незаконченные дела — но ведь почту никто не отменял? Я тебе дам свой московский адрес — пиши, если что. — И с этими словами Савушкин, набросав в блокноте пару строк, вырвал листок и протянул его капитану Ясберени. Бросив на прощанье: — Матушке передай нашу глубокую благодарность за помощь и поддержку! Если будет возможность — мы её навестим¸ поможем прибраться в доме!

Они обнялись — и Савушкин отправился в кабинет подполковника Трегубова. В котором, рассевшись на свободных стульях, его уже ждала его группа…

— Ну что, хлопцы, все рапорта написали? — Спросил у своих бойцов капитан.

— Шо мы лодку прогусарили, и консервов полтонны — писать? — Поинтересовался Костенко.

— Пиши. И про машину этого, как его… Гёзы Вёрёшмарти — тоже пиши.

Тут в разговор вмешался Котёночкин.

— Товарищ капитан, машина принадлежала некоему банкиру Самуэли. И мы её честно купили…

— Точно! О, заодно и тысячу фунтов спишем — а то у меня с бухгалтерией как-то не складывается…

— Оружие — как утерянное в бою? — Мрачно спросил Некрасов.

— Ну а что врать-то? Конечно, в бою. Мы ж его не на базаре продали…

— Я рацию тоже пишу, как утерянную в бою — правильно?

Савушкин пожал плечами.

— Ну, фактически боя-то не было… пиши, что утрачена во время незапланированной смены места дислокации. Ну и про гестапо добавь, что на хвосте висели…

Тут в кабинет вошёл подполковник Трегубов. Савушкин скомандовал:

— Группа, встать! Смирно!

Трегубов усмехнулся.

— Вижу, устав не забыли… Уже хорошо. Садитесь, хлопцы, есть к вам разговор.

Савушкин, немного недоумевая¸ спросил:

— Ко всем?

— Ко всем, капитан. Да вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет.

Разведчики расселись по креслам и заняли диван. Трегубов, осмотрев их настороженные лица, улыбнулся и сказал:

— Я к вам с добрыми вестями. Так что убрать хмурь с глаз! Значит, так, хлопцы. Объясняю вам ситуацию на фронте.

— На Втором или на Третьем Украинских? — уточнил Котёночкин.

— В целом. На советско-германском. И в частности здесь, в Венгрии. Так вот, необходимости в дальней разведке за линией фронта сейчас нет — на глубину до полста километров справляется войсковая, небо наше — поэтому активно работает авиаразведка, плюс пленные, плюс радиоразведка. Нужды в заброске групп в дальний тыл врага практически нет — за отсутствием такового. Нет у немцев дальнего тыла, вот какая петрушка…

— Так что ж, нас расформировывать будут? — Спросил Некрасов.

— Никак нет. Просто у вашей — да и у некоторых других групп — сменится боевая задача.

— Гитлера в плен взять? Некрасов как-то предполагал, что этим кончится… — произнёс, улыбаясь, Котёночкин.

— Не. Так глобально не поменяется. Но думаете вы, товарищ лейтенант, в правильном направлении… — Трегубов прокашлялся, вновь осмотрел бойцов — и продолжил: — Про генерала Власова и его армию предателей слышали, конечно?

Савушкин сквозь зубы ответил:

— И не только слышали…

— Но и воевали с ними. Знаю, читал ваше эпистолярное творчество. Так вот, учитывая ваш позитивный и крайне удачный опыт с поимкой командования немецко-венгерского гарнизона в Будапеште — вам будет поставлена схожая задача. А именно — найти штаб Власова и обеспечить его пленение и арест.

Разведчики молчали, переваривая сказанное. Наконец, Савушкин осторожно спросил:

— Когда вылетаем?

Трегубов улыбнулся.

— Экий ты скорый, капитан… Ближайшие две недели вы будете находится тут, в полевом управлении Разведупра по Второму, Третьему и Четвертому Украинским фронтам. Отдыхать, набираться сил, готовится к выполнению задачи. Ну и на некоторые вопросы разных любопытных контор придется ответить, не без этого… Ну а где-то к середине марта — будет принято решение о начале той операции, о которой я вам кратенько намекнул. А пока — отдыхайте!

Трегубов встал, и вместе с ним со своих мест вскочили разведчики. Подполковник, улыбнувшись, промолвил:

— Все свободны! — и, обращаясь к Савушкину, добавил: — А вы, капитан, останьтесь…

Когда группа покинула кабинет — Трегубов, уже серьезно, произнёс:

— Задание очень трудное. На пределе человеческих возможностей. Справитесь?

Савушкин, прямо глядя в глаза подполковнику — ответил:

— Справимся. Даже если умрём — справимся.

— Умирать не надо. Война вот-от закончится…

— Постараемся. А где сейчас этот Власов.

Трегубов вздохнул.

— Мечется, сука, то в Берлин заскочит, то под Коттбус, где одна его дивизия расквартирована, то в штаб группы армии «Центр» в Судетах метнётся… Не сидит на месте. Горит у него под ногами земля…

Савушкин кивнул.

— Юго-восточная Германия или север Чехии, я правильно понял?

— Правильно.

— Ну вот и хорошо. В Чехии мы ещё не бывали!

— Думаю, удастся побывать. Но это будет в марте. А пока — отдыхать! У вас впереди очень трудная задача…

Витебск — Чадца — Турзовка — Бойнице — Эстергом — Будапешт,

январь-апрель 2021

Говорю по-венгерски. Немного. И понимаю. Очень мало! (иск. венг.)

MG-42, немецкий единый пулемёт, принятый на вооружение вермахта в 1942 году на замену единого пулемета MG-34. Имел боевой вес 11.2 кг на сошках, длиной 1.220 мм, скорострельность 800 выстрелов в минуту. Использовался маузеровский 7.92-мм винтовочный патрон в стальных лентах. Лучший единый пулемёт Второй мировой войны.