Александр Усовский - Парашюты над Вислой

Выйдя на улицу, капитан вздохнул с облегчением — как будто камень с души свалился. Дисциплина — дисциплиной, а совесть пока ещё никто не отменял…

— Товарищ капитан, мы до того ксендза?

— Да. Надо выяснить обстановку. Через парк пойдём, от греха подальше…

Через четверть часа они были у костёла. Творившегося у его стен ночного бедлама как будто и не было — ни санитарных машин, ни носилок, ни медперсонала… Приснилось им всё это, что ли?

Но войдя в церковь, Савушкин понял, что не приснилось: на раскладных кроватях, на составленных ящиках и просто на полу лежало десятка четыре раненых, возле них суетились медсёстры, сновали санитары.

Савушкин поймал одну из еле держащихся на ногах медсестёр.

— Пан Хлебовский тутай?

Дивчина устало кивнула головой в сторону алтаря.

— Tam, śpi za ekranem. Nie budźcie go, nie spał całą noc… [152] Там, за ширмой спит. Не будите его, он всю ночь не спал…

— А пан Арциховский?

— Teraz… — И направилась к углу, огороженному белыми простынями на верёвках, как предположил Савушкин, импровизированной операционной.

Пан хирург выглядел ужасно — серое, осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами, седая щетина на щеках. Да, восстание для врачей, наверное, тяжелей всего…

— Пан Кароль, как Дануся?

Хирург смахнул пот со лба, вздохнул.

— Пулю извлёк. Шов наложил. Рану обработал. Остальное — в руках Божьих…

— Пан Кароль, вы знаете, кто сейчас командует восстанием на Жолибоже?

— А вам для чего?

— Нас пять человек — опытных и умелых солдат. Мы ночью видели ваших повстанцев… у Гданьского вокзала. Хотим помочь.

Хирург кивнул.

— Дети. Всех настоящих солдат Живитель увёл с собой в пущу. Мерзавец… Сейчас приедет капитан Огнисты, з батальона Стефана Чарнецкого. Поговорите з им.

Савушкин присел на скамью у дверей, рядом пристроился старшина.

— А живо они развернулись, товарищ капитан… Церковь под госпиталь.

Савушкин удручённо вздохнул.

— Слишком много раненых — при том, что настоящих боёв тут ещё не было. Человек пятьдесят, и это не считая тех, кто остался под Гданьским вокзалом…

— Пацаны… Но ведь у них должны ж быть настоящие солдаты?

— Должны. Войско Польское после мобилизации где-то в миллион с лишком штыков было. Кто-то в плену, кто-то у нас — но изрядно должно быть в Польше.

— И где они? — Спросил сержант с едва заметным сарказмом.

В этот момент двери придела отворились, и в костёл вошел мужчина лет сорока в пантерке и офицерской конфедератке. Савушкин, повернувшись к старшине, произнёс:

— Вот, например, — И, встав и сделав несколько шагов навстречу вошедшему, представился, приложив ладонь к кепке:

— Капитан Савушкин, вывьяд Армии Червоней.

— Капитан Огнисты, Армия Крайова.

— Могу по-русски? Пан розумее?

— Так. Мувичь не могем, але розумем.

Савушкин вздохнул с облегчением. Меж польским и русским языками особого барьера нет, но всё ж…

— Пан капитан, мы — разведывательная группа Красной армии. Пять человек. Опытные, умелые солдаты. Мы хотим вам помочь.

Поляк кивнул.

— Добже. Але тутай вам бендзе…тяжко. Пан поуковник Живицель… Не дозволиць вам вступить в войско. З поводув политичных. По политичных причинах…

— А пан Живитель не в Кампиносской пуще? — удивился Савушкин. И добавил: — Пан капитан може мувичь по-польску, я вшистко розумею.

Капитан Огнисты кивнул и сухо бросил с плохо скрываемой неприязнью:

— Dzisiaj wrócił.

Савушкин про себя отметил — ага, далеко не все офицеры АК в восторге от командира Жолибожа, будем это иметь в виду… Понятно, такие метания — туда, сюда, в пущу, обратно — ни одному офицеру уважения не добавляют.

Поляк, немного подумав, сказал:

— Dzisiaj wieczorem porucznik Zgorzelec z Armii Ludowej wraz ze swoim ludem udaje się na Stare Miasto. Możesz iść z nimi [153] Сегодня вечером поручик Згожелец из Армии Людовой со своими людьми отправляется на Старе място. Можете идти с ними. . — Помолчав, добавил: — To są komuniści, z nimi znajdziesz wspólny język… [154] Это коммунисты, с ними вы найдете общий язык…

Вариант. Тем более — Згожельца этого они уже знают… Годится!

— Пан капитан, мы согласны. Как мне найти поручика Згожельца?

Огнисты пожал плечами:

— Będzie tu za godzinę [155] Будет тут через час. . — И добавил: — Jeśli nie będzie więcej pytań — pójdę, tutaj moi chłopaki kłamią… W nocy schwytaliśmy magazyny na placu Wilsona. [156] Если больше не будет вопросов — я пойду, тут мои ребята лежат. Ночью мы захватили склады на площади Вильсона…

Ну хоть что-то они захватили… Савушкин вернулся к скамье, где его с нетерпением ждал старшина.

— Ну шо, товарищ капитан, принимают нас в бунтовщики?

— Принимают. Но не в это войско.

Костенко изумлённо спросил:

— А тогда в какое?

— Тут ещё есть Армия Людова, наши союзники, Красной армии, в смысле. Правда, я не знаю, каким они боком к восстанию, но сейчас подтянется поручик Згожелец, какой нас ночью на площади Инвалидов подобрал. Вот у него всё и узнаем. Капитан этот нас сватает в другой район, в Старе място. На юге, где с утра стрельба гремит.

Костенко философски изрёк:

— Нам хоть на юг, хоть на север — один чёрт, но лучше бы, конечно, на восток… — И продолжил впоголоса: — Товарищ капитан, а вам не кажется странным, что немцы — вот так легко отдали полякам Варшаву? В этом Жолибоже и стрельбы-то порядочной не было — а вон, на всех улицах бело-красные флаги вывешены… За Харьков, помните, как немцы держались? Зубами! Тех раненых в районе ХТЗ помните? Мне посейчас на душе гидко… Потери какие были? А тут хлопчики с пистолетиков постреляли чуток — и всё, дело в шляпе…

Савушкин пожал плечами.

— Ну, в этом районе немцам и не надо особо ничего, то, что им для войны потребно — они контролируют: цитадель, железную дорогу, мост через Вислу… Вон, там, куда нас сватают — слышишь, какая рубка идёт? Значит, там есть объекты, которые немцы зубами, как ты говоришь, держат… А Жолибож — это так, дачный район, его немцы и не планировали держать… О, вот и поручик Згожелец! — Савушкин тут же встал и двинулся навстречу рослому поляку, встреченному ими вчера ночью при весьма печальных обстоятельствах.

— Пан поручник, день добрый, вы меня помните?

Згожелец кивнул.

— Так, вы русски капитан и у вас ещо штере диверсанта.

Савушкин улыбнулся.

— Всё верно. Капитан Огнисты сказал, что я могу с вами поговорить.

— Добже. Я тераз зроблю свою працу, — и поручик указал на набитый чем-то мешок, который он держал в правой руке, — а потым мы поговорим. То пенчь минут…

Вскоре он вернулся.

— Цо вы хотите, пане капитане?

— Мы хотим вам помочь.

Поручик хмыкнул.

— То бардзо добже, але Армия Людова пока не воюе. Мы готовы, але лондонцы боятся, что мы сдадим Варшаву пану Сталину. — И саркастически улыбнулся.