Александр Усовский - Парашюты над Вислой

Пан Куронь побледнел, поручик Згожелец, тоже услышавший это — с тревогой взглянул на Савушкина. В гостиной повисло напряженное молчание — которое нарушил помощник командующего:

— Откуда у вас эти сведения? Три дня назад — и мы это точно знаем! — танки и мотоциклисты Красной Армии были у Кобылки и Медзешина, а это в пяти-шести километрах от окраин Праги! Мы знаем это из немецких оперативных документов!

Савушкин кивнул.

— Были. Но первого и второго августа немцы нанесли контрудар силами двух танковых корпусов. Наши танковые части были отброшены, а один корпус — окружен. Сегодня немцы будут об этом хвастаться всюду, где только смогут — они отбросили Красную армию от стен Варшавы. С большими потерями…

Пан Куронь покачал головой.

— Я не могу в это поверить. Ведь это значит… Это значит…

— Это значит, что восставшая Варшава обречена. — Жёстко ответил капитан. И добавил: — Вам сейчас не о мостах надо думать, а о том, как планировать бои в окружении. В надежде подороже продать свою жизнь… Или сдаваться в плен. Другого выхода нет.

Пан Куронь посмотрел в глаза Савушкина и холодно ответил:

— Выход есть всегда.

Капитан кивнул.

— Есть. Только не всегда он хорош. — Помолчав, спросил: — Вы ведь в Испании в интербригадах сражались?

— Да. Сначала в батальоне, а потом в бригаде имени Домбровского.

— В октябре тридцать восьмого правительство Испании распустило интербригады. А через три месяца всё закончилось. Для Испании это был выход из гражданской войны — а для вас?

— Мы интернировались во Франции. В мае тридцать девятого мне удалось бежать в Польшу. К чему вы это клоните, пан капитан?

— К тому, что ваше восстание — это авантюра одних, за которую будут расплачиваться совсем другие… И я очень надеюсь, что это просто глупость, помноженная на самоуверенность — а не что-то похуже. В любом случае — у восстания в этих условиях нет шансов на успех!

Пан Куронь кивнул.

— Не вы один это понимаете. Но мы не можем остаться в стороне. Вся Варшава встала!

Савушкин тяжело вздохнул.

— Это понятно. Просто ваши силы и силы немцев — несоизмеримы. Мы видели повстанцев — и АК, и ваших. В своём подавляющем большинстве — это зелёная молодёжь с лёгким стрелковым вооружением или сугубо гражданские люди, впервые взявшие в руки винтовки. У вас нет никакого тяжелого оружия, нет достаточного количества боеприпасов, нет запасов продовольствия, вы перегружены мирным населением — которое первое пострадает при начале реальных боёв… Мне страшно подумать, чем всё это закончится — я знаю немцев…

Пан Куронь, пристально посмотрев в глаза Савушкину — спросил вполголоса:

— Но тогда зачем вы пришли сюда? Ваша группа, я имею в виду? Вам ведь не приказало ваше командование — насколько я понял из ваших слов — участвовать в восстании?

— Мы добровольцы. — Устало усмехнулся Савушкин. И добавил: — Потому мы и здесь, что силы ваши ничтожны. Вас будут безнаказанно убивать — поэтому мы и пришли. Не для того, чтобы вас спасать — спасти Варшаву невозможно. Но для того, чтобы ваша гибель не стала для немцев безопасной стрельбой в тире…

Тут взял слово поручик Згожелец — немного волнуясь, он спросил:

— Но цо мы тоды бенджем робичь? Як? Як бы армии Червоней нема у Праги — то цо нам робичь? Пшапрошем за мой российски…

Несмотря на серьезность ситуации, Савушкин про себя улыбнулся — пан поручник всерьез считает свою речь русской? Оптимист… Вслух же он ответил:

— Будем сражаться. В надежде на то, что Красная армия сломит сопротивление немцев на том берегу и снова выйдет к Праге…

— АК надеется на парашютную бригаду из Англии и помощь англичан оружием и амуницией. — Промолвил пан Куронь.

Савушкин раздражённо махнул рукой.

— Это бред. Если оружие и патроны и будут сбрасывать на парашютах — в этом нет ничего сложного — то перебросить три тысячи человек по воздуху через Германию — это фантастика. Да и что решит одна бригада? У немцев под Варшавой одних танковых дивизий — пять… АК даже не удосужилась взорвать железнодорожные пути на подступах к Варшаве с запада — по ним сейчас немцы будут перебрасывать карателей. Если уже не перебрасывают… Ладно, обстановку мы с вами в целом обрисовали, что вы планируете дальше?

Пан Куронь развёл руками.

— Об этом пока не думали. Мы и о восстании узнали только утром первого августа, за двенадцать часов до начала. И то случайно — командование АК нас ни о чём не предупреждало. Идея с мостами возникла после сообщения наших людей из Праги о русских танках на окраинах. А что делать теперь — я не представляю… Утром соберем совещание командиров — и будем думать.

Савушкин кивнул.

— Совещание — это как раз то, что сейчас нужно… — И дабы затушевать не совсем уместный сарказм своей фразы — а что ждать от людей, далёких от войны? — спросил: — Карта обстановки у вас есть? С линией фронта?

— Карта есть, а линии фронта… Я могу набросать только приблизительно.

— Для начала годится.

Пан Куронь достал из ящика стола большую, сложенную в несколько раз, карту Варшавы, разложил на столе.

— Вот здесь мы, — он указал на обозначенный красным флажком четырехугольник на карте. — Здесь, с севера — Жолибож, вы пришли оттуда. Железная дорога, вокзал Гданьский и Цитадель отделяют его от Старувки и Сродместья — их держат немцы.

Савушкин кивнул.

— Мы видели. Мост Понятовского?

— За немцами, але подходы наши. И мост Кербедза — у немцев, но АК контролуе до него дороги. Ещё наши Мокотув, Охота, Воля, Повисле, и на юге — Сельце и Садыба. Мало не половина Варшавы…

— Жилые районы немцам не нужны. Всё, что нужно для войны — дороги, мосты, аэродромы, склады — у них… Ладно, пан Куронь, я в общих чертах ситуацию понял, разрешите, мы с поручиком пойдем в монастырь, надо все же поспать хотя бы пару часов…

— Да, конечно!

И только Савушкин развернулся к двери, чтобы убыть во временное расположение своей группы — как она распахнулась и на пороге появился сухощавый мужчина одних лет с паном Куронем — но, в отличие от последнего, выглядевший намного более по-военному.

— Major Richard. — Сухо представился вошедший, настороженно глядя на Савушкина.

— Это командующий Армией Людовой в Старом месте, — поспешил представить его по-русски пан Куронь. Савушкин кивнул.

— Капитан Савушкин, вывьяд Армии Червоней. Мам ещо штерех звьядовцув.

Настороженность мгновенно слетела с лица «майора Рышарда». С надеждой во взгляде он спросил Савушкина:

— Czy Rokossowski cię przysłał? Czy masz połączenie z główną siedzibą? [158] Вас прислал Рокоссовский? У вас есть связь с главной квартирой?

Придёться разочаровать дядьку…

— Выконуйемы инне заданье. Тутай естесмы з власней воли. Коммуникация радиова есть. Але не з Рокоссовским… — И развёл руками, дескать, шо маемо — то маемо, как любил повторять Костенко.